Цена его любви (СИ) - Страница 50

А перед глазами — те самые звезды. На которые мы поднимались в ту самую, особенную ночь. Которые, казалось, сами влетали нам в руки. Поднимая над всем миром, над землей…

И тогда казалось…

Казалось, что наша любовь сильнее.

Сильнее любой реальности. Сильнее ненависти. Пули. Вражды. Сильнее смерти.

Так ли это?

Или на самом деле реальность оказалась мощней и смела своим вихрем все то, что казалось невероятной мощью? Нашу любовь, которая, как мне тогда думалось, способна победить все на свете?

У меня сейчас нет ответа на эти вопросы.

И от них так болезненно щемит в груди.

Хотя…

Вот он, наш малыш, наше чудо? Это ли не самое главное, запредельное таинство, которое соткала, подарила нам наша любовь?

Мне всегда казалось, что именно тогда он был зачат. Именно там, когда мы парили с Владом на этих звездах. Чудо нашей любви воплотилось в него. За пределом реальности. За пределами всего, что можно понять, осознать человеческим разумом!

Любовь, которой мы не выбирали. Данная нам самим небом. И наш сын. Подаренный им же.

Если бы меня сейчас спросили, что бы я выбрала? Жизнь — простую, обыкновенную. С тем же Юркой, к которому любви никакой особенной не чувствовала, но который мог бы стать неплохим семьянином, с теплом относиться ко мне и нашим детям, возвращаться каждый день в простой уютный дом с работы, или вот этот вот безумный жар? Чувство, что пронзило меня насквозь, ничего по себе не оставив? Боль, которую пришлось пережить за несколько мгновений настоящего, всепоглощающего счастья?

Жизнь не задавала вопросов. Она не предоставила мне никакого выбора.

Но сейчас я точно знаю свой ответ.

Миллиард километров боли.

Тысячи раз снова и снова рассыпаться на осколки, чувствуя, как выворачивает суставы, как трещат кости, как задыхаешься от того, что не в силах пережить эту оглушающую боль. Тысячи секунд, часов и месяцев, а, может быть, и лет, в которых я, без него, буду просто существовать. Улыбаться, ходить и двигаться, чувствуя, как каждый миг сердце и душу вырывают с мясом, как она истекает кровью. Все это я готова платить. За один-единственным миг с Владом. Потому что то счастье, которое я ощущала рядом с ним, стоит целой вечности боли. Потому что оно — бесценно. Запредельно.

— Ты здесь… — шепчу, прижимая руку к гулко бьющемуся сердцу. Видя перед глазами те самые далекие звезды. Чувствуя, как горячие слезы стекают по лицу.

— Здесь. И всегда будешь здесь.

Я знаю ответ на свой главный вопрос.

Ни на что бы другое я не променяла бы ни свое счастье, ни свою боль.

Но еще один вопрос остается до сих пор без ответа. Тот, от которого я убегала, столько времени пряча голову в песок.

Жив ли он?

Добираюсь до гостиницы. Даже не трачу время на переодевания и душ, приведения себя в порядок. Внутри — сумбур, так для чего мне внешняя видимость того, что я в порядке?

Оставляю свое сокровище, которым жила все это время, няньке. Целую на прощанья так, как будто вижу в последний раз.

К тому времени, когда мы снова увидимся, все изменится. Решиться самое главное. Или пан, или пропал.

Ухожу, не оборачиваясь. Даже не поднимаю глаза на окна номера, из которого наверняка, как и каждый раз, когда я куда-то ухожу, Владик и нянька машут мне рукой. Сейчас решается самое главное. Жизнь меня, как женщины. Жизнь моего сердца.

Как в дурмане, выхожу из такси у того самого дома.

Сердце колотится так, что хочется прижать руки к груди. Кажется, иначе просто вылетит из нее!

Меня пропустили легко.

Фамилия Санникова реально творит чудеса. Никто даже вопроса не задал.

Я могла бы добраться сюда иначе. Но вспоминать выход из подземелья и петлять по нем слишком сложно для меня.

Захожу прямо в дом.

Он, как и сад, выглядит неухоженным.

Входная дверь открывается передо мной со скрипом. Который тут же отзывается в моем сердце.

Решительно ступаю внутрь.

