Целительная сила любви - Страница 23
Волны обжигающего, необычного и запретного наслаждения разливались по ее телу самым бесстыдным образом. Ольга уже совершенно не владела собой и жаждала, чтобы Алекс прекратил эту пытку и перешел к более решительным действиям. Когда он все-таки прижал ее к себе и оказался внутри, Ольге хватило нескольких минут, чтобы получить полную разрядку своему напряжению.
Чуть позже они оба, смеясь, восстанавливали расшатавшиеся ножки девичьей кровати. Александр подпер креслом ненадежное ложе и снова забрался на него. За окном уже вовсю пели птицы, лаяли собаки, перекрикивалась прислуга. Задолго до утренней службы уже побежали по своим делам кухонные мужики и бабы, закипела работа. Впервые за последний год в поместье ожидался крупный праздник с гостями, поэтому Акулина старалась превзойти саму себя.
Ольга подняла к Александру лицо и смешно наморщила нос, изображая, насколько тяжело ей будет подниматься сейчас. Являясь большим знатоком женских туалетов, но благоразумно промолчав об этом, Александр предложил свою помощь при одевании. Ольга вытащила приготовленное заранее кремовое платье с нежнейшими сливочными розами, а также кучу всяких дамских вещичек, потом подняла на Александра глаза и раскраснелась. Ее мятое платье еще сохраняло следы буйного любовного набега. Александр тактично отвернулся, дожидаясь, пока Ольга наденет на себя все, с чем могла справиться сама.
Алекс смотрел на нее из-под опущенных ресниц, всячески изображая, что занят только платьем. Хороша, как языческая богиня. Изящные, точеные руки и ноги, безупречная фигура — она была создана для того, чтобы с нее рисовали картины, откровенные и трогательно-возвышенные.
Когда все детали одежды заняли свое место, Ольга отошла назад, демонстрируя весь наряд целиком. Александр попытался изобразить невозмутимость, а потом оба рассмеялись. Зрелище было восхитительное! После длительного траура, Ольге было непривычно видеть себя в светлой одежде, а уж Алекс и вовсе не представлял ее такой. В итоге они пришли к выводу, что наряд чрезвычайно удачен.
Вопрос прически счастливо разрешился головным убором, и Ольга вслух восхитилась тому, что волосы в церкви принято прятать. Покраснев от подобного святотатства, Ольга опять улыбнулась.
Александр решил сегодня же на званом обеде объявить всем соседям о их свадьбе. А это значило, что на откровенные разговоры оставалось не более получаса, а потом будет многолюдная церковь, приготовления к празднику, шумный прием, куча поздравлений и гостей…
— Алекс, сегодня, когда я ездила с Алешей…
— Тсс… — Александр почему-то не хотел и боялся слышать о брате Ольги, справедливо опасаясь сюрпризов. Когда дело касается двора… — Уж лучше я узнаю все после свадьбы.
Но у Ольги была другая точка зрения.
— Нет, дай мне сказать! Алеша представил меня цесаревне. Когда-то очень давно именно Елизавета, сделала возможным мой приезд сюда. Именно она посоветовала Истопину приютить меня как воспитанницу, и один Бог знает, почему Истопин согласился. Елизавета Петровна умеет добиваться своего. Ей очень хотелось, чтобы вся семья опекаемого ею Алеши жила в добром здравии. Но мало кто знает, что не только она помогла Алешке Розуму и его бедной сестричке, но и они оказались ей очень полезны. Елизавета тяжело больна… — Ольга перевела дыхание и посмотрела на Александра, пытаясь определить его реакцию, но тот хранил непроницаемое молчание. Тогда она продолжила: — У цесаревны с отрочества замечаемы так называемые «истерические припадки», которые сопровождаются обмороками. Лейб-хирург Лес-ток, несмотря на все свои великие учености, ровным счетом ничего не смог добиться влечении этой хвори. Помог случай… Однажды мне удалось приготовить лекарство. При этом я сильно рисковала, так как по составу оно являлось скорее ядом, нежели целебной настойкой. Малейшая передозировка могла бы привести к отравлению Елизаветы, за что ни меня, ни Алешу, ни самого Истопина, просмотревшего столь деликатный вопрос, скорее всего не пощадили бы. Но лекарство помогло, и Алеша зачастил ко мне в гости. Узнав об этом, Истопин был разгневан. Одно дело, подпольно лечить крестьян и лошадей и изредка готовить составы, прикрываясь честным именем известного Истопина, и совсем другое — дозировать яды для дочери Петра Великого! Я понимала Ивана Федоровича и была благодарна ему за заботу, но остановиться не могла… Алеша слишком любил свою Лизу… И я приняла решение в случае крайней оплошности, если вдруг что-то случится с цесаревной, сама выпить полную дозу страшного лекарства. Осечек не было, лекарство неизменно помогало. Поэтому Алексей Разумовский приезжает сюда снова и снова… И каждый раз я боюсь его приезда, опасаясь, что он сообщит мне страшную весть о том, что я не смогла помочь. Мое решение все еще в силе… Я просто не хотела, чтобы у нас были тайны.
