Царство Небесное - Страница 70

Но что было делать ему? Вот так, ни с того ни с сего, взять и жениться?!

«Анна, конечно, славная девушка. Хороша собой. Без вредных, так сказать, привычек. В смысле – вроде не скандальная. Впрочем, это с какой стороны посмотреть. По роже она мне тогда неплохо наподдала. Хотя, надо отдать ей должное, молча, без скандала. А собственно говоря, почему она вообще меня тогда отбуцкала? Я ей ничего не обещал, да и мыслей у меня никаких не было. Ладно, это все риторика. Что делать?»

– Я понимаю вас, господин Андрэ. Связывая свою жизнь с женщиной, хочется, чтобы между вами были какие-то чувства; встречая на пути трудности, легче их преодолеть, если рядом любимый человек, ради которого ты готов на все. Я знаю об этом, потому как сам в свое время пошел наперекор отцу, который хотел женить меня на девушке из хорошей семьи. Он говорил, что стерпится-слюбится, перемелется и мука будет. Этот брак принес бы пользу обеим семьям. Но я был против и выбрал любовь. После смерти моей ненаглядной супруги у меня даже мысли не возникло привести в дом другую хозяйку. Поэтому я так и не сумел всерьез рассердиться на Эндрю, когда он поступил по-своему, и уговорил его отца не порывать с сыном. Сегодня я говорю вам слова моего отца, но не так, как говорил он. Бог даст, вам хватит любви Анны на двоих. Она слишком долго держала свое сердце закрытым и не пускала туда никого и теперь готова отдать его без остатка вам.

«А что, в конце-то концов? Как говорят: народ не Митрошка, видит немножко. Недаром же эта поговорка насчет стерпится-слюбится рождалась не только у русских, а вообще у всех народов, в различной интерпретации, но смысл-то всегда один. А значит, это непреложный закон жизни. В конце концов, тебе не двадцать лет, и в жизни ты повидал достаточно. Вон практически весь поселок так попереженился, и ничего, живут и жить будут. Да так тут большинство семей устроено, в том числе, или даже в первую очередь, благородные. Ладно, давай смотреть с практической стороны. Анна. Недурна собой, и даже очень. Кстати, в старом мире говорили, что среди европеек мало красивых женщин из-за инквизиции, которая практически вырезала или, точнее, выжгла весь генофонд красавиц. Здесь инквизиция лютует куда дольше, однако красавиц очень много. Ладно, отвлеклись. Судя по всему, жена из нее и вправду получится хорошая, ну а сам я уже имею опыт семейной жизни, так что с этим разберемся – на чем-то настоим, в чем-то уступим. Приданое. Вот уж что лишним не будет. Родня. Самый крупный банкирский дом в графстве, а возможно, и в королевстве. Льготное кредитование или просто кредитование и их поручительство перед другими банкирами, и не только: с зятем мэтра Вайли уже будут считаться. Ну это будущая перспектива, да и то, может быть, пока это не нужно. И потом, что останется после меня? Только дети, только они имеют смысл. Жить для вящей пользы людей – это, конечно, замечательно и в высшей степени благородно, но, по большому счету, ты делаешь что-либо с настоящей отдачей и душой, только если оставишь что-то после себя именно для своих потомков. И потом, согласись, что сам любишь детей. Вон когда дочек вспоминаешь, выть хочется… Но они остались где-то там, на Земле, или в параллельной реальности, черт его знает, куда меня занесло. А из Анны получится замечательная мать – уж в этом-то ты можешь поручиться прямо сейчас, в людях разбираться научился. Есть, правда, один, но жирный минус. Виконт. Чтоб ему. Этот не простит и не забудет. Если папаша смотрит сквозь призму практичности, то сыночка заносит на поворотах, и не только».

– Не знаю, известно ли вам. Родители обычно не в курсе того, что творится на личном поприще у их детей, особенно в том, что касается личной жизни.

– Вы о сэре Питере?

– В общем-то да. Он, как говорится, вроде и не злопамятный, вот только злой, и память у него хорошая.

– Как? Интересное выражение, нужно будет запомнить. Это единственное, что удерживает вас от принятия моего предложения?

