Цена свободы – любовь (СИ) - Страница 19

– Это моя жена Алия. – Ровно ответил Искандер и жену за самые кончики пальцев придержал – больше не далась, недвижимым истуканом стояла, на старика глазея.

– Жена? – Брови старика подскочили вверх. – Великодушно прошу прощения, прелестное создание. Не хотел тебя обидеть и только увещевания Искандера о том, что женитьба – это не про него, позволили мне предположить столь гнусную низость. А ты? – Обратился он к Искандеру с выразительной претензией. – Не мог сразу сказать? Надо же, в какое неловкое положение старика поставил! Когда успел, дорогой?

– Вчера свадьбу отгуляли.

– И не позвал! Не вспомнил даже! Булат, неси скорей золото, поздравить молодых! – Отдал старик приказ, а Искандер его за руку перехватил, предлагая слугу отозвать.

– Одаривать жену золотом… оставьте эту прерогативу мне.

– Ох и гордый! Ни перед чем не уступишь! – Прозвучало вроде и с обидой в голосе, но являлось, скорее, похвалой.

– Как же так, Искандер? И года не прошло, как хвастал своей холостяцкой жизнью, а теперь что же?

– А теперь встретил ту единственную, отпустить которую оказалось выше моих сил.

– И ведь какая красавица, глаз не отвести! Где взял?

– Таких там больше нет. Да и нигде нет.

– Ну, раз так, позволь тогда тебя хотя бы поздравить. – Промолвил старик и обнял Искандера снова.

Крепко, надёжно обнял. В обе щеки расцеловал, приговаривая какую-то молитву. А как над Алией склонился, на мгновение замер со слезами умиления на глазах. С фальшивыми и подлыми слезами на глазах!

– Искандер мне как сын, позволь и тебя называть дочкой, Алия. – Проговорил он по-отцовски мягко, на что Алия демонстративно отступила, шею вытянула, задрала вверх подбородок и улыбнулась. Широко и как-то неестественно жестоко.

– Не позволю. – Едва не по слогам проговорила она и старика от себя оттолкнула.

Осторожно ступая по, будто прозрачному мрамору, подошла к стене, которую украшали портреты всей семьи старика. Портрет его отца, его матери, портрет его деда. Портреты шести его сыновей и обеих дочерей, бесчисленные фотографии двадцати трёх внуков и внучек. В их последнюю встречу одного из портретов здесь не было и это задело особенно сильно. Алия на старика обернулась и мстительно сцепила зубы, радуясь его растерянности и непониманию.

– И чтобы портрет моей матери висел здесь, я тоже не позволю! – Прокричала Алия и сдёрнула со стены ту самую массивную золочёную раму, которой не хватало в прежний её визит.

Послышался треск дерева и приглушённый стон хозяина дома. Старик схватился за сердце и бросился к Алие.

– Это ты? – Вскрикнул он, не решаясь приблизиться. – Не может быть! – Растерянно обернулся на Искандера, но тот не проявил и доли понимания. Занял роль наблюдателя. – Прости меня, прости, прости! – Крепко зажмурился он, пытаясь прийти в себя. – Я виноват перед тобой. И перед Динарой виноват. Я всё осознал! Только сейчас, потеряв всё, я осознал, как виноват перед вами! Алия… – Произнёс с придыханием и снова схватился за сердце. – Я так долго тебя искал… Я так долго искал тебя, дочка…

– Осознал? Просишь прощения?! – Спросила она практически ласково, но тут же отрешённо рассмеялась. – Да чтоб эти слова в глотке у тебя застряли! – Гневно сверкнули её глаза, и судорожная волна отвращения прошлась по всему телу.

Она от старика отошла и в безумном танце закружилась по дому. Потом резко остановилась и с сумасшедшим видом уставилась на несчастного.

– Нравится?! – Воскликнула, торжествуя. – Тебе нравится эта тишина, эта пустота?! – До боли губу закусила. Искандер отметил, как губа побелела, а краска бросилась к лицу. – Ты помнишь, вас много тогда было. Женщины, мужчины, дети… Это был праздник! Какой праздник, я не помню?! Какой?!

– Навруз, дочка. День весеннего равноденствия.

– Ну да, конечно, навруз! – Горько рассмеялась она. – Вас было много, а я одна. Одна! Мне было страшно, мне было до боли обидно, но никому из вас не было до этого дела! А теперь ты говоришь «прости»?! Гореть тебе в аду, старик, с этими словами на языке! – Эмоционально ткнула Алия пальцем в сторону хозяина дома, выплёвывая проклятье.

