Цена соли (ЛП) - Страница 49

Кэрол выдохнула дым в воздух.

— Да мне плевать. Надеюсь, газеты разузнают об этом и перемоют Харджу все кости. Надеюсь, что он выбросит пятьдесят тысяч долларов на ветер. Хочешь сегодня днем отправиться в такую поездку, что никаких слов не хватит, чтобы ее описать? Ты уже пригласила миссис Френч?

Они познакомились с миссис Френч прошлым вечером в игровой комнате гостиницы. У той не было автомобиля, и Кэрол спросила, не хочет ли она проехаться с ними сегодня.

— Я ее пригласила, — ответила Тереза. — Она сказала, что будет готова сразу после ланча.

— Надень свою замшевую рубашку, — Кэрол взяла лицо Терезы в ладони, сжала щеки и поцеловала. — Надень ее сейчас.

Это было шести- или семичасовое путешествие на золотой прииск Крипл Крик, через перевал Юты и вниз по горе. Миссис Френч поехала с ними и всю дорогу проболтала. Ей было около семидесяти, у нее был мерилендский акцент и слуховой аппарат, и она была готова вылезать из машины, где угодно, и карабкаться, куда скажут, хотя без посторонней помощи и шагу ступить не могла. Тереза о ней очень беспокоилась, хоть ей и абсолютно не нравилось к ней прикасаться. Она боялась, что если миссис Френч упадет, то рассыплется на тысячу кусочков. Кэрол и миссис Френч разговаривали о штате Вашингтон, который миссис Френч хорошо знала, потому что прожила там последние несколько лет с одним из своих сыновей. Кэрол задала ей несколько вопросов, и миссис Френч поведала ей все о тех десяти годах, которые она провела в путешествиях после смерти мужа, и о своих двух сыновьях — один жил в Вашингтоне, а другой на Гавайях и работал в компании, выращивавшей ананасы. И конечно миссис Френч преисполнилась обожания к Кэрол, и они теперь будут видеться с миссис Френч намного чаще. Было уже почти одиннадцать вечера, когда они вернулись в гостиницу. Кэрол спросила миссис Френч, не хочет ли та поужинать с ними в баре, но миссис Френч ответила, что она слишком устала для чего бы то ни было, кроме пшеничных хлопьев и горячего молока, которыми поужинает у себя в номере.

— Как я рада, — сказала Тереза после того, как она ушла. — Я лучше побуду с тобой наедине.

— Правда, мисс Беливет? И что вы этим хотите сказать? — спросила Кэрол, открывая дверь бара. — Ну-ка, присядьте и расскажите мне, расскажите мне все.

Но вдвоем в баре они пробыли не больше пяти минут.

Двое мужчин, один, которого звали Дейв, и второй, чьего имени Тереза до сих пор не знала, и совершенно не стремилась узнать, подошли и попросили разрешения присоединиться к ним. Это были те самые двое, которые подходили к ним прошлым вечером в игровой комнате гостиницы и приглашали их с Кэрол поиграть в кункен[20]. Прошлым вечером Кэрол им отказала. А теперь она ответила:

— Конечно, присаживайтесь.

Кэрол и Дейв завели разговор, который звучал очень интересно, но Тереза со своего места не могла нормально в нем участвовать. А мужчина, сидевший рядом с ней, хотел говорить о чем-то другом — о конной прогулке по Стимбоут Спрингс, с которой он только что вернулся. После ужина Тереза поджидала, что Кэрол подаст знак уходить, но та все еще была глубоко погружена в разговор. Тереза где-то читала о том, что люди могут получать особое удовольствие от того, что тот, кого они любят, выглядит привлекательно и в глазах окружающих. Так вот, она этого чувства абсолютно не испытывала. Кэрол время от времени поглядывала на нее и даже подмигнула. Так что Тереза просидела там полтора часа и умудрилась соблюсти приличия, потому что знала, что этого хочет Кэрол.

Люди, которые присоединялись к ним в баре или иногда в столовой, не раздражали ее так сильно, как миссис Френч, которая теперь почти каждый день разъезжала с ними на автомобиле по разным местам. И тогда злая обида, которой она на самом деле стыдилась, стала подниматься в Терезе, потому что кто-то не давал ей побыть с Кэрол наедине.

