Цена высшему образованию (СИ) - Страница 11

- Почему же тогда, молодые люди женятся, справляют медовый месяц и, насытившись друг другом, начинают обычную жизнь: ссорятся и даже оскорбляют друг друга, а ночью ложатся в одну постель, мирятся, наслаждаются, а на следующий день начинается та же песня?

- Потому что половая жизнь становится доступной, однообразной, как пища, как хлеб на столе: повернулся - откусил, походил снова отщипнул и проглотил, и в это время забываешь, как трудно он достается, насколько он необходим тебе, и даже кажется невкусным. Так и эта жизнь. А потом, вспомни: Пьер Безухов на ком женился? На молоденькой Наташе Ростовой. Почему? Да потому что она всегда была для него молодой. Разве муж уйдет от такой жены? Разве он не будет ее всю жизнь боготворить? А у нас как? равноправие и сплошная неграмотность. Стыдливость, вредная, неоправданная, она тянется со Средневековья, когда все это считалось греховным. Из мирских соблазнов - власти, богатства- лишь любовь безгрешна и священна. Жаль, что люди не понимают этого.

- Ты не боишься забеременеть?

- Я принимаю таблетки. Я еще не рожала и аборт не делала.

- О Боже! - воскликнул я.

- Что, милый?

- Ты снова удерешь во Францию, что я буду делать без тебя?

- Возможно, но не так скоро. Я еще хочу добавить, к сказанному. Придет время, когда наше тело станет холодным и черствым, и мы уже ничего не сможем подарить друг другу, как бы мы того не хотели. Эта прелесть, наслаждение друг другом, будет навсегда утрачена и эту утрату невозможно будет вернуть ни за какие деньги, за серебро и золото. Тогда мы будем считать, что мы счастливы, набив брюхо кашей или выпив стакан бормотухи. Господи, как это скучно! Я испытываю страх только перед этим. Господь отпустил нам не много времени, когда мы способны испытать эту радость. Я думаю всего каких-то десять, от двадцати пяти и до тридцати пяти лет, мужчине немного дольше, а потом наше тело начинает превращаться в труху, и помочь себе мы уже ничем не можем. Я уверена, что когда нам будет за пятьдесят, самыми яркими воспоминаниями у нас будут воспоминания о приключениях в молодости, о таких вот ночах, как эта. Мне искренне жаль тех девушек, которые в восемнадцать лет выходят замуж, и уже через несколько месяцев ходят с пузом, а молодой муж норовит гульнуть на стороне, а гульнув, уже по другому на нее смотрит, потому что та кажется лучше. Они рожают, делают аборты и к тридцати пяти годам превращаются в старух. Они - то и не испытали радости, и, наверняка, не знают, что это такое.

- Ты удивительная женщина: ты не только красивая, сладкая, но и умная. Только, почему ты решилась на все это со мной уже на второй вечер нашей встречи?

Роза задумалась и неопределенно ответила:

- Я и сама не знаю. Что-то толкнуло меня на это, может твой романтичный облик и сознание того, что жизнь коротка как миг. Кто знает, может, я завтра под трамвай попаду, и мы больше не увидимся.

- Не говори так.

Мы покинули остров и договорились. Мы договорились встретиться завтра в это же время, на том же месте.

Она помахала мне ручкой как маятником.

5

Мне было так хорошо, что я и не думал садиться на городской транспорт, а шел пешком до самого общежития. Мягкий теплый ветерок шелестел в тополиной листве, молодые пары шли в обнимку и даже целовались, у девушек улыбка радости цвела на розовых щеках, старички парами ковыляли и, казалось, ворковали радостно о чем-то своем. Над городом поднялось жаркое южное солнце. Земля вращалась вокруг своей оси с огромной скоростью, на что ей отводилось всего двадцать четыре часа, и еще с большей скоростью двигалась вокруг солнца, чтобы совершить почетный круг за 365 дней, но люди этого не чувствовали, не замечали, не ощущали. И я шел вдоль трамвайной линии, радуясь, что моя Роза, мое земное счастье, которое я наконец-то нашел, уже дома, она села на трамвай, ссылаясь на усталость и на то, что хочет отоспаться; может быть, она увидит меня во сне.

Я добрался до своего общежития довольно поздно, поднялся на второй этаж и, приложив голову к подушке, нескоро заснул с ее именем на устах. Проснулся, как обычно в девять утра следующего дня и стал готовиться к новому свиданию: побрился, привел себя в порядок. Мы договорились встретиться на Комсомольском острове уже как любовники, внутри которых только разгорается страсть.