– Не говори так, дочка. Аллах смилостивился надо мной: ты нашлась. Сможешь простить и ты.

– Простить?! Я не знаю таких слов, старик!

– Посмотри, посмотри, Алия. – Затрясся старик, окидывая взмахом руки всё, что сейчас их окружало. – Всё это для тебя. Этот дом, люди в нём, моя жизнь! Всё это теперь принадлежит тебе! Только останься. Останься сейчас!

– А мне всё это не нужно. – Легко отмахнулась Алия от широкого жеста, от нескромного дара. – Мне нужно было тогда. – Злые слёзы застыли в глазах, придавая им какой-то особый блеск. – И не всё, а самая малость. Совсем чуть-чуть. И даже… даже этой вазы, – Алия приблизилась к произведению искусства и окинула его взглядом, – хватило бы на то, чтобы спасти её! – Взмах руки и ваза с жутким грохотом разбилась об пол, разлетелась на множество осколков. – Но ты не за-хо-тел! – Затряслась она от жуткого крика.

Старик расплакался. Слёзы раскаяния смочили морщинистые щёки, синева застыла на губах.

– Я был зол на неё! – Вскрикнул старик и схватился пальцами за волосы, намереваясь вырвать их с корнем от отчаяния. – Я не понимал, что делаю!

– Мне нужно было тогда! – Повторилась Али, разрываясь громогласным рёвом, словно старика не расслышала. – А сейчас… сейчас отправляйся в ад вместе со всем своим добром. Кстати, ты так и не ответил, нравится ли тебе эта тишина?

Алия прищурилась, внимательно к старику присматриваясь. Тот сгорбился, ткнулся лбом в пол.

– Не нравится. Я ненавижу её!

Алия холодно улыбнулась.

– А вот это хорошо. – Кивнула она с готовностью. – Когда мама умерла, внутри меня образовалась такая же пустота, такая же убивающая тишина и раздирающее душу одиночество. – Пояснила она тихо, но простые слова разрывали душу куда сильнее мощнейшего крика. – Я хотела, чтобы тебе было так же больно. Сейчас ты один, а, значит, получил мой подарок.

– Подарок? – Вскинул старик непонимающий взгляд. – О чём ты?

– Очередной праздник, на котором собралась вся твоя семья. Ты ведь помнишь тот день? И человека, который пришёл к тебе без приглашения. И вот ты один. – Склонилась Алия над стариком и ядовито улыбнулась. – Один в окружении золота, денег, несметных богатств. Так пусть же они станут твоим последним утешением, старик! Деньги и мои проклятья, снимать которые я не захочу!

В звенящей тишине было слышно порывистое дыхание старика, была видна его болезненная гримаса. Он стоял на коленях и беспомощно тянул руку к последней из своего рода, но Алия смотрела свысока и снизойти до его слабости не пожелала. На мужа обернулась и решительно вскинула подбородок.

– Я в этом доме не останусь. – Заявила и выскочила на улицу, слыша за спиной сиплые хрипы, неразборчивые просьбы и отчаянные мольбы.

– Верни её, Искандер! – Разрывался посиневший от напряжения старик. – Верни её!..

Она слышала этот крик и шаги мужа, удаляющиеся от неё. Русский пошёл к нему, к предателю, а она снова осталась одна.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – Прокричала, пытаясь стереть с лица злые слёзы.

Водитель распахнул перед Алией дверцу авто, а она совершенно неожиданно для себя поняла, что не знает, как поступить. Нет, она не жалела своего деда. Она не жалела о том, что совершила когда-то и только что… Али жалела только о том, что Искандер сейчас не был рядом с ней. Вот и всё.

Дверца авто так и осталась распахнутой, когда он вышел из дома. Алия чувствовала тяжёлый взгляд мужа. Она задыхалась. В этот раз от страха. Её подбрасывало на месте от судорог. Точно в агонии. Её колотило от несправедливости этой жизни. Она крепко зажмурилась, когда Искандер приблизился и от души хлопнул дверцей автомобиля. Задержала дыхание, как только мужчина грузно опустился на сидении рядом с ней.

– Поехали. – Жёстко скомандовал он водителю и тот, точно распознав настрой хозяина, резко сорвался с места.