Цель оправдывает средства - Страница 3

– Я же представил вам отчет в письменном виде, – ответил на это Волк.

– Потрудитесь, – бесцветно повторил Гром. Он оставил Волка стоять посреди кабинета, а сам сел за свой стол, облокотившись на него и накрепко сцепив пальцы перед собой.

Я отошла к стене.

Гром в упор смотрел на Волка.

– Моим заданием было – как можно скорее освободить заложника. Без лишнего шума.

– Заложником был местный банкир, – пояснил Гром. Он смотрел на Волка не отрываясь, но говорил мне, – а террористом – полусумасшедший российский солдат. Мальчишка наркоты обожрался, и крыша поехала. Слава богу, банкир попался ему под руку ночью и сам был выпивши – так что всю серьезность положения осознать не сумел; бродил невдалеке от расположения наших частей, блевал балыком и икоркой. Тут наш солдат его и заметил. Пушку к виску приставил и материл на чем свет стоит и югославское правительство, и российское, и Америку, и евреев почему-то…

Волк усмехнулся.

– Быть бы большому скандалу, если бы этого заложника кто-нибудь из иностранцев заметил, – продолжал Гром, – мне как сообщили, я сразу Волка послал. Террорист-то никаких требований не выдвигал, матерился просто и пушкой тряс, а Волк его застрелил. Хотя, безусловно, можно было обойтись без крови.

Волк молчал еще несколько секунд после того, как Гром закончил говорить.

– Я действовал согласно инструкции, – монотонным голосом произнес Волк, – объект был опасен. Солдат совсем невменяемый был. Если бы я не застрелил его, то он и меня, и этого толстого убил бы.

– Там солдаты были из части убитого… террориста, так сказать. Они видели, – устало заговорил Гром, – он уже банкира отпустил и оружие на землю бросил. Он к тебе с поднятыми руками шел.

– Он был опасен, – упрямо повторил Волк, наклонив голову.

– Ты выстрелил, когда у солдата оружия не было.

– Он внезапно встал на колени и коснулся руками земли, – ответил Волк, – мне показалось, что он хочет подобрать свой пистолет.

– Хватит, – негромко произнес Гром, – я слышал свидетельства очевидцев. Их не двое и не трое было. Сверху, – Гром поднял указательный палец к потолку, – мне сделали предупреждение из-за тебя. Первое, оно же и последнее.

– Я выполнил задание, – неизменившимся голосом проговорил Волк, – быстро, так, что никто, кроме наших солдат, об этом инциденте не узнал. Банкиру потом еще спирту дали, чтобы он вообще все забыл.

– Зачем же было убивать, когда в этом не было необходимости? – тихо спросил его Гром.

Волк помолчал, а потом ответил:

– Я действовал по инструкции. Разрешите идти?

Гром с минуту смотрел на него.

– Иди, – сказал он наконец.

Волк вышел.

– Про таких людей, как Волк, – произнес, глядя в стену, Гром, – обычно говорят: «Он далеко пойдет». Может быть. Не знаю. Но я не люблю людей, которым нравится убивать. Волк ведь мог оставить его в живых…

Гром повернулся ко мне.

Этот случай был, по-моему, единственным, когда Гром остался недоволен работой Волка. Но этот случай произвел на меня довольно сильное впечатление.

И слова – «про таких людей, как Волк, обычно говорят: „Он далеко пойдет“» – я вспомнила только сейчас.

Пророческими они были, как оказалось.

Так-так. Может быть, Гром припомнил этот случай Волку, то есть Василию Петровичу Никифорову, и теперь не хочет доверять ему проведение операции?

Или, может быть, Волк отказался работать с Громом?

Вот это вряд ли. Андрею Леонидовичу редко кто отказывает в сотрудничестве. Честнее и надежнее сотрудника и начальника не найти. Да и деньги через него проходят хорошие. Очень хорошие деньги через него проходят.

Я понимаю, конечно, что финансовая сторона вопроса Волка в его теперешнем положении не очень беспокоит, но все-таки…

Ладно, в любом случае я все узнаю сегодня. Безусловно, Гром выходил на связь с Волком. Интересно было бы послушать, чем закончился тот разговор.

