Царство костей - Страница 26

«Может ли происходящее в регионе оказаться вспышкой как раз такого заболевания?»

Он припомнил озабоченность Кэт касательно характера распространения – ее предположение, что патоген может разноситься ветром по воздуху. Если это так, то это будет бедствие, равного которому еще не знал мир.

Пока Фрэнк объяснял все это группе, Монк изучал огромного муравья. Тот был длиной с его большой палец и казался мертвым. Вытянув палец, Коккалис легонько постукал по пробирке. Муравей тут же стал корчиться, зацарапал лапками по стеклу и зашевелил усиками, показывая, что жив.

Поежившись от отвращения, Монк сжал пальцы в кулак и отдернул руку.

Аспирант, который добыл муравьиную королеву, заметил его внимание и бочком придвинулся к нему.

– А можно… можно спросить? – произнес Бенджи явно извиняющимся тоном. – Как вы потеряли руку?

Коккалис опустил взгляд на свой сжатый кулак. Парнишка оказался довольно наблюдательным. Лишь немногие замечали, что вместо одной кисти у него протез.

Искусственная рука представляла собой высокотехнологичную разработку УППОНИР, и главной задачей разработчиков было сделать ее практически неотличимой от настоящей. Даже Монк частенько об этом забывал. Это была новейшая военная технология: в соматосенсорную кору головного мозга ему имплантировали экспериментальный нейрокомпьютерный интерфейс – микроэлектронные массивы размером с ноготь, благодаря которым Коккалис мог контролировать нейропротез при помощи мысли и даже «чувствовать» предметы на ощупь. Вообще-то выращенная в лабораторных условиях кожа оказалась гораздо более чувствительной, чем его собственная.

Но и это было еще не все.

Потянувшись к запястью, Монк отстегнул манжету, которую удерживали намагниченные контактные точки, и положил протез на стол под вытяжкой. Мысленно приказал руке приподняться на кончиках пальцев и ползти к парню. Это был фокус, который откровенно пугал большинство людей.

Однако Бенджи попросту склонился ближе.

– Беспроводная обратная биосвязь… Круто.

Монк поставил протез обратно, как впечатленный познаниями молодого человека, так и слегка разочарованный тем, что его трюк на сей раз не удался.

«Ох уж эта нынешняя молодежь…»

Бенджи опять переключил внимание на свои образцы.

– А вы в курсе, что биомасса муравьев в мире равняется нашей собственной? А значит, они занимают столько же места на планете, что и мы.

Монк попытался перестроиться на эту неожиданную перемену темы.

– Нет, я этого не знал.

– И они намного умней и искусней, чем может представить себе большинство людей. Взять хотя бы муравьев-листорезов, которые ведут себя как крошечные фермеры. Например, выращивают грибы, выделяя антибиотики, способствующие росту грибницы. И большинство видов умеют ориентироваться в пространстве, используя магнитное поле Земли. Вообще-то мезэнцефалон – средний мозг у насекомых – не так уж сильно отличается от нашего, особенно у больших королев вроде этой, что в определенной степени наделяет их самосознанием и даже позволяет им испытывать определенный набор эмоций.

– У насекомых есть эмоции? – Монк припомнил короткую характеристику, которую дал им директор Кроу касательно этого парнишки, не забыв упомянуть и про легкую степень аутизма.

«Интересно, не в этом ли источник интереса Бенджи к эмоциональному миру вокруг него?»

– Именно так, – настаивал тот. – У насекомых есть рудиментарные эмоции. И, вне всякого сомнения, они способны испытывать страх. И гнев. – Молодой человек наконец поднял на него взгляд. – Когда-нибудь приходилось разворошить гнездо шершней?

– Мысль понятна.

– Также они демонстрируют и некоторую степень эмпатии.

– Эмпатии? Правда?

Монк изучал профиль Бенджи, пока молодой человек присматривался к муравьиной королеве. Многие уверены, что люди с аутизмом лишены способности к сопереживанию, но это не так. Скорее, им просто нелегко интерпретировать эмоциональные отклики окружающих. И можно лишь представить, какие сложности это создает в жизни.

