Цеховик. Книга 9. У последней черты - Страница 14

Да какая разница, выходи, не выходи, мы и так, как на ладони. Тем более, голос женский. Я открываю дверь и выхожу. Машины тут же подлетают ближе и из них выскакивают зелёные человечки с калашами.

Твою же мамочку, Рекс, ты кто такая?! Она сама тоже здесь. В кожаной куртке и брюках. Ну, это ясно. Волосы развиваются, живой огонь! Твою мать, Рекс! Ты красотка! В руках у неё что-то американское типа АР-15. Ну ты даёшь, царь-девица.

Узнав диспозицию, отряд идёт на штурм. Он длится минут пять, может, меньше. Минута шквального огня, а потом тишина. Полная, жуткая, мёртвая тишина.

Мы идём смотреть, что там и кто. Оказывается на подмогу к ментам приехала «жига», но с милицейской рацией. И было в ней два человека в штатском. С АК и ТТ. У одного удостоверение пожарного, у второго вообще документов нет.

Команда Рекс быстро раскладывает тела так, будто менты стреляли друг в друга. Одному в руки вкладывают автомат и бросают пачку баксов. Ну что же… Я так понимаю, это в цене услуги.

Одного мента сажают за руль «Волги», а Миша, теперь уже со связанными руками, переезжает в багажник «Нивы». Морда в крови, но живучий гад. Он, ничего не понимая, таращит глаза и повторяет:

– Ты покойник… ты покойник…

Ошибочка, Миша. Покойник здесь ты. При любом раскладе. Надеюсь.

– А ты крутая, – говорю я, когда мы несёмся по дороге в сторону Ташкента.

– Я знаю, – серьёзно отвечает Рекс. – Куда твоего друга девать?

– В больницу мне нельзя, – мотает головой Толян. – Это ж менты сразу и всё такое.

Он сидит на переднем сиденьи, а я сзади.

– А ты сам себе будешь пулю вытаскивать? – хмыкает она. – Вот, кто крутой, на самом деле.

– Есть идеи, что с ним делать?

– Пристрелить, чтоб не мучился? – пытается бодриться Толян.

– Ладно, поедем в госпиталь, – говорит Рекс. – Там солдатиков пресс, и у меня там есть свой человек.

– Я там два месяца лежал, – кивает Анатолий.

– Ну вот, значит, всё знакомое. За своего сойдёшь. Главное, чтоб снова в Афган не отправили.

Она смеётся.

– Мента бы тоже осмотреть, – говорю я, – а то склеит ласты, это будет очень плохо. Прямо очень.

– К этому могу ветеринара привести. Хватит ему.

– Даш, а ты кто такая? – спрашиваю я наклоняясь к ней через спинку кресла. – Ты чем занимаешься, вообще?

Навстречу нам проносятся три милицейские машины.

– Адвокат, – отвечает она никак не реагируя на ментов. – Людей защищаю.

– Да? То есть ты прямо в суд со своей командой врываешься и защищаешь?

– Можно и так, – хмыкает она. – Но это значительно дороже. Прям намного дороже.

– А серьёзно? – настаиваю я.

– Серьёзно? Ты серьёзно такой вопрос задаёшь?

– Да.

Она только головой машет, как бы удивляясь такой бестактности.

Въехав в Ташкент, мы разделяемся. Мы едем в госпиталь, а остальные – по первоначальному маршруту.

С Толяном всё проходит гладко. Его увозят на осмотр и сразу начинают готовить к операции. Кость не задета, артерия не задета, недели через две, обещает доктор, если всё будет хорошо, его выпишут. Рекс обещает о нём позаботиться.

– Толян, – говорю я, сжимая его руку на прощание. – Спасибо. И я с тобой снова на разведку пойду. Если захочешь, конечно, поскольку пенсию ты уже заработал…

Из госпиталя Рекс везёт меня в гостиницу.

– Не скажешь? – снова спрашиваю я.

– Ну, могу сказать только, что у нас здесь граница рядом, знаешь ли…

– Сопровождаешь грузы? – уточняю я.

– Разное. Не пытай.

– Хочу знать, с чем могу к тебе обращаться.

– Так ты к Айгюль обращайся. Если ей будет нужна помощь, я помогу. Это так работает.

– А вы свои вопросы порешали?

– Порешали, – кивает она.

– Расскажешь?

– Нет.

– А на выезде работаешь? – продолжаю расспрашивать я.