— Дорогая, а ты не задумывалась, что тебе тоже когда-нибудь стукнет семьдесят один?

— Нет, — ответила Тереза.

Но были и другие дни, когда они уезжали в горы вдвоем, по первой попавшейся дороге. Как-то они попали в маленький городок, где им понравилось, и остались там ночь — без пижам, без зубных щеток, без прошлого или будущего; и ночь эта стала еще одним островком во времени, застыла в глубине ее памяти, неизменная и абсолютная. «А может быть, это было не что иное, как счастье, — подумалось Терезе, — совершенное счастье, которое так редко можно было встретить, настолько редко, что очень немногие люди когда-либо познали его». И даже если это было простое счастье, оно уже вышло за обычные рамки и стало чем-то другим, переполнило ее настолько, что вес кофейной чашки в ее руке, скорость кота, пробегающего по саду внизу, беззвучное столкновение двух облаков стало намного большим, чем она могла вынести. И точно так же, как месяц назад она не понимала, почему на нее свалилось внезапное счастье, сейчас она не понимала собственного состояния, которое казалось его отголосками. Ей чаще было больно, чем приятно, и она уже боялась, что это какой-то мрачный и присущий только ей недостаток. Иногда она так боялась, словно ходила со сломанным позвоночником. И если ей и хотелось в какой-то момент рассказать Кэрол, то слова растворялись прежде, чем она успевала начать — от страха и ее обычного недоверия собственным реакциям, и от опасений, что раз ее реакции не такие, как у других, то даже Кэрол их не поймет.

По утрам они обычно поднимались в горы на машине и оставляли ее, чтобы подняться на вершину. Они бесцельно кружили по извилистым дорогам, которые были похожи на белые, проведенные мелом линии, соединяющие точку на одной горе с точкой на другой. Издали можно было видеть облака, лежащие у выступающих пиков, так что иногда казалось, что они парят в пространстве, чуть ближе к небесам, чем к земле. Любимое место Терезы было на шоссе у Криппл Крик, где дорога внезапно примыкала к краю гигантского оползня. В сотнях футов внизу немного беспорядочно раскинулся заброшенный шахтерский поселок. Здесь глаза и мозг играли друг с другом шутки, и невозможно было сохранить постоянное восприятие пропорций, невозможно было сравнивать их ни с какой человеческой меркой. Ее собственная вытянутая вперед рука могла выглядеть то микроскопической, то забавно гигантской. И сам поселок занимал только крохотную часть огромной котловины, как частный случай, единичное заурядное событие, помещенное в своего рода неизмеримый простор разума. Взгляд, дрейфуя в пространстве, возвращался, чтобы отдохнуть на этом пятнышке, которое выглядело словно коробка спичек, раздавленная автомобилем, рукотворная нелепица маленького городка.

Тереза постоянно высматривала мужчину со складками у рта, а вот Кэрол — нет. Кэрол о нем даже не упоминала с той самой секунды в Колорадо Спрингс, а ведь с тех пор прошло десять дней. Ресторан гостиницы пользовался популярностью, новые люди каждый вечер входили в большую столовую, и Тереза всегда поглядывала по сторонам, на самом деле не особо ожидая увидеть его, но из своего рода предосторожности, которая вошла у нее в привычку. А вот Кэрол не обращала внимания ни на кого, кроме Уолтера, их официанта, который всегда подходил, чтобы спросить, какой коктейль они желают заказать сегодня вечером. Многие посетители, тем не менее, смотрели на Кэрол, потому что она была самой привлекательной женщиной в комнате. И Терезе так нравилось быть с ней, она ею так гордилась, что сама кроме Кэрол никого не видела. А пока она читала меню, Кэрол медленно прижимала ее ногу под столом, заставляя улыбнуться.

— Как ты думаешь, не поехать ли нам летом в Исландию? — могла спросить Кэрол, потому что они договорились беседовать о путешествиях, если в столовой было тихо, когда они усаживались за столик.

— Тебе обязательно выбирать такие холодные края? И когда же я работать буду?

— Не будь такой мрачной. И не пригласить ли нам миссис Френч? Думаешь, она будет возражать, если мы будем держаться за руки?