Цена свободы - Страница 4

— Да ну, ребята, не надо. Не надо, оставьте себе, — отмахивался он.

— Бери, бери, как это не надо, всё по честности, ты выиграл ты и получай.

Владимир Николаевич заметил, что по сравнению с ним ребята действительно слабо играют. Червончики всё же взял. «Ладно, — подумал он, — была не была, сами захотели играть». И снова выиграл. Затем проиграл, не ожидал, но решил отыграться и снова выиграл, и снова, снова… Вот как-то оно так и получилось, что в итоге проиграл все свои денежки, и которые у него были, и которые выиграл в течение всего времени.

— Ребята, давайте ещё попробуем, ведь у меня ни гроша не осталось, я хоть чуть отыграюсь.

— Не-е, браток, так дело не пойдёт, тебя силком никто не заставлял, — изобразив сожалеющий вид, протянул Иваныч.

Как быстро исчезли деньги, так же быстро исчезли три «друга». Вот и остановка, станция Лазаревское. Сердце уже по-иному заёкало, хорошо, что на курорте кормёжка бесплатная, хотя дома, бывало, Владимир Николаевич мог и перекусить перед сном.

«Да ладно с перекусом, — вздохнул он, — а подарки… Что я детям подарю, а жене?» Хотелось бы и друзьям по работе сувенирчики из тёплых мест привезти. А самое главное, как назад добираться, в кармане ни гроша! Осталась трёшка, припрятанная в дипломате, но с ней далёко не уедешь. Добравшись до места назначения, устроившись, Владимир Николаевич все же обратился в милицию. Так, мол, и так, аферисты воспользовались мной, не знаю, что теперь делать? Повозили его тогда по Лазаревскому, долго катали в милицейской карете, бесплатно, всё ребят высматривали, вроде и похожих нашли — да нет, не они…

— Вот что жене скажу, как быть? — мучился Владимир Николаевич, коря и упрекая себя, зачем с ними связался? Урок будет на всю жизнь, урок…

«Столько лет миновало, — подумал он и укусил хурму, — сладенькая, во рту не вяжет, точно такую же и в Лазаревском тогда ел, на сохранённые три рубля, каждый день по одной брал ближе к вечеру и смаковал, растягивая удовольствие».

Не повезло ему тогда и с соседом по койке, такой храпун оказался!.. А днём спокойный, скромный, даже интеллигентный. И что только не перепробовал Владимир Николаевич, чтобы хоть как-то угомонить храпуна: кашлем громким, и тапочкой по полу стучал и по кровати, и сам притворялся храпеть во всю мощь, да только толку мало. Просил, чтобы переселили, мест лишних нет — получил ответ.

— Терпите, а что вы хотели? А хотите, за ваши денежки любой каприз, отдельно поселим, только платите, — на что Владимир Николаевич вежливо отказался:

— Да я уж как-нибудь потерплю, — махнул рукой, укоряя себя в душе. Но всё же выход нашёлся. В очередной раз, когда мужчина смачно захрапел, Владимир Николаевич, взяв с тумбочки газету, невольно зашуршав ей, решил почитать — всё равно не уснуть. Вдруг храпун смолк, приоткрыл глаза и посмотрел на Владимира Николаевича.

Ах, вот оно в чём дело, тебя пугает шелест бумаги? Отлично… Таким методом и вылечил соседа. Похоже, у того было много денег, и даже во сне переживал, не украдут ли? Потом долго лежал, не храпя, а Владимир Николаевич ловил момент и засыпал. Справился он и с денежной проблемой. Пересилив себя, так как на работе занимал немаленькую должность, отбил туда телеграмму с текстом: «Срочно вышлите триста рублей на обратную дорогу. Жене не сообщайте. Объясню по прибытии». Деньги через день-другой получил. На душе было скверно, и мучила совесть. Перебарывал себя, как мог. Назад полетел самолётом до Москвы, а дальше поездом. Однако же в самолёте тоже произошла небольшая оплошность. Его вдруг резко укачало и затошнило, под рукой ничего не оказалось, пришлось воспользоваться той самой шляпой, которую он так сильно любил, она ему очень шла. Снял с головы и… А что делать?.. В аэропорту со шляпой пришлось попрощаться. И снова мучился, коря себя за непредусмотрительность. А в поезде фортуна улыбнулась. Народу набилось столько много, что на нижних полках порой вместо одного человека сидело двое, а то и трое, и от этого становилось еще жарче и душнее. Владимир Николаевич в очередной раз вышел в тамбур подышать, туда где прохладнее, а проходящая мимо девушка, указав пальцем на лежавший у него под ногами бумажник и обронив какую-то фразу, прошмыгнула в вагон, он и слова вымолвить не успел. Конечно, поднял бумажник, конечно, заглянул туда, и сердце вновь заколотилось, да не так, когда проиграл свои кровные денежки, и вовсе не так, когда со шляпой расставался. А совсем иначе. Деньги там были, и немалые. Это какой миллионер здесь прошёл? «Как можно было с такими деньжищами куда-то ехать», — размышлял Владимир Николаевич. На некоторое время он просто оторопел. Как быть? Разные мысли путались в его голове. На те деньги раз десять, а то и больше можно было слетать в Сочи и обратно. Именно слетать, а не поездом… Да квартиру, в конце концов малогабаритку приобрести в Томске. Но сунув кошелёк в карман, поборов в себе жадность, совладав с соблазном, он кинулся искать проводницу:

