Цена ошибки (СИ) - Страница 15

— Что насаждать? — спросил Стив, обнимая его.

— Я ебу? Разумное, доброе, вечное. Банк, хвала небу, не работает.

— Не понесусь, — заверил его Стив. — До понедельника…

Он хотел сказать “я весь твой”, но это даже в голове звучало пафосно и глупо, а начинать разговор о том, что в понедельник он собирается начать подыскивать жилье, сейчас не хотелось. Хотелось сделать вид, что обстоятельства все еще складываются так, что ему некуда пойти. Хотя, по сути, ему просто не хотелось уходить.

Брок уснул почти на нем, прижав приятной тяжестью, обдавая шею горячим дыханием. Стив гладил и гладил его по спине, гадая, как он, обычно такой неуживчивый, тяжелый в общении, недоверчивый, так быстро привык к тому, что ему есть с кем просто заснуть в одной постели.

***

Проснулся он относительно рано и, помня, что обещал не шевелиться, все-таки аккуратно выполз из постели, используя для этого все свои суперсолдатские навыки, бесшумно оделся и выскользнул на улицу.

Снова иметь в своем распоряжении почти любую сумму в пределах разумного было приятно. Не нужно было, испытывая неловкость, брать из той самой шкатулки очередную сотню, тут же ложившуюся на совесть и чувство собственного достоинства неподъемным грузом. Наоборот, прогулявшись к банкомату, можно было снять все эти сотни с твердым намерением положить обратно. И накупить круассанов, стараясь не слишком пристально рассматривать вертихвостку, стоявшую за прилавком, не представлять, как Брок ее…

Оборвав неприятную мысль, тут же заворочавшуюся внутри как раскаленный прут, пробуждая самые низменные, самые кровожадные инстинкты, Стив расплатился и вышел из кондитерской, гадая, что еще ему такого сделать до пробуждения Брока.

Он зашел в художественную лавку на углу, просто потому, что раньше шел мимо по причине отсутствия денег, каждый раз вспоминая тридцатые не с самой лучшей стороны, потом заглянул во фруктовую лавку, гадая, есть ли у Брока соковыжималка, потом к мяснику и зеленщику, и справился как раз до полудня.

Хмурый Брок пил на кухне кофе.

Стив, кинув ключи в специальную чашку, прошел сразу к нему и принялся раскладывать добычу.

— Интересный набор, — первым нарушил молчание Брок. — Ты как мой батя в день получки. Все вперемешку: конфеты, мясо, цветы. Бутылки только нету.

— А надо было? — спросил Стив, убирая мясо в холодильник.

— У тебя и цветов нет. Это просто параллель.

— Что-то ты не в духе, — заметил, наконец, Стив.

— Зато ты прямо светишься, — Брок скользнул взглядом по круассанам, и до Стива дошло. — Я рассчитывал приятно начать утро со своим охуенным любовником, потому что устал на него дрочить, а вчера слишком заебался, чтобы не уснуть прямо в процессе.

— Я не спал с Люси, — просто сказал Стив, выбрав, видимо, неудачный момент для признания, потому что Брок поперхнулся кофе и закашлялся. Стив хлопнул его между лопаток, стараясь не вкладывать в это всю силу, и присел около него на корточки. — Блинчики или тосты с джемом?

— Круассаны ж есть.

— Ну вдруг они тебе аппетит испортили?

Брок молча склонился, чтобы его поцеловать, да так увлекся, что завтрак закончился, не начавшись: они раздевали друг друга прямо на кухне, напротив открытого окна, и Стив чувствовал, как сильно изголодался за эти несколько дней. Страшно, мучительно изголодался именно по Броку.

Они любились быстро, страстно, прямо среди раскатившихся по столу апельсинов и рассыпавшихся еще теплых булочек. Смесь этих запахов, горячее тело Брока, его хриплые стоны и яростные рывки навстречу, мешающая одежда — все это слилось для Стива в яркие, наполненные жизнью мгновения абсолютного, ослепительного счастья.

— Я хочу тебя нарисовать, — из всех глупых фраз, крутившихся в голове, Стив попытался выбрать самую нейтральную, но по тому, как хмыкнул Брок, все еще сжимая его в себе, понял, что с нейтральностью он, может, и угадал, а вот глупость никуда не делась.