Александр вздрогнул. Его любимая говорит о том, что примет яд, если не поможет ее лекарство?! Варварство какое-то. Родной брат шантажирует ее, заставляя готовить это пойло! Цесаревна Елизавета… Ходят слухи, что она самая вероятная кандидатура на престол. Говорят, что назревает недовольство в рядах гвардии и что готовится переворот. Голова шла кругом. И эту женщину Ольга готова тянуть к жизни ценой собственного существования! Что такое попасть в жернова государственных переворотов, Алекс представлял себе очень хорошо. Ему стало страшно, и он со вздохом притянул Ольгу к себе.
— Все равно, Ольга! Теперь уже все равно. Мы что-нибудь придумаем вместе, ведь недаром я столь ученый врач!
Они оба рассмеялись, и Александр сказал уже более серьезным тоном:
— В любом случае твой крест теперь и мой крест. А пока я буду думать лишь о том, что моя невеста столь учена и мудра, что привлекла к себе внимание самой цесаревны, заткнув за пояс придворного лейб-хирурга! Я наслышан о Лестоке, удивляюсь, как он смог это пережить.
— Лишь оттого, что не знал, Алекс! Умоляю тебя, храни молчание о том, что ты сейчас услышал, это не должно стать известным ни одной живой душе!
— Конечно, любимая! — Александр еще раз улыбнулся, провожая ее до дверей. — И еще! Я давно хотел спросить тебя… Раз уж ты так мудра в лекарствах, то зачем тебе были нужны… лягушки? Помнишь?
— Помню. — Ольга загадочно улыбнулась и шагнула на крыльцо. — У нас впереди море времени, я все расскажу тебе потом.
Александр остался один, дожидаясь, пока Ольга скроется из виду. Идти к церкви стоило по отдельности, чтобы соблюсти приличия. Сегодняшний день станет последним, когда это стоит делать с особенной тщательностью, а потом он сможет уже предъявлять на эту загадочную и невозможно красивую женщину свои законные права. И никто — ни зарвавшийся «потомственный дворянин». Алешка Розум, ни даже сама его могущественная покровительница — не сможет запретить ему это или причинить любимой какой-нибудь вред. И с этими радужными мыслями Александр тоже шагнул на залитое солнцем крыльцо и поспешил на колокольный звон.
По прошествии месяца в поместье сыграли пышную свадьбу, к тому же не одну. Если венчание Александра и Ольги прошло чинно и скромно, как того велит обычай, то Дуня с Тюриным изрядно помучились, расплачиваясь за излишнее легкомыслие. Получив строгие наставления от святого отца, их все-таки обвенчали, и Дуне велено было сидеть за столом в платке, изображая крайнюю степень огорчения за свое легкомысленное поведение. Но не так-то просто оказалось расстроить Дуню!
Получив на радостях от Метелина вольную и приданое (у него имелся свой повод радоваться женитьбе Тюрина и восхищаться Дуней), а также выходя замуж за бедного, но все-таки благородного человека, Дуня сияла на свадьбе, как серебряный рубль, нисколько не смущаясь своего округлившегося животика. Беременность несказанно шла ей. Дуня постоянно смеялась и прижимала щупленького мужа к своей увесистой груди. Фома Лукич от души балагурил по этому поводу, а Василий Кузьмич, кажется, свою супругу просто боготворил.
Глядя на эту смешливую и неугомонную парочку, Ольга стыдливо опускала глаза и краснела от недвусмысленных взглядов мужа. Она радовалась за Дуню и благословляла ее, как родную.