— Вот возьмите, в тамбуре валялся, кто-то выронил, верните хозяину. Та растерянно взяла кошелёк, кивнула и со словами «всяких зевак хватает» закрыла в своей коморке дверцу.

— Всяких, — мысленно повторил Владимир Николаевич, вспомнил «дружков» и побрёл на своё место. На душе стало легко и светло, он сидел и радовался. Деньги товарищу, который сумел сохранить тайну и выручил в нужный момент, с каждой получки отдавал частями. От жены пришлось скрыть, чтобы не волновалась лишний раз. Но в памяти так и не стёрлось, прошло более тридцати лет, а нет да и вспомнится тот толстенный кошелёк, набитый деньгами, шляпа, которая ему была дорога, те ушлые ребята. Скольких они ещё обманули? Сегодня вот хурма напомнила. «Я больше никуда не поеду, некуда спешить, осталась одна дорога…» — с грустью подумал он, устремив взгляд на картину под названием «Закат».

— С Новым годом! — совершенно незнакомой женщине с вытянутым заветренным лицом, худощавой на вид сказала Ирина Максимовна. Та, озираясь и видя, что никого вокруг нет, а значит, это поздравление касается её, радушно ответила: «И вас, и вас тоже! Счастья вам, денег много, здоровья и… Да всего, чего хотите».

— М-да, — протянула Ирина Максимовна, — здоровья-то мне надо, всем оно нужно, а вот деньги, на них его не купишь.

— И деньги тоже нужны, — раздавливая в кулачке небольшой комочек снега, почти вплотную подошла незнакомка. Ирина Максимовна невольно обдала её сожалеющим взглядом. Женщина выглядела гораздо старше Ирины Максимовны. В драповом, хорошо поношенном пальто серого цвета и в полусапожках, зато по всей нынешней моде накрученным на шее огромным шарфом, но без головного убора.

— А вы шарф-то накиньте на голову — продуть может. — И немного поправляя ей шарф, уловила лёгкий запах перегара. По сломанному же носу набекрень Ирина сделала вывод, что доставалось бедняге изрядно, значит, когда-то хорошо употребляла или…

— Не простыну, закалённая, — широко улыбнулась та и всё же слегка натянула шарф на голову.

— Вот и год пролетел, — топчась на одном месте, потеребливая краешек шарфа, не отходя от Ирины Максимовны, добавила незнакомка. Ирина почувствовала, что та нуждается в общении, и то ли от жалости, а то ли ей самой захотелось выговориться, завязала разговор:

— Да, летит время, летит, я и сама не заметила, как уже до пенсии дожила. Вы, наверное, давно на пенсии? — спросила Ирина и тут же осеклась, а вдруг…

— Мне до неё ещё три года, а кто знает, может, и добавят годы, от нашего правительства всего можно ожидать, тогда ищи-свищи, — улыбнулась она. — Меня Таней зовут, я здесь, на Черемошках живу давно, всю жизнь. И когда снесут наши дома? Похоже, никогда, — ответила сама себе, шмыгнув носом.

— А я Ирина, двадцатый год живу на Каштаке, раньше в деревне жили, час езды до города. Мужу квартиру дали, вот и переехали. И вам дадут, Черемошка разрастается многоэтажками.

— Ага, дадут и поддадут, это вам повезло, а мой заработал себе «квартирку», — и она ловко на пальцах изобразила клетку. Ирине только и осталось кивнуть в знак понимания.