– Боюсь, что вы меня неправильно поняли. Я не боюсь виконта. Но его гнев может обрушиться на вас, да и маркграф может обидеться за сына. Вы же мне небезразличны независимо от того, породнимся мы или нет. Знаете, не так много людей встречалось на моем жизненном пути, к которым бы я тянулся и жаждал общения с ними. В последнее время мне попадаются именно такие люди. Многие говорят, что Господь хранит меня и ведет по жизни. Глядя на тех, кто окружает меня в последнее время, я и сам начинаю так думать. Мне далеко не двадцать лет, и за все это время мне не удалось повстречать столько хороших людей, сколько я встретил за последние полгода. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы кто-либо из них пострадал.

– Ну вот и ладно. Свадьбу мы сыграем немедленно, скажем, завтра. Все остальное выбросьте из головы. Я ведь ничего не знал, а между тем лекарь строго-настрого запретил моей Агнессе рожать. Когда она понесла, то лекарь настаивал на том, чтобы мы вытравили плод, но она воспротивилась, очень хотела дочь. Мне теперь уже скоро придется предстать перед Создателем – кто знает, может, и смилостивится он надо мной и позволит свидеться с супругой. И что я ей тогда скажу? Что поступил так, как было выгодно семье, в ущерб счастью нашей дочери?

– Но с чего вы взяли, что ваша дочь будет счастлива со мной? Может, совсем наоборот.

– Я много прожил и за эти годы научился разбираться в людях. Если вы хоть немного уважаете старика, как о том говорите, то исполните мою просьбу. Постарайтесь сделать мою дочь счастливой, а если это не в ваших силах, то не мешайте ей поселить в этом доме счастье. Ей это по силам, я знаю, потому что она вылитая мать, мне даже на портрет смотреть не надо, потому что моя Агнесса постоянно передо мной крутится.

В общем, делать было нечего. Оставалось хотя бы поговорить перед свадьбой со своей будущей супругой. Конечно, он меньше всего видел себя женатым в этом мире, во всяком случае, не так скоро и уж точно не таким образом. Однако обстоятельства так складывались, что если Анна делала свой выбор сердцем, то Андрей – только руководствуясь разумом, причем этот же разум говорил и о том, что если все вокруг только будут рады такому союзу, то кое-кому из властей предержащих это может сильно попортить кровь. Как бы в будущем это не аукнулось чем-либо серьезным с очень нехорошими последствиями.

Он поднялся на второй этаж, где Элли устроила будущую свою госпожу. Оказывается все всё уже давно решили, и мнение Андрея в этом вопросе их мало интересовало, хотя во всем остальном ему буквально в рот заглядывали, даже если он высказывался по тем вопросам, в которых ни уха, как говорится, ни рыла.

Так вышло, что по прибытии Андрей так и не встретился с Анной. Так что сейчас он видел ее впервые после двухмесячной разлуки. То, что разглядели его глаза, ему очень не понравилось. Стройная крепкая фигура, которую он помнил, была словно иссушена болезнью. На щеках поселился румянец, но это не был тот здоровый румянец, который он помнил, – этот скорее принадлежал больному, страдающему горячкой. Некогда красивые кисти рук сейчас были обтянуты сморщенной кожей, как у старухи. Взгляд, который он помнил, – то сияющий от радости, то озорной, как у нашкодившего котенка, то злой, мечущий молнии праведного гнева, то возмущенный. Как он мало ее знал и какой разной он успел за это время ее увидеть. И запомнил же. Впрочем, не с его памятью забывать что-либо – может, и был бы рад, да только не получится. Сейчас глаза источали тоску, боль и страдание, а еще где-то в глубине теплились надежда и мольба, словно ребенок, умоляющий родителей купить приглянувшуюся игрушку и в то же время боящийся того, что родители сейчас рассердятся.

Может, до этого момента он и сомневался. Понимал необходимость этого шага с практической стороны, но сомневался, стоит ли делать последний шаг. Дав свое согласие, он продолжал сомневаться и пребывал в сомнениях до тех пор, пока не переступил порога этой комнаты и не увидел ее. Все сомнения и все страхи сразу же остались далеко позади. Не мог он оставить ее. Нет, он не воспылал к ней страстью – смешно было бы, хотя она и была ему симпатична, мало того, он не прочь был бы закрутить с ней интрижку, но едва он увидел Анну, как сердце его защемило от жалости к этой девушке. Та Анна, которую он помнил, и та, которая предстала перед ним, отличались друг от друга как небо и земля. Эта девушка не могла быть дочерью мэтра Вайли: так невозможно измениться за какие-то два месяца! Однако это было так.