Царство ночи - Страница 20
«Вы все время говорите „он“. Не забывайте, в бегах у нас числятся двое».
«Знаю. Но кто-то из них в ту ночь спасался от смерти вместе с остальными. Он последний, кого убийца должен выследить. Очевидно, до сих пор где-то прячется. Если, конечно, до него уже не добрались, а мы просто пока не наткнулись на тело».
«Нам, док, вообще ни черта не известно, кроме того, что где-то бродит парочка сбежавших из больницы психов, Брюс Раймонд и кто-то еще. Одно из двух — либо Брюс убийца, либо потенциальная жертва. Выбирайте, что больше нравится».
Висенте отпил кофе, поставил чашку на стол. — «Судя по тому, что о нем известно, оба варианта одинаково правдоподобны. Я наконец-то получил и внимательно прочитал отчет из Центра ветеранов. Выраженная нестабильность психики, но охотно идет на контакт, сознает необходимость лечения, терапия дает положительный эффект, наблюдается явный прогресс… В общем, масса осторожных формулировок, суть которых сводится к простой задаче — найти благовидный предлог, чтобы поскорее освободить больничную койку для очередного пациента. Нет окончательного диагноза, просто набор фраз, чтобы при необходимости оправдать врача, принимавшего решение о выписке».
«Кто его лечил там, в армии?»
«Некий майор Фэрчайлд. Вчера я пытался с ним связаться. Он уже не служит. Мне дали адрес какой-то „Профсоюзной клиники“ в Сиэттле, но когда я позвонил туда, выяснилось, что майор проводит отпуск в Японии. Вы, наверное, можете добраться до него через консульство…»
Баррингер помотал головой — «Нет времени. Да и зачем? Ну, достанем мы его… Неужели этот военврач, сидя в Японии, скажет нам, способен ли его бывший пациент, который успел пожить энное время на гражданке, заделаться злобным маньяком?»
«Конечно нет, да и я не знаю, как ответить на ваш вопрос». — Висенте отодвинулся от стола. — «Зато могу нарисовать вам психологический портрет человека, которого мы ищем».
«Очередная профессиональная догадка?»
«Не совсем. Мы основываемся на фактах. Во-первых, как я уже говорил, он несомненно социопат…»
«Пожалуйста, без ваших жаргонных словечек, ладно?»
«О’кей, никаких хитростей». — доктор улыбнулся, потом снова стал серьезным. — «Повторю то, что мы давно уже знали — наш убийца совершенно не похож на обычного полоумного. Никто не распознает в нем психопата. Он выглядит и ведет себя как разумный респектабельный член общества. Все это, конечно, маска, притворство, но он очень хороший актер, — посмотрите, как ловко он организовал бегство из лечебницы, не вызвав ни малейших подозрений ни у персонала, ни у больных. Более того, он умудрился убедить остальных пациентов пойти с ним. Очевидно, привык брать на себя ответственность, командовать…»
«Раймонд был офицером».
«Согласен». — Висенте кивнул. — «Еще один аспект. Все указывает на то, что мы имеем дело с физически очень крепким человеком. Даже если Тони Роделл действительно решил стать его подручным, ясно видно, что, хотя элемент неожиданности помог убийце, главную роль сыграла его невероятная сила. Грисвольда намертво привязали к креслу, Джеку Лорчу проломили голову, санитара закололи ножом, две женщины задушены, у Дороти Андерсон перерезано горло…»
«Вот еще что меня смущает», — прервал его Баррингер. — «Каждую жертву он убивал по-разному. Обычно у них есть какие-то излюбленные способы».
«Он ведь не маньяк, наслаждающийся предсмертными муками. Нет никаких признаков фетишизма, или выраженных садомазохистских элементов». — Висенте замолчал, явно раздосадованный тем, что все-таки не обошелся без специфических терминов, потом продолжил. — «На сознательном уровне, он просто убирает свидетелей, чтобы замести следы, используя любые подручные средства. Но что касается подсознания, тут, конечно, совсем другая история. Человек, способный придумать такой чудовищный способ уничтожения, который наш клиент избрал для Тони…»
«Мы не знаем, подстроено нападение собак, или все произошло случайно». — вмешался Баррингер. — «Доберманы — свирепые твари, но они ведь знали, кто их хозяин».
