Цена могущества (СИ) - Страница 2

Этого я не видел. Так получилось, что в тот момент я был в тронном зале. В обычные дни, когда в замке не было важных гостей, он соединял функции общей комнаты и столовой. Здесь же находилась мама, её небольшая свита, моя младшая сестрёнка и несколько слуг.

Я был первым, кто оказался на пути кровавого гостя. Выхватил свой детский меч, замахнулся – но рука моя наткнулась на невидимую и непреодолимую преграду. Чёрный человек уделил мне лишь секунду внимания. Его сухие крепкие пальцы обхватили мой подбородок, подтянули к его лицу – я мог видеть каждую глубокую морщину. Его тусклые серые глаза на несколько долгих мгновений вперились в мои… чувство какой‑то внезапно возникшей, тонкой, как льняная нить, и прочной, как стальной канат связи… Удовлетворённо кивнув, словно узнавая, в следующее мгновение он небрежно отшвырнул меня в сторону. Я далеко отлетел, больно ударившись затылком о твёрдый каменный пол.

Мой щенок – мой маленький пушистый боец – отважно кинулся защищать хозяина, издавая смешной детский рык. Мгновение спустя, переломанной кучкой окровавленного серого меха и торчащих наружу костей, он уже лежал у дальней стены. Два раза судорожно дёрнулись крепкие лапки, и мой верный друг замер навсегда.

Ещё минута – и в зале не осталось живых слуг. Моя мать поднялась с трона. Я навсегда запомню, как словно невидимым ветром развевались её волосы и белые одеяния. Страха не было в её лице. Она вскинула засветившуюся белым светом ладонь, нараспев произнося неизвестные мне слова. А я и не знал, что моей маме ведомо волшебство. Колдун на мгновенье замер, закрывшись широким рукавом, и даже как будто отпрянул. Но лишь на одно мгновенье. В следующее – конец чёрного посоха пронзил ей грудь. Ещё мгновенье спустя – я услышал, как хрустнула шея сестрёнки, прятавшейся до этого момента за спиной матери. Больше, кроме меня, в зале не осталось людей.

Я ждал смерти. Но колдун даже не повернулся в мою сторону. Недолго постоял, наклонив голову в низком чёрном капюшоне, словно к чему то прислушиваясь. Затем он медленно последовал в сторону внутренних покоев.

Он прошёлся по всему замку – неумолимый и вездесущий, как сама смерть, умерщвляя всё на своём пути – воинов, служанок, детей, собак. От него никому не было пощады и нигде не было спасения. Я не видел всех подробностей случившейся бойни, но позже, обойдя заваленный трупами и залитый кровью замок, я живо представил себе, как всё это происходило.

Первое, что я сделал, немного придя в себя – это попытался убить незваного гостя. Я вспоминаю об этом без гордости и без стыда, просто как о событии, которое имело место и потому должно быть упомянуто в моём рассказе. Надеяться убить колдуна, на моих глазах расправившегося с десятком опытных воинов, было безумием, но в тот момент моими действиями руководил не рассудок. Сейчас я даже не скажу с уверенностью, чей смерти я жаждал в тот момент – его или своей. Возле лежавшего в коридоре замка тела воина я подобрал взведённый арбалет, слишком тяжёлый для моих ещё не окрепших мышц. Защитник замка имени которого я теперь уже не помню, успел взвести тугую тетиву  – мне самому это было бы не под силу ‑ но не успел наложить на неё кованный железный болт. Как это делается, я знал. Отыскать незваного пришельца оказалось совсем несложно.

Кабинет отца преобразился. Старинные карты и бесценные книги были небрежно свалены в углу. Книжные полки заполнили другие тома – из чёрной кожи, с переплетами из неведомого мне металла, покрытые на корешках отвратительного вида рунами. На столах громоздились горы неизвестного мне оборудования, кипели реторты с жидкостями немыслимых цветов, извергая облака едкого пара. Было совершенно непонятно, откуда всё это взялось, ведь при незваном госте не было ничего, кроме волшебного посоха. Среди всего этого спокойно и уверенно двигался облачённый в чёрную рясу колдун.

Собрав последние силы, я вскинул арбалет и нажал на курок. Как ни странно, мой выстрел был точен – но болт срикошетил от груди колдуна, с коротким звоном, словно ударился о каменную колонну. Я выхватил кинжал – но какая‑то сила вынесла меня в коридор. Дверь за мной захлопнулась. Я тяжело осел на пол – измученный, загнанно дышащий.

