Цеховик. Книга 9. У последней черты - Страница 4

– Спасибо, Юрий Михайлович. Правда. Я очень ценю, что вы не вызываете группу захвата и не сдаёте меня с потрохами.

– Так…

– Нет-нет, это я от чистого сердца говорю, безо всякой иронии. Но как быть с фактом, что майор МВД Узбекистана, Алишер Асетович Абдибеков, более полугода томится в тюремных застенках? Он обвиняется в убийстве троих сотрудников милиции. Сначала его обвинили в превышении полномочий и злоупотреблении служебным положением и незаконном получении путёвки на море, а потом предъявили обвинение в убийстве двоих коллег-милиционеров.

– Ну, как я тебе что-то могу сказать, не зная материалов дела? – пожимает плечами Чурбанов. – Покатился по наклонной, что ещё. Сначала одно, потом другое, а там и убийство.

– Дело в том, что убийство произошло на моих глазах, и обвиняемый Абдибеков к нему не имеет никакого отношения. Мои показания записаны и переданы сотруднику КГБ Узбекистана. Вероятно, только поэтому Абдибекова ещё не осудили и не расстреляли. Слишком он был бескомпромиссным сотрудником.

Чурбанов откидывается на спинку кресла и пристально смотрит на меня некоторое время. Потом он встаёт и снова идёт за вискарём.

– И к чему эта душещипательная история? – спрашивает он наливая в стакан очередную порцию. – Знаешь, сколько у них там таких Абдибековых приговорено или ожидает приговора? Ты, может быть, владеешь способом всё это изменить?

– Боюсь, систему я пока не могу изменить, а вот помочь одному конкретному человеку шанс есть. Честному человеку, заметьте.

– Молодец, ты Егор. Честный, бескомпромиссный и принципиальный. Настоящий комсомолец. Ладно, что у государства и копейки не украл, это само собой разумеется. Так ты ещё всегда готов прийти на помощь униженным и оскорблённым. Я прямо горжусь знакомством с тобой. Но только скажи, сколько этот человек томится в застенках?

– Почти девять месяцев…

– О! Иной бы уже и родил кого, а он всё сидит и сидит. Но ты-то где был всё это время? Ты, борец за справедливость, как ты бился с бесчеловечной кривдой, унизительной системой и произволом власть имущих?

– Возможности раньше не было, Юрий Михайлович, – качаю я головой.

– Серьёзно? – понимающе кивает он. – И всё? Уважительная причина для борца за справедливость.

– Нет, не всё. Вы правы, я о нём не думал, потому что мои личные дела оказались для меня важнее. Вроде как я своё дело сделал, показания оставил и всё. Типа что я ещё-то могу? А сейчас, я понял, что используя ваше положение, я могу помочь не только себе и своим друзьям, но и этому человеку. Мы одним ударом сразу миллион мух убьём.

– Не начинай, Брагин.

– Но это правда. И честного мента освободим, и себе руки развяжем, и интриганам и заговорщикам по башке дадим. А вы лично, помимо экономической составляющей, конкретно прокачаете карму и укрепите своё положение, показав себя монументальным политиком, без одобрения которого нельзя предпринимать ни один шаг.

– Чего я сделаю?

– Про карму шутка, остальное правда.

– Шутит он ещё. Ты даёшь. Вот же ты кадр, честное слово. Ещё и прибауточки свои отвешивает. Отдать бы тебя Мигулю да поглядеть, как ты с ним шутить будешь. Остряк.

Он снимает трубку и набирает номер.

– Олег! Тебя где носит? Битый час звоню! … Виноват он… Ладно, давай, руки в ноги и ко мне домой. Прямо сейчас, понял? Разговор есть, посоветоваться надо. И камеру возьми… Да. Ну, какую ещё-то? Да. И вот ещё что… Отправь группу в гостиницу «Москва»… Какой номер?

Он смотрит на меня вопросительно. Я называю номер Игоря.

– Заберёшь там человека связанного. Это подозреваемый в покушении на убийство. Его надо отвезти в…

Он бросает на меня взгляд…

– Надо отвезти в наше специальное место, – говорит он после паузы. – И хорошо поговорить. Всё. Выполняй.

– Юрий Михайлович, я пойду позвоню, – говорю я, когда он кладёт трубку.

– Один не ходи, возьми своего мордоворота.

– Да. Можно ему в подъезде меня подождать потом?

– Не нужно, пусть домой заходит.

– Юрий Михайлович…

– Ну? – хмуро смотрит он на меня.

