Царство Небесное - Страница 81

– И ты следовала этому совету?

– Да. Я порядочная женщина и хочу быть добропорядочной женой, я не хочу уподобляться падшим женщинам, которые предаются наслаждениям, позабыв о спасении своей души.

– Та-а-ак. Теперь послушай меня, дитя мое. Господь в мудрости своей подарил женщине наслаждение, ибо впоследствии ей в муках предстоит дать жизнь и продолжить род людской. Мы, священники, даем обет безбрачия и целомудрия, отрекаемся от мирской жизни и благ ее, принося их в жертву на алтарь Господа нашего и показывая крепость нашей веры. Падре Микаэль был неправ, давая тебе совет, ибо не ты, а он принял постриг и принес обеты Господу. Нет греха в том, чтобы получать наслаждение в объятиях супруга, предопределенного тебе Господом нашим, и будучи в браке, осененном его благословением. Грех в неверности – в близости вне брака, но не на супружеском ложе.

– Но ведь падре Микаэль…

– Священник, а потому не может ошибаться? Нет. Это не так. Мы – слуги Господа, нам многое известно, но мы люди, а значит, не можем быть непогрешимыми, хотя всячески стремимся к этому. Вот меня, например, судили и видели в моих словах и действиях ересь, но суд Божий рукой твоего супруга рассудил иначе, и слуги его были вынуждены признать, что их суждения были ошибочными. Возможно, не так уж непогрешим и падре Микаэль и в своих суждениях по этому поводу ошибается. Подумай над этим.

Поднявшись, священник вышел из комнаты, оставив Анну наедине с раненым и ее мыслями. С одной стороны, падре был благодарен Андрэ – ведь благодаря его вмешательству ему удалось избежать костра, хотя у Новака и не было выхода, ибо в этот момент его вел Господь. С другой – он видел отношение окружающих к нему. Люди, едва узнав этого человека, как-то сразу проникались к нему доверием, он же старался быть честным с ними, не являясь на деле их господином, проявлял о них искреннюю заботу. Вот и дружину содержал за свой счет и, едва только появилась опасность, вышел ей навстречу. Не мог падре оставить Андрэ без помощи, и Анне, запутавшейся не по своей вине, не помочь тоже не мог, ибо эти двое, сами того не желая, мучили друг друга, а могли жить в любви и согласии. Все это еще не поздно исправить. Просто с девочкой должна поговорить женщина, и желательно – не молодая и не болтливая.

Священник на минуту задумался, а потом окликнул служанку Элли, которая как раз закончила оттирать пятна крови на полу, оставшиеся после операции.

– Дитя мое, ты не могла бы позвать Агнессу?

– Супругу Джефа?

– Да, именно ее. Госпоже Анне нужна помощь. Бедняжка не спала всю ночь, но не желает оставить раненого.

– Дак я-то на что?

– Нет, нет. У тебя и без того забот хватает. Пригласи Агнессу.

– Уже бегу, падре.

Агнесса пришла довольно быстро, и падре поспешил с ней уединиться. Он не мог не помочь двум полюбившимся ему людям, не нарушив тайны исповеди, но старый священник без раздумий пошел на это прегрешение, взывая к милосердию Господа по отношению к его грешной душе. Агнесса поняла все правильно и пообещала помочь госпоже, действуя исподволь, так, как умеют только женщины. Провожая ее в комнату с раненым, падре не сомневался в том, что она преуспеет.

«Ну вот кто объяснит, откуда берется столько грязи? Ведь чищу каждую неделю. Ну ладно, раньше можно было сказать, что пыль носит, но вот уже две недели, как выпал снег, от пыли, казалось бы, и следа не осталось – ан нет, вот она, грязь. И драишь, и драишь, а все без толку. И ладно еще АКМС и «стечкин», эти я часто с собой таскаю, но ведь и другие ничуть не чище. Дурдом какой-то!»

