Цена ошибки - любовь (СИ) - Страница 4

— Нет, я не могу! — пискнула Саша, чувствуя, как его рука скользнула у нее между ног и пальцы потеребили набухший, чувствительный клитор. От одного прикосновения к нему Саша вскрикнула, сжала бедра, зажав между ними прохладную мужскую ладонь.

— Только что могла, — хрипло шепнул он, настойчиво двигая пальцами меж ее сжавшихся бедер. Один из его пальцев нашел дырочку, все еще пульсирующую от наслаждения, и настойчиво проник внутрь, так, что Саша не смогла сдержать нежного стона, жалкого и полного удовольствия одновременно. Палец настойчиво и даже жестко ласкал ее внутри, она содрогалась всякий раз, когда он выскальзывал из ее горячего тела и погружался в нее вновь, еще настойчивее, жестче, глубже. — Значит, и вдвоем у нас что-нибудь, да получится. Ммм?

У него были очень сильные руки. Саша поняла это, когда он поднял ее и устроил у себя на коленях, прижав ее горячей спиной к своему прохладному животу. Его ладони скользнули по ее бедрам, пальцы крепко сжались на горячей плоти под ее коленями и он слегка насильно развел ее ноги в разные стороны. Саша завозилась, сгорая от стыда, попытавшись освободиться, все еще думая, что это всего лишь шутка, но он не позволил ей свести колени вместе. Его пальцы были жесткими, они даже причинили боль, впившись в нежную кожу девушки, и Саша внезапно ощутила еще один прилив горячего возбуждения, ожегшего ей живот. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной, раскрытой, всецело в его власти.

— Мне так нравится, как ты стесняешься, — прошептал он горячо, покрывая ее дрожащую щеку поцелуями и подтягивая ее колени к ее груди, делая ее совершенно открытой и абсолютно доступной. Сердце у Саши готово было выпрыгнуть от смеси стыда и возбуждения, она крепко закусывал губы, вся дрожа в его сильных руках, чувствуя, как льющаяся струя воды чуть задевая ее бедро. Она знала, что сейчас произойдет, боялась и невольно желала этого.

— Кричи, — тихо выдохнул мужчина ей в ухо, и подставил ее раскрытое тело под бьющую струю воды, крепче сжав пальцы под ее коленями.

Он угадал; упругая струя, вибрируя, теребя, ударила прямо в клитор, и Саша вся напряглась, едва не подпрыгнув на его коленях и зарычав. Вода упруго теребила ее клитор, не давая ни мгновения передышки. Две, три, четыре секунды — столько острого, невозможного удовольствия она вынесла бы сама, прежде чем волна оргазма накрыла ее и заставила забиться, но его сильные руки держали ее, содрогающуюся, в том же положении, и удовольствие превратилось в пытку, выгибающую тело, сводящую мышцы в судороге. Стоны, переходящие в крик, заметались меж кафельных стен, щекоча нервы.

— Все, все! — кричала Саша, выгибаясь, содрогаясь, пытаясь вырваться из удерживающих ее рук, вцепляясь руками в края ванны так, что пальцам стало больно, чувствуя, как острое удовольствие словно отточенным ножом терзает ее тело. — Не могу больше, не могу!

Но ее мучитель словно не слышал, упорно удерживая ее бьющееся тело так, чтобы пытка не прекращалась, и девушка заходилась в стонах, спротивляясь его силе.

— Сможешь продержаться, пока я считаю до десяти? Тогда отпущу, — шепнул он, вынимая ее содрогающееся тело из-под струи. — Да? Нет? Или будем делать это о-о-очень долго?

От него пахло шампанским.

«Мишка, паразит, набрался и возомнил себя черт пойми кем!» — мелькнуло в голове Саши, но он снова опасно поднес ее к воде — струя пролилась, лаская и щекоча сжавшийся анус, и Саша выкрикнула, абсолютно не заботясь о том, какая тут звукоизоляция:

— Да, да, хорошо, хорошо!

— Молодец, девочка, — произнес мужчина и аккуратно пододвинул ее под упругую теплую струю.

От острого, невыносимого удовольствия, почти перешедшего грань страдания, Саша вся напряглась, дрожа в удерживающих ее руках, чувствуя, как жгучий оргазм снова выламывает ее тело, заставляет извиваться и кричать, задыхаясь, как бы она не сопротивлялась.