– Не приходилось пока, но можно и так, почему бы и нет? Что именно?

– Пока не могу сказать.

– Ну вот, – смеётся она. – И поговорили.

– Сколько я тебе должен?

– Нисколько, я же обещала помочь.

– Нет, так не пойдёт, – качаю я головой. – Люди рисковали, люди на себя много взяли. Опять же баксы, ствол там бросили.

– Ну хорошо, за ствол и баксы деньги возьму. Завтра скажу сколько.

– Миша там никуда не денется?

– Нет, его поместят в такое место, из которого он не уйдёт.

– Ветеринара, пожалуйста, тоже включи в счёт. Пусть осмотрит этого поца.

Она подвозит меня к отелю.

– Хочешь зайти? – спрашиваю я. – Кофе, я не знаю, может, чего по крепче. Могу угостить тебя ранним завтраком.

Она хмыкает и поворачивается ко мне. Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Глаза у неё красивые. Да и вообще, красивая девочка, яркая, рисковая, дерзкая.

– Ты сам этого не хочешь, – усмехается она. – Да и хватит мне уже недопониманий с Айгюль. И я не мстительная.

Я улыбаюсь. Нет, ничего, я действительно не хочу, о чём тут говорить. Не моего романа героиня эта Рекс. Но есть что-то, я чувствую. Какая-то мимолётная симпатия. Возможно, и у неё. Что же, это хоть как лучше, чем антипатия.

– Спасибо, Даша, – улыбаюсь я и протягиваю руку. – Ты молодец. Без тебя мне бы туго пришлось.

– Ты тоже молодец, – улыбается она в ответ и пожимает мою руку. – Думаю, ты бы и без меня справился. Просто дольше бы возился.

В гостинице я сразу иду к Тайманову. Времени уже пять, пора вставать. Стучу. Он долго не реагирует, и я уже начинаю волноваться, что с ним тоже не всё хорошо, но, наконец, дверь открывается и он смотрит на меня ничего не понимающими оловянными глазами. Взлохмаченный, в трусах и сбившейся майке-алкоголичке. Ну, как бы… кесарю – кесарево…

– Брагин, ты чего в такую рань? Не спится?

– Посмотрите на меня внимательно, Олег Довлатович.

Я включаю свет и подхожу ближе к нему.

– Чувствуете запах пороха? Видите вот эти пятнышки? Это капельки крови, не моей. Вы готовы меня выслушать? Хотите, умойтесь, я подожду.

Он забегает в ванную, запихивает голову под кран с водой и через минуту выходит в тренировочных штанах и значительно более собранный. И я вываливаю на него всё, что со мной случилось этой ночью.

Он за голову хватается. От остатков хмеля и следа не остаётся.

– Надо Юрию Михайловичу звонить! – говорит он вскакивая со стула.

– Не надо, Олег Довлатович! Во-первых, он уже наделил вас всей полнотой власти, во-вторых, сейчас он нам никак не поможет, а в-третьих, возможно, потребуется, чтобы он поговорил с генпрокурором СССР, а потом и с Рашидовым, но это не сейчас, а когда мы уже нанесём удар и покажем силу. Все переговоры будут только после этого. Сейчас мы с вами поедем и схватим этих мудаков за яйца железными, да ещё и ежовыми рукавицами. А вот когда они забегают и начнут молить о пощаде, тогда мы посмотрим, что можно будет сделать и как лучше договориться. Будите Мхитаряна пораньше и пусть он будет злой как собака, как долбаный дракон, змей, мать его, Горыныч! Мы идём не с миром и оливковыми ветвями. Мы идём с огненным мечом. Мы идём карать и истреблять! И меня разрывает от гнева! На мне кровь отступников, и все, кто встанет у нас на пути, пойдут вслед за ними! Жаль, что вас не было со мной этой ночью.

Кажется, я немного перегибаю, потому что Тайманов охреневает от моих слов, но зато получает нужный настрой.

…между тучами и морем гордо реет буревестник, чёрной молнии подобный…

Естественно о моём участии в перестрелке прокурору знать не нужно, но это я уточню позже.

Тайманов идёт будить Мхитаряна, а я – звонить Скударнову.

Мы приезжаем рано утром и врываемся прямо к прокурору Узбекской ССР. Он немного охреневает и не может взять в толк, как это гости после вчерашнего банкета не умерли от похмелья и почему ведут себя так, будто их вообще забыли покормить.

Текст предоставлен ООО «Литрес».