Цена бессмертия (сборник) - Страница 4
Она просто боится его искать, понял я. И это три.
Я выдохнул изо рта клубы сигаретного дыма и сквозь них бросил на Лотту быстрый оценивающий взгляд. Она сидела, опустив голову, и медленно помешивала ложечкой кофе. Создавалось такое ощущение, что вся Лоттина инициативность оставила ее в тот миг, как только она по телефону договорилась со мной о встрече. Она подняла голову, и я увидел в ее глазах болезненное напряжение.
Надо тихонечко, подумал я, постепенно подводить ее к главному. Иначе она сорвется, расплачется и уйдет. Ей легче сбежать, чем заниматься этим делом…
– Кто он, твой муж? – мягко спросил я. – Расскажи, ведь я о нем ничего не знаю.
По тому, как сразу расслабленно-виновато она улыбнулась в ответ, я понял, что взял верный тон.
– Ах, да! – тихо воскликнула она. – Вы ведь незнакомы. Я совсем забыла. Прости, Дэн, ведь это оттого, что я всегда помнила о тебе. – Она откинула со лба челку и достала из сумочки сигареты. – Грегори и ты в моем сознании почему-то всегда оказываетесь рядом… – Она задумчиво застыла с сигаретой в руке и добавила: – Может быть, потому, что я часто сравнивала тебя и его…
Так, она способна вести беседу, уже хорошо. Я протянул к ней руку с зажженной зажигалкой.
– Ну и в чью пользу оказывалось сравнение?
Она прикурила, торопливо затянулась и по-женски естественно проигнорировала мой последний вопрос. А стала отвечать на первый:
– Он сотрудник Бюро, Дэн. Ученый. Работает в лаборатории ментальных исследований.
Что-то настороженно шевельнулось во мне при последних словах Лотты Ньюмен. Я наталкивался на выражение «лаборатория ментальных исследований» уже второй раз за вечер. Казалось бы, случайность. Но я не прохожу мимо таких вещей. Однажды я твердо уверовал в то, что случайность – категория закономерности, и приучил себя обращать на нее внимание.
Это знак, подумал я. И внутренне сжался. Мне не хотелось иметь ничего общего с ментальными исследованиями. Я уже однажды сотрудничал с этой конторой: стрелял из пистолета, который изготовили в лаборатории Макса Гриппа. В людей. И в разных тварей. И в обоих случаях от этого у меня остались тягостные воспоминания…
– Его руководитель – Макс Грипп?
– Да, – ответила Лотта. – Ты знаешь профессора?
Я утвердительно кивнул. Но объясняться посчитал излишним.
– Грегори – один из самых способных помощников Гриппа, – продолжила Лотта. – Он допущен профессором в узкую группу лиц, работающих над доводкой программного обеспечения электронных копий человеческой личности.
Она сказала это с гордостью. И отбарабанила как по бумажке, особенно последнюю фразу. Сразу видно, что не раз проговаривала это в разных беседах. Я посмотрел на ее порозовевшее то ли от кофе, то ли от плохо скрываемой радости за успехи мужа лицо, и сердце торкнулось в груди неожиданной ревностью. Я в первый раз за вечер осознал, что передо мной сидит мужняя жена. Которая скорее всего любит своего Грегори Рута. И, естественно, краснеет от удовольствия, когда речь заходит о его талантах….
Но я не дал себе зациклиться на несущественном, на глупой ревности. Лотта позвала меня на помощь, я должен был помочь ей – это главное.
– Ого! – делано бодрым тоном отреагировал я. – Ничего себе! Да твой муж – важная шишка! Насколько я слышал, этим работам придают в БЗС такое большое значение, что не подпускают посторонних и на пушечный выстрел.
– Да, – охотно откликнулась Лотта, оживляясь еще больше. – Гриф секретности – четыре буквы! Ты знаешь, Грег еще довольно молод, но он один из трех сотрудников лаборатории, кого доставляют из Черного Квадрата на базу БЗС на служебном автомобиле!
– О-о, – поднял я руки над головой, – я молчу и отдыхаю в сторонке!
Лотта сдержанно, но польщенно засмеялась. Сигарета в ее руке потухла, поэтому я снова дал ей прикурить и, не теряя темпа разговора, благодушно спросил:
– Ну, и кто он у тебя по специальности? Программист? Психолог? Экстрасенс?