Мурашками по коже, безумным грозовым ливнем на меня обрушиваются воспоминания.

Но нет. Я не должна жить прошлым. Не должна ему поддаваться.

Слишком долго я заталкивала внутрь себя самый главный вопрос.

Но теперь — обратной дороги больше нет.

Я должна. Должна узнать правду, которой мне никто не скажет.

Влад умер после того выстрела или остался жив?

Я должна знать. Пришло время. Теперь, даже если боль разорвет меня на ошметки, я не сломаюсь. Я выдержу.

И, если раньше неизвестность была тем единственным, что держало меня на плаву, сейчас она становится невыносимой.

И я найду в себе силы жить. Ради сына.

Я ведь уже практически смирилась с тем, что его больше нет.

Только почему мое сердце все еще в его ладонях? Как будто он держит его в своих руках, не выпуская?

Дом Влада пуст. Но я и не рассчитывала встретить его здесь. Слишком просто и слишком глупо.

Спускаюсь к подвалу. Нажимаю на нужные выступы рукой.

Изо всех сил отгоняю от себя воспоминания того, когда я это делала в последний раз.

Створки двери распахиваются. Просачиваюсь внутрь.

Бреду вперед, тупо отсчитывая шаги. Заставляя себя не думать.

Дохожу до той самой комнаты. Открываю.

Слишком долго стою у раскрытой двери.

Мой самый большой, самый сильный страх.

Ведь, если за ней окажется пустота, то эта пустота навсегда так и останется в моем сердце… Я выйду отсюда пустой. Мертвой. Без него. С развороченной навечно раной, которой никто уже не залечит!

Делаю шаг вперед. Шаг, длиной в вечность. Во всю мою жизнь. Во всю любовь. В надежду. Шаг, от которого зависит, буду ли я живой…

Делаю его решительно, хоть голова кружиться, а пальцы сами по себе цепляются за стену.

Хватит бояться. Хватит убегать от правды.

Пора посмотреть ей в глаза.

Получить свой самый жестокий приговор. Как последний, решающий выстрел!

— Ох, черт!

Всего один шаг! В комнату, по которой гуляет ветер! За которой на глаз совершенная пустота!

Но я мгновенно оказываюсь прижатой к стене!

А, нет. Это не стена!

Это крепкое, стальное тело! До умопомрачения стальные, непробиваемые мышцы!

Задыхаюсь.

Мое горло крепко охватывает рука, острый локоть сдавливает на максимум. А там, где так судорожно бьется жилка пульса, прижата ледяная сталь ножа…

Дыхание перехватывает. Кислород перестает поступать вовнутрь. В одно мгновение.

Но…

Руки, что перехватили мне горло, это самые родные на всей земле руки! Их я узнаю всегда! Во сне, наяву, в самом кошмарном бредовом сне!

И лезвие ножа, что давит мне на горло!

Ледяная, угрожающая, смертоносная сталь!

Которая кажется мне самой живой! Которая по-настоящему возрождает меня из тысячи дней, часов и секунд смерти!

— Ты!

Мы выдыхаем это одновременно, одним дыханием.

Он. Своим умопомрачительным голосом, в котором собрался все бархат мира.

И я. Чувствуя, как темнеет перед глазами от его нечеловеческой хватки. Кислорода и правда не хватает. Совсем. Если бы не крепкая, как сталь, рука, я бы уже повалилась на землю.

Не замечаю его движения.

Одно судорожно замеревшее, а после резко, с гулом дернувшееся в ударе, сердце, и я оказываюсь развернута к нему.

— Что ты здесь делаешь?

— Как ты мог со мной так, с нами так?

Одновременным рычанием спадает с наших губ

— Дашаааааааааа…..

Я тону в его глазах. В черноте, что подернута золотистой радужкой.

Я жадно, будто пытаюсь надышаться, вбираю в себя каждую его черточку.

Самим оголенным сердцем провожу, как пальцами, по его изнеможденному лицу. По заострившимся чертам. По щетине, которой покрыт его подбородок.

Он выглядит, как первобытный человек. Злой. Изнеможденный. До одури сильный. Могучий. Как тот, кто добывает себе все из жизни крепкостью рук. Одичавший. Озверевший. Самый родной. Самый сильный на свете. Самый дикий.