Цена соли (ЛП) - Страница 66

Тереза стала пробираться к зеркалу на стене. Она проверила, так же ли хорошо уложены ее волосы и не нужно ли освежить помаду на губах.

— Тереза, — произнес голос рядом с ней. — Вам нравится шампанское?

Тереза повернулась и увидела Женевьеву Кранелл.

— Конечно.

— Конечно. Что ж, через несколько минут перебирайтесь в шесть-девятнадцать. Это мой люкс. У нас будет вечеринка для более тесного круга.

— Это честь для меня, — сказала Тереза.

— Так что не налегайте на коктейли. Где вы раздобыли такое милое платье?

— У Бонвит… оно ужасно экстравагантно.

Женевьева Кранелл рассмеялась. На ней был надет синий шерстяной костюм, который, вообще-то, выглядел ужасно экстравагантно.

— Вы выглядите такой юной. Полагаю, вы не будете возражать, если я спрошу, сколько вам лет?

— Мне двадцать один.

Она закатила глаза.

— Невероятно. Кому-то еще всего двадцать один год?

Люди наблюдали за актрисой. Тереза ​​была польщена, невероятно польщена, и лесть только добавилась к тому, что она чувствовала, или могла бы почувствовать к Женевьеве Кранелл.

Мисс Кранелл протянула ей портсигар.

— На секунду я подумала, что вы моложе.

— Это преступление?

Актриса смотрела только на нее, и ее голубые глаза улыбались поверх огонька зажигалки. Затем женщина повернула голову, чтобы прикурить свою сигарету, и Тереза внезапно поняла, что Женевьева Кранелл никогда и ничего не будет для нее значить, ничего не останется кроме этого получаса, проведенного на коктейльной вечеринке. И что ощущаемое ею волнение не продолжится и не пробудится вновь в другое время или в другом месте. И о чем ей это говорило? Тереза смотрела на аккуратную линию ее светлых бровей, пока первая струйка сигаретного дыма тянулась вверх, но ответ так и не пришел. И вдруг какое-то ощущение трагедии, почти сожаления, заполонило Терезу.

— Вы из Нью-Йорка? — спросила ее мисс Кранелл.

— Виви!

Новые гости, которые только что вошли в дверь, окружили Женевьеву Кранелл и утащили ее прочь. Тереза снова улыбнулась, допила свой напиток и почувствовала, как по ней растекается первозданное успокаивающее тепло виски. Она поговорила с мужчиной, которого мельком видела вчера в офисе мистера Бернстайна, и с другим мужчиной, которого не знала вовсе; через всю комнату она посмотрела на дверной проем, который в этот самый момент был пустым прямоугольником, и подумала о Кэрол. Как будто, в конце концов, войдет Кэрол и еще раз задаст ей вопрос. Или, скорее, прежняя Кэрол, но не сегодняшняя. У Кэрол сейчас встреча в баре отеля Элисей. С Эбби? Со Стенли МакВеем? Тереза отвела взгляд от двери, как будто испугалась, что в ней могла появиться Кэрол, и ей снова пришлось бы сказать «нет». Она взяла еще один виски с содовой и ощутила пустоту внутри, которая медленно заполнялась осознанием того, что она могла бы очень часто видеться с Женевьевой Кранелл, если бы захотела, и, хотя она никогда не втянется в эти отношения, возможно ее саму будут любить.

Один из мужчин рядом с ней спросил:

— Кто делал декорации к «Потерянному мессии», Тереза? Помните?

— Бланчард? — ответила она, словно в забытьи, потому что все еще размышляла о Женевьеве Кранелл, испытывая чувство отвращения, стыда, из-за того, что только что до нее дошло, и она поняла, что ее никогда не будут любить. Она слушала разговор о Бланчарде и о ком-то еще, даже присоединилась к нему, но ее сознание замерло над сплетением, где сошлась и в котором спуталась дюжина нитей. Одной нитью был Денни. Одной была Кэрол. Одной — Женевьева Кранелл. Еще одна все тянулась и тянулась из клубка, но ее сознание было захвачено переплетением. Она наклонилась, чтобы прикурить сигарету, и почувствовала, что еще глубже падает в эту сеть, и она вцепилась в Денни. Но сильная черная нить никуда не вела. Она понимала, словно сейчас ей говорил голос какого-то предсказателя, что ничего большего у нее с Денни не будет. И одиночество прокатилось по ней снова, как стремительный ветер, загадочный, как едва различимые слезы, внезапно навернувшиеся на ее глаза, слишком легкие, чтобы их заметили, и она подняла голову и снова бросила взгляд на дверной проем.

— Не забудьте, — рядом с ней стояла Женевьева Кранелл, поглаживая ее по руке и выпаливая слова. — Шесть-девятнадцать. Мы перебираемся туда, — она стала отворачиваться и уходить, но вернулась. — Вы придете? Харкви тоже придет.

Тереза ​​покачала головой.

— Спасибо, я… я думала, что смогу, но я вспомнила, что должна быть в другом месте.

Женщина посмотрела на нее вопросительно.

— Что-то случилось, Тереза? Что-то не так?

— Нет, — она улыбнулась, направляясь к двери. — Спасибо, что спросили. Непременно увижу вас снова.

— Непременно, — сказала актриса.

Тереза ​​вошла в комнату рядом с большим залом и вытащила свое пальто из груды на кровати. Она поспешила по коридору к лестнице, мимо людей, которые ждали лифта, среди них была и Женевьева Кранелл. И Терезе было все равно, видела та ее или нет, когда она кинулась вниз по широкой лестнице, словно от чего-то убегая. Тереза улыбнулась сама себе. Прохладный и свежий воздух обдувал ее лоб, издавал легкие звуки, словно за ушами у нее трепетали крылышки, пока она чувствовала, что летит через улицы и взлетает на края тротуаров. К Кэрол. И может быть, Кэрол в этот миг все уже знала, потому что Кэрол знала такие вещи загодя. Тереза пересекла еще одну улицу, и впереди показался тканевый навес отеля Элисей.

Метрдотель сказал ей что-то в фойе, и она ответила ему:

— Я кое-кого ищу, — и пошла к дверям.

Она стояла на пороге, оглядывая людей за столами в зале, где играло пианино. Свет был неярким, и сначала она не увидела Кэрол, которая сидела лицом к ней, наполовину скрытая в тени у дальней стены. Кэрол тоже ее не видела. Напротив нее сидел мужчина, которого Тереза не знала. Кэрол медленно подняла руку и откинула волосы назад, с одной и с другой стороны, и Тереза ​​улыбнулась, потому что это жест был жестом Кэрол, и это была Кэрол, которую она любила и всегда будет любить. О, сейчас уже по-другому, потому что она была совсем другим человеком, и это было как встретить Кэрол заново, но это была все еще Кэрол и никто другой. Это была бы Кэрол, в тысяче городов, в тысяче домов, в других странах, куда они бы отправились вместе, на небесах и в аду. Тереза ждала. А потом, едва только она собралась подойти к ней, Кэрол увидела ее, и, казалось, какое-то время недоверчиво в нее вглядывалась, пока Тереза ​​наблюдала, как медленно ширится ее улыбка; а затем ее рука вдруг приподнялась, и Кэрол быстро махнула в счастливом энергичном приветствии, которого Тереза ​​никогда не видела прежде. И Тереза пошла к ней.