— Еще, еще, девочка моя, — шептал мужчина ей на ухо, и она кричала еще, расставляя ноги еще шире, стараясь хоть как-то увернуться из-под терзающей ее струи. — Еще не все. Терпи… Семь, восемь… Я хочу, чтоб ты еще разок кончила… Ты чудесно кончаешь.

— Все, не могу больше, — рычала она сквозь зубы, кончая. — Не могу! Не могу-у-у…

Ее позвоночник извивался сам по себе, словно жил своей жизнью, она не могла его усмирить. Острое удовольствие словно разрывало ее на кусочки, она билась и извивалась в руках, удерживающих ее и безжалостно подставляющих ее беззащитное тело под струю воды, крича и багровея от напряжения. Она пробовала совладать с собой, но тогда ее напряженные бедра ее начинали дрожать так, что было видно даже в темноте, и от нового оргазма она орала еще громче, содрогаясь и извиваясь на коленях мужчины. Он отпустил одну ее ногу и его пальцы вошли в ее тело жестко, даже грубо, словно нанизывая ее на удерживающий стержень, проникли глубоко, настойчиво. Саша закричала от наслаждения, насаживаясь сильными толчками на его руку, извиваясь и кончая, ощущая жадные, сильные и частые сокращения своего лона на его пальцах, жестко ласкающих ее изнутри. Он притянул ее к себе, закрывая ее рот жадным поцелуем и продолжая настойчивые толчки в ее теле. И она, отвечая ему со всей страстью, бесстыдно двигала бедрами, насаживаясь на его руку, своими руками направляя его пальцы поглубже в свое тело, доводя себя до невыносмых ощущений, продлевая удовольствие настолько, насколько это возможно, содрогаясь в его обьятьях.

— Да ты мертвого поднимешь, детка… Это было…

Она жадно дышала, словно воздуха в комнате совсем не осталось, и каждую новую порцию острого, сводящего удовольствия принимала с ужасом и наслаждением. Мишка, этот негодяй, словно набрался храбрости, выпив со своим Пахомычем, и разгадал ее потаенные фантазии. Вот о таком сладком насилии она и мечтала, о сильных пальцах, удерживающих ее ноги, об удовольствии через край, чрезмерном, диком, невыносимом. Чтобы хотел доставить… и был очень настойчив…

Саша жалобно и беспомощно постанывала, когда он, наконец, прижал ее к себе, содрогающуюся от любого прикосновения и снова поцеловал, жадно, страстно, нетерпеливо, лаская ее губы языком, проникая в ее рот и доводя по поскуливаний, до новой волны возбуждения, от которой она стискивала колени, стараясь хоть как-то заглушить бессовестное желание, рождающееся в низу живота и растекающееся по телу сладкой истомой, заставляя намокать ее и без того мокрое лоно.

— Умница моя, — посмеиваясь в темноте, произнес ее мучитель, вынимая ее из-под воды. Саша, тяжело дыша, откинулась на его плечо, ее судорожно сжатые пальцы расслабились, выпустили края ванны. — Как ты меня порадовала… это было чудесно!

Лежа без сил на его разогревшемся теле, Саша чувствовала, что он уже возбужден, да иначе и быть не могло. Его вобуждение ощущалось во всем — в участившемся шумном дыхании, в бешенном ритме, которое выбивало его сердце, в легкой дрожи пальцев, любовно разглаживающих ее ароматную кожу, в жадных поцелуях, в том, как он сжимал, тискал ее мягкие бедра.

— Я убью тебя, — пролепетала она заплетающимся языком, чувствуя, как рука мужчины ласкает ее грудь с остро торчащим сосками, ее подрагивающий живот и бессовестно раскрытые мокрые бедра, припухшие от возбуждения половые губы, как его пальцы снова и снова входят в ее горячее мокрое лоно, ловя последние, самые мекие спазмы ее удовольствия, наслаждаясь ощущением ее откровенного удовлетворения.

— Потом, — прошептал он со смешком, поднимаясь и увлекая ее за собой. — В постель? У меня подарок для тебя, помнишь? Я же обещал.

"О господи, — подумала Саша. — Я уже кончила раз десять, а мне еще трахаться с этим парнем…"

— Нет-нет-нет! — протестующе простонала она.

От интонации, с которой он произнес это слово — «подарок», — ее в жар бросило, но он уже шагал к постели, сжимая ее в руках так легко, словно она была пушинкой.

— Да-да-да, — произнес он, смеясь. — Ты же хотела этого, да? Ну, хотела же, признайся!

— Ну хоть отдохнуть дай…

— В топку все…