Время тянулось нескончаемо долго. Я пробовал готовиться к экзамену, который предстояло сдать, несколько дней спустя, но из всех книжек выплывала голова моей возлюбленной, моей роковой, поработивший меня женщины, всего за одну ночь. Я закрывал книгу, брался за другую, швырял их в угол, брал карандаш и бумагу, садился сочинять стихи. Но стихи получались слащавые, они были о Розе, о ее прекрасном теле, и моей страсти. Такие стихи стыдно было показывать даже ей. Я их тут же рвал и выбрасывал в мусорную корзину. Надо бежать в цветочный киоск, решил я и спустился на первый этаж. На первом этаже висел алфавитный щит с ячейками, куда почтальон раскладывала письма. Я посмотрел в свою ячейку, там было письмо на мое имя от...Аллы. Нет, не буду вскрывать, не хочу читать, решил я твердо. Мне было больно даже глядеть на это письмо. Кроме жалости к Алле, уже ничего другого нет. Я выскочил на улицу, стал сверять свои часы с теми, что висели над входом в общежитие. Мои часы опаздывали на пять минут. Малая стрелка близилась к семи. Скоро, скоро, мы увидимся снова. Как давно мы не виделись, должно быть более суток. Господи, как это много! А если она не захочет на пляж, куда я поведу ее в этот раз? Или она меня поведет? Может, пойти в Ботанический сад, там много укромных, безлюдных мест, покрытых буйной, раскаленной за день травой. Там нам будет не хуже, чем на пляже.

В половине восьмого я уже стоял на трамвайной остановке, но Роза опаздывала. Я стоял так близко к трамвайной колее, что кондуктор приближающегося трамвая, стала сигналить мне и погрозила кулачком, когда я, очнувшись, отпрыгнул в сторону.

Прошел час, а ее все не было. Еще столько же прошло, а я стоял напрасно. Что же могло случиться? Я не столько переживал, что ее нет, сколько за то, как бы что-то с ней не произошло. И главное, я не знал ни ее дома, ни ее адреса. Бесполезно было пытаться искать ее, оставалось только ждать здесь и надеяться, что она появится. Простояв два часа, я понял, что стоять можно всю ночь: она уже не придет, и отправился на тротуар, к Ботаническому саду, где мы с ней гуляли. Даже уличные фонари, мимо которых мы шагали, напоминали мне о ней. Фонари как бы говорили: ее больше не будет, и смеялись надо мной. Тогда я сел на трамвай и поехал в парк Шевченко, перебежал мост и очутился на Комсомольском острове у того места, откуда мы ушли вчера утром. В песке осталось небольшое углубление, где она лежала и смятая бумажка от шоколадной конфеты на краю. Я сел рядом, погладил это место рукой, потом поднялся, помахал рукой, как живому человеку, и вернулся в общежитие.

В ячейке на мое имя лежало письмо с незнакомым почерком. Я развернул и обрадовался: это она.

"Мой дорогой романтик! мой Ленский!

Я уехала в Ялту сегодня в три часа дня, где пробуду несколько дней, а потом самолетом в Москву, а из Москвы в Париж вместе с отцом. Не ищи меня. Судьба подарила нам всего лишь одну ночь, но эту ночь я буду помнить очень долго. Огромное спасибо тебе за все! За то, что был, за то, что есть и всегда будешь... в моих воспоминаниях. Я не могу тебе сообщить, почему я уехала так неожиданно, что побудило меня это сделать. Могу только сказать, что я вынуждена была так поступить. Не осуждай меня, не кляни меня: мне труднее, чем тебе. Я боюсь, что могу проявить такую слабость, - выйти на какой-нибудь остановке из поезда и вернуться обратно. Что ты тогда будешь делать? Ты потеряешь все, ты не закончишь университет. Говорят: с милым рай и в шалаше, но так ли это? Мы оба полные пролетарии, и от нашего соединения мог бы получиться только нищий социализм, в котором бы мы оба прозябали, и растеряли все самое лучшее, что у нас есть. Прости, что я так рассуждаю. Голова у меня сейчас горячая и дурная: я сама не знаю, что говорю и что делаю. Тебе еще два года грызть науки. Если судьба подарит нам еще хоть одну встречу, я буду только рада. Я сама тебя разыщу. Я отниму тебя у любой соперницы, не правда ли? Целую тебя миллионы раз. Роза".