Цена славы (СИ) - Страница 9

— Когда ты перестанешь красить волосы? — с улыбкой поинтересовался папа.

Дан ерошил волосы полотенцем, гадая — успеют ли они высохнуть без фена?

— Не знаю. Пока будет, что красить. Что? Мне нравится блонд. Почему все говорят, что я похож на дедушку, но он на фотографиях — взрослый мужчина, а я с короткими черными волосами — выпускник средней школы?

Папа расхохотался, а потом уточнил:

— Хочешь сказать, что блонд тебя старит?

— Именно так, — кивнул Дан.

Он небрежно кинул полотенце на подлокотник кресла и откинулся на спинку.

— Сонхи сказала, что ты очень болезненно воспринял новости о том, что Нари с мамой попали в аварию, — осторожно начал папа.

— Вообще-то она должна хранить мои секреты, но о моем физическом и моральном состоянии в курсе, кажется, вообще все, кто со мной знаком.

Папа улыбнулся — Дан видел его только краем глаза, больше внимания уделяя потолку. Чтобы полностью соответствовать стилю лофт, в квартире сделали потолочные балки. Дан только сейчас их заметил.

— Мне Сонхи сказала, что ее обязанность — следить за твоим физическим и моральным состоянием, а не секреты хранить. И ты слишком явно пытаешься сменить тему.

На какое-то время повисла пауза. Дан не любил жаловаться и признаваться в таких вещах, но в чем-то Джинхо был прав: он не может все свои проблемы решать самостоятельно, ему нужна хотя бы моральная поддержка.

— Я испугался, — честно ответил Дан.

— Но это ведь не та травма, с которой не справляется современная медицина, — напомнил папа.

— Ага, и поэтому ты прилетел сюда из Нью-Йорка? Просто убедиться, что медицина достаточно хороша? — иронично заметил Дан.

— Не язви, — беззлобно заметил папа. — Я прилетел, потому что мама — твоя бабушка — лежала в больнице лишь дважды, да и то потому, что дома рожать уже было не принято. Она, конечно, бодрится, но ей страшно, и я здесь, чтобы ее поддержать. Но я точно знаю, что с ней все будет хорошо. И ты обычно реагируешь на все так же, как я — максимально трезво и логично. Поэтому дело не только в аварии, не так ли?

Дан тяжело вздохнул. Методичность и зашкаливающая работоспособность — в этом он действительно похож на папу.

— Как ты справлялся со всем, когда мы были маленькими? — вместо ответа спросил Дан. — Дедушкин бизнес, учеба, мама тоже училась, а дома два погодки. Как… как вы вообще смогли в то время оставаться для нас хорошими родителями?

Дан, чтобы лучше видеть папу, даже сел ровнее. Теперь он смотрел прямо на него. Папа же удивился:

— Справлялся? Если бы не ваши бабушки-дедушки, мы не смогли бы совмещать учебу с воспитанием детей.

— Я же не о том, кто нам менял памперсы, — поморщился Дан. — У нас полно фото и видео того периода: вы с нами играли, гуляли, читали нам книги… возможно, наши бабушки и взяли на себя быт, но вы оставались родителями, которые одновременно с этим продолжали учиться, а ты еще и начал работать. Как? У меня разговоры с Мэри в расписание едва влезают, Сонхи мне уже даже нижнее белье покупает, я не могу представить, как бы я смог быть еще и отцом…

Папа тепло улыбнулся, но отвечать не спешил. Он словно пытался подобрать слова, блуждая взглядом по обстановке квартиры. Дан молча ждал.

— Я не знаю, как мы справлялись, — наконец ответил папа, — Молодые, энергичные, верили в свою мечту, любили друг друга и своих удивительно послушных и спокойных детей. Временами мало спали, и нам все вокруг шли на уступки — знаешь, сколько раз твоей маме переносили сдачу проектов? Я так понимаю, ты испугался того, что время уходит и ты в погоне за своей мечтой теряешь семью?

Дан печально кивнул.

— У нас разные ситуации и разные условия, — продолжил папа. — И я никогда не работал так много, как ты. Мы все беспокоимся о тебе и твоей занятости, но я всегда говорил, что сейчас, пока ты молод, ты можешь себе это позволить. Тебе девятнадцать, Дэнни. У тебя вся жизнь впереди.