Я уже понял, что Грегори Рут и его работа – в отвлечении от причины встречи Дэниела Рочерса и Шарлотты Ньюмен – были для меня той самой тропинкой, по которой я уверенно выводил Лотту из ее непонятной пассивности. Я уже не сомневался в том, что Рут в ее жизни занимал место намного большей площади, нежели это делал когда-то я. Если рассуждения о муже вводили Лотту в то самое «ресурсное» психологическое состояние, в котором она восстанавливала силы, мне оставалось только мысленно аплодировать своему давнему и более удачливому сопернику.
И все-таки, что же с ним стряслось? С этим идеальным мужем?
– Ты знаешь, – говорила Лотта, – у него два диплома. И две специальности. Он системный программист и нейрофизиолог. Ведь создание электронной копии человеческой личности требует решения двуединой задачи – правильного ментоскопирования мозга и точного программного моделирования…
Она говорила без запинки. Почему – я уже понял: она живо интересовалась делами Рута, а он не раз объяснял ей то, что считал возможным объяснить. Да, она не запиналась, но я заметил и еще одно: она не моргала, когда проговаривала мне все это. И я вдруг осознал, что она прекрасно отдает себе отчет в том, какую игру я с ней веду. И охотно поддается. И тараторит – как механическая кукла, не мигая, боясь остановиться, потерять мысль, – лишь бы отдалить тот момент, когда придется сосредоточиться на главном и объяснить мне причину нашей встречи.
– …И поэтому Максу Гриппу требуются специалисты экстра-класса, которые разбирались бы в том, что такое нейронная проводимость, потенциалы нейронов, медиаторы, аксоны, дендриты и импульс действия, и одновременно могли бы перевести все данные ментоскопа в машинные алгоритмы. Вот Грегори и есть такой специалист. Людей с подобной подготовкой во всем мире можно пересчитать по пальцам. Действительно, подумай сам: какой идиот будет одновременно изучать физиологию и программирование?
Она наконец остановилась, потушила так и недокуренную сигарету и вопросительно уставилась на меня. Я осторожно спросил:
– Так ты хочешь сказать, что твой муж – идиот?
– Сам ты идиот! – весело засмеялась Лотта, и на секунду я увидел перед собой ту самую бесшабашную ветреную диву, которая однажды вместе со мной надралась виски и здорово нахулиганила на одной планете с красивым названием Виолетта. – Просто он еще со студенческой скамьи мечтал работать над созданием Е-существ и…
– Как ты сказала? – перебил я. – Е-существ?
– Да-а, – удивленно посмотрела на меня Лотта. – Ты не знал, что так по-другому называют электронные копии человеческих личностей?
– Нет, не знал, – ответил я, – только сегодня, незадолго до встречи с тобой приобщился к кругу посвященных. Второй раз уже сегодня это слово слышу…
Это был второй знак всего за один вечер. И мне, человеку без предрассудков, вдруг захотелось плюнуть трижды через левое плечо, пугнуть нечистого. Мне не нравится слово «существо». Его употребляют, как правило, тогда, когда говорят о том, кто не является человеком. Например, о какой-нибудь негуманоидной твари, пусть и разумной… И мне не нравится, как я уже говорил, сочетание слов «ментальные исследования». Потому что тот памятный пистолетик от Макса Гриппа, «Ментал-7», одним разрядом превращал человека именно в «существо». Правда, справедливости ради надо сказать, что в существо довольно безобидное – без разума и воли к действию…
Мне вдруг показалось, что весь вечер я медленно, но очень уверенно втягиваюсь в какую-то темную историю…
Я тряхнул головой и заставил себя мыслить трезво. Прекрати, сказал я себе, лаборатория ментальных исследований во главе с добрейшим Максом Гриппом и разрабатываемые в ней Е-существа не имеют ничего общего с темнотой и злом. Слова, которые тебя пугают, всего лишь термины, больше ничего. Они не могут быть источником бед. Источник твоих бед – ты сам, и почему это так – до сих пор не можешь понять. Так что лучше наблюдай не за случайными повторениями, а за собой…
– Еще пару лет назад Макс Грипп и Рут были близки к завершению работы, – продолжала без паузы говорить Лотта, – но неожиданно столкнулись с какой-то проблемой, которая мучает их до сих пор. Грегори молчит о ней как рыба. А сам не вылезает из БЗС целыми днями, а ночью работает в своей лаборатории дома.