‑ Твоё время ещё не пришло, мальчик, ‑ глухо донеслось из‑за двери. ‑ Когда ты мне понадобишься, я сам тебя позову.

Я дважды стукнул пяткой дверь – никакой реакции. Выронив бесполезный арбалет, я побрёл по замку. Всюду я натыкался на следы крови, мёртвые тела, свидетельства убийства и разрушения.

Я не слишком тогда осмысливал свои поступки. Следующее моё инстинктивное побуждение – бежать, бежать как можно дальше из этого страшного места, которое было совсем недавно родным домом, а сейчас стало моим воплощённым представлением об аде, о котором так много рассказывал наш священник. Бежать мне не удалось.

Замок оказался окутанным серой плотной пеленой. Она поддавалась под напором рук, но сквозь себя не пропускала. Я обошел наш замок по периметру – где‑то эта невидимая преграда шла параллельно замковым стенам, местами – заползала на дворовую территорию. Просветов в этой магической преграде я нигде не нашёл. Я оказался в ловушке.

Следующая мысль – надо похоронить тела родных. Кузница со всеми необходимыми инструментами, а так же молельня и фамильный склеп остались за пределами магической серой стены. Я сломал пару кинжалов и сорвал все ногти на руках, пытаясь разворотить камни мостовой и вырыть могилу во внутреннем дворе.  Наконец, в мою голову пришла безумная мысль о погребальном костре. Я сволок туда охапки дров из кухни. С трудом, напрягая последние силы, подтащил тела отца и братьев. Принёс с тронного зала тело Лидии – это было нетрудно, мне и раньше случалось носить сестрёнку на плечах. В ноги её я уложил трупик моего верного щенка – он ведь тоже был для меня членом семьи.

Проблема возникла, когда надо было спустить со второго этажа во двор тело матери. Я перекатил её на плащ, тяжело, упираясь в каменный пол каблуками, потянул к лестнице. Осторожно начал спускать вниз. Угол тяжёлого, пропитанного кровью плаща вырвался из моих ослабевших рук! Тело матери полетело вниз по ступеням, переворачиваясь, гулко стукаясь о парапет. Я ринулся следом – на ослабевших, подворачивающихся ногах. Не догнал. Сел у нижней ступени возле маминого тела. И только тогда пришли слёзы. Сначала я просто выл – громко, страшно, как смертельно раненный зверёк. Крики перешли в рыдания, поток слёз. Я плакал, плакал… слёзы не кончались. Потом пошли глухие всхлипывания…

Я всё таки сумел дотянуть тело мамы до погребального костра. Уложил её рядом с отцом. Притянул с кухни бересту, промасленные тряпки, огниво. Высек искру. Промасленные тряпки занялись. Но дрова не хотели гореть! Напрасно я раздувал тлеющий огонь, покраснев, надышавшись удушливым дымом, кашляя, задыхаясь. Дрова не горели! Они лениво тлели, испуская густой чёрный дым, к которому вскоре начал примешиваться отвратительный запах горящего мяса. Я уже не плакал – я снова отчаянно выл!

Случайно повернул я взгляд к центральной двери замка. Наш чёрный гость стоял там, безмолвный, неподвижный, равнодушно наблюдая над моими бесплотными усилиями.

‑ Гад!  Нечисть! – закричал я обращаясь к нему.‑  Ну помоги же мне!

Помедлив мгновенье, словно о чём-то размышляя, он легко, почти небрежно, взмахнул рукой. Вспыхнуло яркое высокое пламя, и несколько минут спустя от тел моих родных остались лишь серые кучки пепла. Я ползал по ним, размазывая прах по залитому слезами лицу.

Обезумевший, потерянный, я бездумно слонялся по пепелищу родного очага. Слёзы, не переставая, текли из моих глаз. Я плохо помню первые две недели. Они слились в один бесконечный день. Точнее – в пасмурный вечер. Дня и ночи в этом мире не было как таковых -  «днём» сумеречный  свет был чуть ярче, «ночью» - темнее. При этом, я точно мог сказать, какое сейчас время суток. Наверное, временное помутнение рассудка спасло меня тогда от настоящего безумия.

Не помню, когда я заметил, что из замка исчезли все трупы – остались только пятна высохшей крови, которые вскоре так же побледнели и растаяли. Конечно, в эти дни я должен был что‑то есть и где‑то спать. Но помню я это очень смутно.