Бенджи кивнул.

– Муравьи матабеле – которые тоже относятся к роду кочевых муравьев – выносят раненых с поля боя после набега на термитники. А потом ухаживают за ними, пока тем не станет лучше. Как и воинственный африканский народ матабеле, в честь которого они названы. Вообще-то исследователи приходят к мысли, что такой сложный внутренний мир и является одной из причин, по которой насекомые выработали столь удивительные стратегии выживания.

Монк чувствовал, что парень подходит к сути дела.

Бенджи прикоснулся к пробирке с сидящей внутри королевой.

– Так что не стоит их недооценивать. – Он бросил взгляд на Монка. – Я полностью согласен с доктором Уитакером. Все они – явно часть всего происходящего, хотя пока и непонятно, каким образом.

Монк выпрямился, наконец дождавшись, когда этот юноша все-таки изложит свою позицию, пусть и довольно окольным путем. Потом бросил взгляд на доктора Уитакера, который явно не решался сделать то же самое, – с гораздо большей тоской на лице.

Судя по тому, как Фрэнк поглаживал пальцем переносицу, Лиза основательно его загрузила. Она сумела бы выжать информацию даже из камня, если б сочла, что это поможет решению какой-либо проблемы.

«Добро пожаловать в мой мир, старина».

6:32

Лиза хмуро посмотрела на доктора Уитакера, чувствуя, что тот едва терпит их присутствие – вмешательство посторонних людей, а тем более женщины. Большей частью он общался с Греем, уделяя внимание в первую очередь его вопросам.

Ветеринар-вирусолог явно обладал острым умом, но и у него имелись свои «слепые зоны», отдельные предрассудки и предубеждения, наверняка укоренившиеся за годы военной службы, которая всегда была «клубом мальчиков» – хотя не сказать, чтобы научный мир был в этом плане хоть сколько-нибудь лучше. Лиза воевала с этим мужским шовинизмом еще с медучилища. Но тем не менее сдаваться не собиралась.

Не способствовало взаимопониманию и то, что доктор Уитакер был типичным полевым исследователем – человеком, который привык работать в одиночку, при минимальном надзоре со стороны или же полном отсутствии такового.

«Но только не на сей раз».

Лиза продолжала нажимать на него.

– Доктор Уитакер, почему вы так убеждены, что в данном случае мы можем иметь дело с «Заболеванием Икс»?

Фрэнк лишь тяжело вздохнул.

Она подняла руку.

– Я вовсе не хочу сказать, что это не так, – просто прошу вас поделиться тем, что именно наводит вас на такую мысль.

Повернувшись к окну, Фрэнк махнул куда-то за реку Конго.

– Вот из-за этого. Из-за джунглей. Мир по-прежнему обеспокоен биологическим оружием – тем, что созданный в военных целях штамм может быть намеренно выпущен или же самовольно вырвется из какой-нибудь военной лаборатории. Но тропические леса – это куда как более коварные биолаборатории матери-природы. В такой среде конкуренция за ресурсы чрезвычайно сильна, и участвует в ней практически бесконечное число видов – позвоночные, беспозвоночные, растения, микробы, все из которых желают выжить. Эта борьба поддерживает постоянную химическую и бактериологическую войну, гораздо более напряженную, чем на любом поле битвы. Чтобы вести эту войну, мать-природа экспериментирует с эволюцией, играет с формой и размерами тел. И это лишь то, что лежит на поверхности. На микроскопическом уровне все это происходит куда более интенсивно. Именно там она выковывает свое самое смертоносное оружие. И в какой-то момент мать-природа неизбежно нацелит этот микробный арсенал против нас. А когда это произойдет, оружием, которое она выберет, будет как раз вирус.

– Почему именно вирус? – спросила Лиза.

– Это вопрос численного превосходства, доктор Каммингс. Вирусов в миллионы раз больше, чем звезд во Вселенной, что делает их наиболее распространенной формой жизни на планете. Это если вы вообще можете назвать вирусы живыми существами.

Грей нахмурился.