«Да, и мы тоже знаем». — Доктор пролистал документы, лежавшие на столе лейтенанта. — «Значит, утром вы беседовали с матерью Роделла».
«Да, и только зря потратил время». — Баррингер покачал головой. — «Она подтвердила, что Тони — один из сбежавших пациентов Грисвольда. Это единственные правдивые слова, которые мы от нее сегодня услышали, все остальное — явное вранье. Тони — хороший мальчик, может, немного нервный, но ничего серьезного».
«Она потеряла сына. Что еще она могла вам сказать?»
«Неважно. У нас есть перечень его добрых дел». — На сей раз сам лейтенант стал торопливо рыться в стопке бумаг, извлек нужный документ и пробежал его глазами. — «Парень бросил школу. В шестнадцать — угон машины, осужден условно. Мама уверяет, что ее мальчик даже травку не употреблял, но ему дважды предъявляли обвинения, и оба раза — по поводу наркотиков».
«Это было до того, как он организовал рок-группу, или после?»
«После. Ребята имели успех, дела у них шли очень хорошо, — по крайней мере, он смог купить роскошный дом и платить за обслугу. Мать призналась, что перед тем, как отправиться в лечебницу, Тони не виделся с ней целый год. Но она наотрез отказалась объяснить, почему он там оказался. Наверняка, парень стал законченным наркоманом. Не мог жить без зелья».
«Откуда такая уверенность? Есть доказательства?»
«Ровно две тысячи». — Баррингер допил кофе. — «Две склянки, полные амфетамина, на тысячу капсул каждая. Лежали в морозильнике вместе с запасами мяса. Обнаружены утром при обыске. Одна не открыта, второй уже попользовались».
Доктор насторожился. — «Как думаете, что это значит?»
«Роделл и его приятель явились в дом, возможно, собирались провести там ночь. Очевидно, разъезжали на машине Тони — черт его знает, возможно даже, что вечером, когда произошли убийства, они были вместе».
«Думаете, Роделл принимал какое-то участие?»
«Вполне вероятно. Особенно если раньше, когда они в первый раз пришли в дом, чтобы забрать машину, успел попользоваться своим золотым запасом амфетамина. Надеюсь, вам не нужно объяснять, на что способен сдвинутый на зелье наркоман, если заведется по-настоящему?» — Баррингер повозил по столу пустую чашку. — «Предположим, когда они приехали в дом, он еще был под кайфом, причем таким сильным, что принялся издеваться над собаками. В итоге они его разорвали, а приятель, испугавшись, сразу уехал».
«Есть признаки того, что с собаками дурно обращались? Нашли там палку или хлыст?»
«Нет, ничего не обнаружили кроме куска обертки из-под мяса. Может, он только дразнил доберманов, показывал им еду, а потом отдергивал кусок, что-то в этом роде». — Баррингер пожал плечами. — «Когда имеешь дело с наркоманом, можно предполагать что угодно».
«Давайте остановимся на самых очевидных моментах. Вы отметили, что наш клиент каждую жертву убивает по-разному. То есть, пожаловались на то, что не видите характерного методасовершения преступлений. Но если обратится к мотиву, хорошо просматривается определенная логическая последовательность. Он методично, одного за другим, убирает всех, кто знает его подлинную личность. Тони Роделл один из тех, кто мог опознать его. Следовательно, он был приговорен к смерти».
«Как он заставил собак напасть на их хозяина?»
«Понятия не имею». — Доктор поднялся. — «Вы ведь тоже не знаете, находился Роделл в момент смерти под воздействием наркотиков, или нет».
«Верно, но я это выясню». — Нахмурившись, Баррингер потянулся к телефону.
Доктор молча ждал, пока лейтенант дозванивался до оффиса коронера. Он не услышал самого разговора, но когда Баррингер наконец положил трубку, у него все было написано на лице.
«О’кей, док», — произнес он. — «Официальных результатов пока нет, но судя по анализам крови и содержимого желудка Роделла, наркотиков он не принимал».
«Никаких следов амфетамина?»
Баррингер помотал головой. — «У Тони — никаких. Но вы оказались правы. Собаки не случайно набросились на него. Их одурманили».