Внезапно я вспомнила о своем желании приготовить на ужин зайца. Когда я вернулась домой с пакетом документов от Грома, не до зайца мне было совсем, не до зайца. Я его даже из морозильника не вынула.

Ну и черт с ним.

Есть мне уже не хотелось, несмотря на то что я так и не поужинала, мне спать хотелось.

Я умылась и, не раздеваясь, прилегла на том самом диване, на котором встретила утро.

Мне все-таки удалось пару часов поспать перед тем, как будильник прозвенел в семь часов и мне нужно было ехать на работу.

Ни о каком завтраке не могло быть и речи – я даже яичницу себе не приготовила. Мне, для того чтобы состряпать даже самое банальное блюдо – даже яичницу, нужно душевное спокойствие и соответствующее настроение. Вдохновение нужно.

А какое сейчас вдохновение?

Я вся – целиком и полностью – была погружена в мысли о новом моем задании.

Чувствовала я себя неплохо, несмотря на бессонную ночь.

Сейчас вот поеду на работу, рассмотрю там парочку дел, если принесли что-нибудь, а к половине третьего, как мы с Громом договаривались, буду уже в районном пункте междугородных телефонных переговоров.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Потом склонила голову и улыбнулась. Нечего, Юля, критически на отражение в зеркало смотреть. Двадцать девять лет – не сорок девять.

Это – во-первых.

А, во-вторых, я выгляжу гораздо моложе своих лет, потому что, не в пример многим, веду здоровый образ жизни и вредных привычек не имею.

Темные круги вот только под глазами от ночи, проведенной за расшифровкой бумаг Грома, но это ничего. Они мою красоту не испортят.

Тем более что я где-то читала, что когда-то было модно специально наводить такие вот круги под глазами – имитируя усталость после бурной ночи любовных утех.

Вот так.

Я выпила кофе, оделась, накрасилась (женщина всегда должна оставаться женщиной) и вышла за дверь.

Прямо возле двери своего кабинета я встретила Ольгу Павловну Шмакову – секретаря нашего губернатора.

Зажав под мышкой толстенную папку с бумагами, она, как всегда, спешила куда-то, катила по коридору свое круглое беличье тело.

– Здравствуйте, Ольга Павловна, – опустив глаза, тихо поздоровалась я с ней.

– Здравствуйте, Юлия Сергеевна, – кивнула она в ответ, побежала было дальше, но вдруг остановилась и внимательно посмотрела на меня.

Я снова опустила глаза.

– У вас случилось что-нибудь, Юлия Сергеевна? – озабоченно спросила она. – Вид у вас такой… Ой, да вы бледная! Случилось что-то?

– Случилось, – послушно вздохнула я, – у меня тетя в Харькове заболела.

– Да что вы говорите! – всплеснула руками добрая Ольга Павловна. – И сильно?

– Сильно, – ответила я и снова вздохнула, – астма у нее. Вот – осложнение.

Ольга Павловна сокрушенно покачала головой.

Ага, вот и момент наступил!..

– Ольга Павловна, – попросила я, – можно мне взять отпуск за свой счет? На неделю? Я бы съездила к тете, присмотрела бы за ней. У нее ведь, кроме меня, и нет никого совсем…

– Конечно, Юлия Сергеевна, конечно, – быстро ответила Ольга Павловна, – правда… – тут она заколебалась, – как раз на этой неделе вы нам очень нужны будете, но… раз уж такое дело… Пожалуйста.

– Спасибо, Ольга Павловна, – поблагодарила я, – тогда я прямо сегодня же после обеда на самолет и…

– После обеда? – переспросила она. – Тогда до обеда будьте добры посмотреть, вот… – Она начала рыться в своей папке для бумаг.

Вот и обеденный перерыв. Я все дела свои закончила пораньше, чтобы успеть еще с сотрудниками попрощаться и с Ольгой Павловной.

Ровно в четырнадцать двадцать девять я была в зале междугородных переговоров. Нашла глазами нужную мне кабинку и направилась туда, успев заметить стоящего у кассы человека в сером пальто.

Проследив за тем, как я вошла в кабинку, человек – мы встретились с ним глазами – кивнул мне и крупным шагом пошел к выходу.