Андрей тяжко вздохнул и взялся за магазины. Нужно было их разрядить и зарядить другие, чтобы пружины отдохнули. Эту процедуру он проделывал каждую неделю. Неизвестно, имеет это под собой реальные основания или нет, но в училище в него вдолбили, как «Отче наш»: если не хочешь заполучить перекос или недосыл патрона, периодически прослабляй пружины магазинов. На пограничных заставах магазины первой очереди, которые всегда в полной боевой готовности, вообще снаряжали только двадцатью пятью патронами, чтобы не перенапрягать пружин. В общем, не может сразу столько народу, да еще и в разных родах войск, нести одинаковую ахинею, а раз так, то это нужно делать. Переснарядить четыре магазина несложно – хуже, если оружие подведет в самый неподходящий момент. Конечно, все может случиться, а раз в год и вилы стреляют, но увеличить шансы безотказной работы механизмов за счет незначительных усилий раз в неделю все же не так трудно.

Наконец с чисткой оружия было покончено. Хорошо, хоть сезон дождей миновал, иначе хватило бы мороки с остальным оружием. Сырости оно боялось похлеще, чем автоматы: чуть зазевался – и ржавчина начинает проступать с завидным упорством. И ведь смазываешь, не жалея смазки, да куда там. Как только выпал снег и дом стал топиться, в оружейке сразу стало тепло и сухо, соответственно и металл перестал подвергаться атакам агрессивной сырости. Так что остальной арсенал был просто просмотрен, и чистка применялась только по мере необходимости, пыль здесь не помеха, разве только арбалеты так же тщательно были вычищены – там тоже механизмы, и тоже требуют более тщательного ухода.

С кольчугой так и вовсе все просто. Брук, наученный прошлым опытом, приводил ее в порядок каждый вечер, как только господин снимал ее, потому что если пропустить хотя бы один день, то работы добавляется на порядок. Эндрю как-то обещал поставить специальный лак для покрытия кольчуг – это сэкономило бы много времени.

– Господин, а как вы учились стрелять из вашего оружия?

Ну вот. Опять мальчик затянул старую песню. Андрей до того устал от беспрестанных канючений своего оруженосца, что однажды чуть было не устроил ему пробные стрельбы, решив выделить для этого десяток патронов. Но потом быстро остыл и дал задний ход, так и не успев озвучить Бруку свою идею. К своему счастью, так как атаки пацана резко усилились бы – паренек уже понял, что господин его любит: он ни разу не поднимал на него руки, но если и поднимет, то сделает это все с той же любовью. Брук беззастенчиво пользовался этим, стараясь не переходить незримой грани, что пока и спасало его от порки. Вот бы еще Тэд так же был предсказуем. Этот медведь любил детей, но не гнушался в целях воспитания и розгами угощать, не минула чаша сия и Брука. Мальчик поначалу думал, что господин не потерпит подобного обращения со своим оруженосцем, да куда там. После первой порки он только улыбнулся и заметил, что Тэд – «это вам не картошки, дров поджарить», у него не забалуешь. Брук, конечно, не все понял, но точно уяснил одно: в процесс обучения господин Андрэ вмешиваться не собирается, и если для успешного обучения Тэд решил использовать розги, то так тому и быть.

Андрею, конечно, было не жалко выделить несколько патронов, но проку от этого было бы мало. Стрельба – это такое дело, которое требует постоянной практики. Вот он в свое время стрелял до тошноты, до звона в ушах – и что в итоге? А в итоге сильно отвык от использования оружия, и звуки выстрелов вначале ему казались слишком громкими, и адреналин в кровь выбрасывало просто огромными порциями, из-за чего он мазал безбожно. Ведь на поляне орков было только шестеро, а он всадил тридцать патронов из автомата, да еще и «стечкина» разрядил полностью, а это еще двадцать патронов. Когда уничтожали погоню, он высадил почти полностью пулеметный диск, а в нем емкости семьдесят пять патронов. А вот на постоялом дворе уже действовал иначе, более хладнокровно, а потому и весьма ловко положил тех арбалетчиков. Но вот пришлось применить оружие против солдат сэра Артура – и опять сложности. Нет, конечно, все прошло удачно, но он-то знал, что нет чувства единения с оружием, каждый из них в этот момент жил своей жизнью, – счастье, что лошади взбесились и цели были недалеко, сложно промазать. Так что без регулярных стрельб это только неоправданная трата драгоценных боеприпасов, а восполнить их было неоткуда.