– Я в Ташкент поеду. Если поможете с документами, буду благодарен. Если не получится, значит так. Но вы мне всё правильно сказали. Давно надо было это сделать.

– Тьфу… – в сердцах не может сдержаться Чурбанов. – Иди звони.

Злобину я прозваниваю по всем номерам, включая его секретный номер. Ноль повдоль. Конечно, слова Чурбанова оставили неприятный осадок, но думать о Де Ниро плохо мне совсем не нравится. Не хочу верить. Смешно, конечно, но если подтвердится, что он… блин… это будет большой потерей, в общем…

До Ферика я тоже не могу дозвониться. Ну, его-то скорее всего схватили сразу, тем более, в толпе были кровожадно настроенные граждане. Так что… Ему, конечно, к нарам не привыкать, но, думаю, он лелеял мечту никогда туда не возвращаться.

Звоню Айгюль.

– Ты не знаешь, где дядя Ферик? – с лёгкой тревогой в голосе спрашивает она. – Мы должны были вместе ехать на встречу, но он не появился…

– Боюсь, что знаю, – вздыхаю я. – Думаю, нам надо будет поговорить по другому номеру.

– Ты думаешь… Думаешь, меня слушают?

– Нет, я так не думаю, просто, на всякий случай лучше разговаривать не из дома… А дядю Ферика арестовали.

– За что?

– Потом поговорим. Не беспокойся, я уже занимаюсь тем, чтобы ему помочь. Всё хорошо будет.

Поговорив, возвращаюсь к Чурбанову. Настроение хуже некуда. Блин. Я его понять могу, конечно, но, честно говоря, рассчитывал на поддержку и помощь. Ну, хотя бы не сдал этому Мигулю, и на том спасибо…

Ладно, бумаги он мне выправит, значит можно будет побороться. Просто так сдаваться я не буду. Слишком много поставлено на кон, хотя дело, конечно, не в этом, не в потраченных усилиях и не в недополученной в будущем выручке. Дело в том, что начатое надо доводить до конца.

И ещё дело в том, что надо вытаскивать ребят. Помимо Де Ниро, Ферика и Пашки, там ещё целая куча народу. Блин! Надо было Лиду с Баксом предупредить, чтобы не совались сегодня. Она же типа в действующем резерве. Как её там в «конторе» ведут я не знаю, но нервотрёпка будет знатная. И как тут не вспомнишь старый добрый «эвфемизм» «фак»…

В общем, нужно ехать в Ташкент. Собирать экспедицию и ехать. Ключ к решению проблемы лежит там. Можно, наверное, ещё как-нибудь решить, но пока другого способа я не знаю. Просто зайти и перестрелять всех?

– Давай, сядь вон туда, – говорит Чурбанов, когда я возвращаюсь.

Он показывает на стул, за которым развернут рулон белой бумаги. Там колдует Тайманов.

– Здравствуйте, Олег Довлатович, – здороваюсь я с ним.

Он усаживает меня на стул, включает вспышку и фотографирует на большой фотоаппарат.

– Олег, значит слушай сюда. К завтрашнему дню мне нужна вся доступная информация по делу… как его?

– Майор Алишер Асетович Абдибеков, МВД Узбекистана, Ташкент… – моментально реагирую я.

– Вот, запиши. Этому паспорт тоже к завтрашнему дню сделай.

– Имя можно выбрать? – спрашиваю я.

– Так, не наглеть, Брагин. Выбрать нельзя. Напиши ему, Олег, что-нибудь неприличное.

Тайманов крякает.

– Если получится, я буду благодарен за Егора Дмитриевича Доброва. Годик прибавить можно.

Сам не знаю, зачем, тяну на себя имя не слишком удачливого старого меня. Вернее, более молодого сейчас, но… Не важно, короче.

– Так, – продолжает Чурбанов. – Попроси, пожалуйста, Калиниченко, заехать. Если не сможет, значит я к нему сам приеду, но чтобы обязательно сегодня. Ну, и собирайся, завтра поедешь с Брагиным и, надеюсь, с кем-то из прокуратуры в Ташкент. Брагин полетит по новому паспорту. Тебе когда восемнадцать?

– Двадцать пятого. На следующей неделе уже.

– Хорошо, значит показания сам сможешь давать. Можно тогда не завтра, а послезавтра вылетать, чтобы лучше подготовиться… Егор, я делаю это не ради тебя и твоих завиральных идей, а ради оклеветанного майора Абдибекова. Ясно?