Дан вздохнул, а потом тихо спросил:

— Но что, если она впереди только у меня? Как можно предсказать аварию?

— И что, провести всю жизнь, мучаясь страхом смерти? — задал встречный вопрос папа. — Ты не можешь это контролировать.

— Но я могу контролировать, сколько времени я с теми, кого люблю… теоретически могу. Но вместо этого мотаюсь из Сеула в Нью-Йорк и вижу косметолога чаще, чем бабулю, с которой живу в одном городе. Я испугался того, что могу потерять вас, потому что у меня попросту нет на вас времени.

— Но исправить это все еще в твоих силах, если это так важно для тебя, — напомнил папа.

Дан задумчиво кивнул:

— Да… но не сразу, что меня и огорчает.

У бабушки была большая палата, а на столике у дверей уже стояло несколько букетов. Она сама казалась крошечной — как и практически все в его семье, она осталась очень худенькой до самой старости. Загорелая, веснушчатая, с широкой улыбкой — прошедшую операцию выдавали только тени под глазами. Дан с папой поочередно ее обняли, она же бодро рассказала, что Нари ее уже причесала, поэтому единственное, что ее сейчас волнует — желание нормально помыться, но врачи запретили.

— Твои партнеры прислали мне такой красивый букет! — восхитилась она, обращаясь к Дану.

— Партнеры? — удивился Дан.

— Большой букет роз — от Person, но на маму произвел впечатление букет от LVMH, — с улыбкой ответила тетя.

Она не была здесь постоянно, но ее квартира была настолько близко к этой больнице, что можно дойти пешком. Кроме того, бабуля еще до того, как ее повезли на операцию, стребовала с тети обещание, что та придет первой, потому что бабушку нужно привести в порядок — она не хочет перед сыном и внуком быть неумытой и без прически.

Дан удивленно подошел к столику с цветами. Там стоял большой букет в плетеной корзинке, якобы из полевых цветов, хотя в составе были даже розы. На карточке действительно значилось — LVMH и смутно знакомое имя, которое казалось слишком уж непривычным: Давид Лорье. Дан был знаком с ним, но весьма поверхностно, потому что этот человек занимался делами всей корпорации, а не только модой. Вроде бы он даже какой-то директор, но Дан не помнил точно.

— Я даже отсюда чувствую запах садовых роз, — восхищенно продолжила бабушка. — Все же, что ни говори, но выращенные в собственном саду розы пахнут лучше. Как только цветы начинают выращивать для массовой продажи, они становятся красивее и дольше стоят срезанными, но пахнут уже не так.

Розами пахло действительно сильно. Дан вернулся к бабуле, сев в незанятое кресло. Так как это палата для состоятельных пациентов, здесь можно было хоть семейное собрание устраивать — места всем хватит.

Тетя теперь уже Дану рассказала, как они поздно вечером возвращались домой. На трассе кто-то сильно гнал, в какой-то момент этот кто-то не справился с управлением, из-за чего произошла большая авария — множество машин врезались друг в друга, тетин автомобиль был где-то ближе к концу этой кучи-малы. Машина помята и спереди, и сзади, но при этом ее, теоретически, даже можно отремонтировать. Но Джиён уже сказал, что лучше он купит другую, эту все равно нужно было бы скоро менять.

В машине сработали подушки безопасности, и сначала тёте показалось, что они отделались только ссадинами и испугом, но потом бабуля встала и почувствовала боль. В больнице сделали снимок и домой их уже не отпустили. Больше всего бабушка была недовольна тем, что ей не дали помыться перед операцией. Вообще было ощущение, что «помыться» — это единственное, что действительно ее беспокоит.

Потом пришел врач и «помыться» отошло на второй план, потому что около недели ей нельзя вставать, сидеть можно только во время приема пищи. Потом будет долгий процесс восстановления, какое-то время ей придется ходить с ходунками. И тут началось. Сезон кимчхи! Она просто не может не ходить, ей нужно солить капусту! А как же сливовая настойка? И кто подготовит ее сад к зиме? Как это ей нельзя в свой дом? Ну и что, что там ступеньки⁈ У нее же хозяйство!