— И тебе доброе утро. Может, все-таки поедим? Потом продуктов надо купить, а после — рисуй на здоровье.

— Я плачу, — все-таки выдохнул ему в ухо Стив.

— Ага. Ни в чем себе не отказывай, — ответил Брок, аккуратно скидывая его с себя и поднимаясь со столешницы. — И чего ты такой въедливый — не пойму.

— Я вернул тебе оставшиеся пять тысяч.

— Я в курсе, — Брок вытерся бумажными полотенцами и на мгновение нахмурился. — У меня, знаешь ли, СМС приходит о каждой манипуляции со счетом. Полезная штука.

— Что-то не так? — спросил Стив, потому что чувствовал — у Брока портится настроение.

— Все путем. Подай мне вон тот круассан.

— Я выдавлю тебе фреш.

Соковыжималки у Брока не оказалось, но когда Стива останавливали подобные мелочи? Вымыв апельсины, он разрезал их пополам и просто выдавил руками прямо в стакан.

— Удобный ты в хозяйстве человек, Стив, — хмыкнул Брок, задумчиво глядя на него, и Стив почувствовал себя соковыжималкой, которую собирается купить придирчивая домохозяйка, взвешивая все за и против. Мысль была неприятной и Стив ее отогнал — он дал себе слово до понедельника не думать о том, как скоро и чем все это закончится. Если что-то вообще начиналось.

В супермаркете Стив еле сдержался, чтобы не купить все на свете: от набора столовых ножей до лососевой икры. Брок был странно задумчив и почти никак ему не мешал тратить наконец-то свои деньги, периодически выкладывая что-то из корзины просто потому, что “пять минут назад ты взял то же самое, но в другой упаковке”.

Закинув овощи вариться, они устроились в гостиной у окна. Брок, одетый только в белье, курил, сидя вполоборота, а Стив жадно переносил на бумагу все самые мелкие черты, будто лаская карандашом сильное тело.

— Глянуть дашь? — Стив так засмотрелся на то, как солнце подсвечивает его ресницы, что не сразу понял, о чем он спрашивает. — Рисунок.

— А. Да. Я только наметил тени, еще штриховать и штриховать. Не люблю показывать недоделанное.

— Ну дай, — Брок, не шевелясь, скосил глаза, и Стив с улыбкой взял более мягкий карандаш, чтобы очертить контур его губ и наметить щетину.

— Хорошо. Дашь мне полчаса?

— У меня задница затекла, — пожаловался Брок.

— Можешь отмереть, у меня отличная память, — разрешил Стив.

Брок провокационно потянулся, играя крепкими мышцами, и вдруг оказался рядом.

— Чего тогда я сидел битый час, как памятник самому себе? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Наверное, потому, что мне приятно на тебя смотреть, — не задумываясь ни о чем, кроме попытки не испортить с непривычки тонкую мелкую штриховку по новой технике, ответил Стив, с опозданием понимая, что это, наверное, самое личное, что он сказал Броку за все то время, что они жили вместе.

— Мне больше нравится, когда ты трогаешь.

Стив, отложив рисунок, притянул его к себе, зарываясь лицом в густую поросль на его груди, и пропал для остального мира на долгие двадцать минут.

***

Выходные пролетели быстро. Стив, страстно увлеченный Броком и как богатой фактурой, и как щедрым, отзывчивым любовником, и как уютным в быту человеком, так и не решился завести с ним давно назревший разговор.

Такая нерешительность обычно была ему несвойственна, а потому хмурым утром понедельника он, вернувшись с пробежки, поставил перед сонным Броком чашку свежесваренного кофе, лично сооруженный бутерброд и решительно заявил:

— Сегодня я начинаю поиски жилья.

Брок, медленно моргнув, подпер кулаком щеку, честно стараясь держать глаза открытыми, и сказал:

— Мне нравится этот район. Квартирка тесновата, но я не хочу переез… Погоди, — немедленно проснулся он. — Ты съезжаешь?

— Ну, я и так, — Стиву было неловко. Он чувствовал себя так, будто пытался сказать любовнику, что вынужден с ним расстаться, — задержался.

“Злоупотребил твоим гостеприимством” звучало пафосно и шаблонно даже у него в голове. Брок пристально на него взглянул, будто ожег взглядом, и повел плечом, то ли соглашаясь, то ли пытаясь отмахнуться.