Царская немилость (СИ) - Страница 42

Бумажные деньги дешевеют с огромной скоростью, и к концу войны в 1814 году будут меняться на серебро один к четырём, но ему не надо ждать до четырнадцатого года. Все деньги артель его истратит за следующие два месяца и инфляция этих денег не коснётся.

Месье Жан Клодт отслюнявил мятые перемятые бумажки. Они и деньгами-то не смотрелись. Хренолив Наполеону их не подделывать, такую ерунду любая типография напечатает, никакой защиты. Единственную защиту которую придумали нонешние умники, так это то, что подпись на настоящий ассигнациях была выполнена вручную, а у Наполеона будет типографским способом. Их кстати довольно легко будет отличить. Они будут напечатаны на бумаге гораздо более высокого качества. Это как скрепки на поддельных военных билетах, по которым СМЕРШ шпионов изобличал. Из нержавейки сделали или хромированными, не важно, главное принцип тот же, более качественно сделанная вещь. На самом деле это миф, подхваченный писателями. Стопроцентное враньё. Точно известно, что страницы немецкого зольдбуха были так же скреплены скобкой, сделанной из обычного металла, и они тоже ржавели. Есть куча фотографий этих зольдбухов со следами ржавчины. Возможно, этот миф родился из-за того, что в первые месяцы войны немецкие диверсанты были снабжены документами, на которых скрепки ещё не успели окислиться, как у большинства наших военнослужащих. Новоделами были. Ладно, чёрт с ними с немцами, далеко до них. Не удастся дожить и проверить.

А вот про подделку купюр нужно подумать.

Нужно будет Александру Павловичу посоветовать создать «Экспедицию заготовления государственных бумаг» (ЭЗГБ), на которой и должны будут изготавливаться все бумажные денежные знаки России и гербовые бумаги для официального использования на восемнадцать лет раньше. Сейчас единственная защита это водяной знак. Для промышленно развитой Франции это не проблема совсем. Водяной знак делается очень просто и секретом это ни от кого не является.

Когда изготавливают бумагу под денежные банкноты, металлический сетчатый валик вдавливают на поверхность бумаги. Предварительно, валик покрывают имеющим структуру сетки металлом с рисунком. Когда этот валик вдавливают на поверхность бумаги, из которой потом и будут изготавливать денежные купюры, на участке вдавливания бумага становится чуть тоньше, поэтому параметры поглощения и пропускания света меняются в том месте, где наносится рельефное изображение. Называется этот способ — филигрань. Вот и весь секрет нанесения водяных знаков.

С пухлой пачкой ассигнаций через пять минут Брехт выходил из ювелирного магазинчика. Стоял, рассовывал всё же объёмную пачку по разным карманам, что ему специально на внутренней поверхности тулупа пришили, когда мимо него прошли двое ахтырцев. Что-то в них было не так, Брехт зажмурился, пытаясь понять, но память угрюмо помалкивала. Форма была унтерофицерская. Перчаток белых кожаных не было. Что же? Пётр Христианович брёл от магазина и всё не мог вспомнить. Потом плюнул и пошёл в свой новый дом. Там нужно было взять демидовский золотой штуцер и отнести его в оружейный магазин. Ну, это уже после обеда. И это последнее, что держало его в Первопрестольной. Продать штуцер и можно домой ехать. Программу максимум даже перевыполнили.

Событие пятьдесят восьмое

Чужое не возьмёшь — своего не будет.

Николай Фоменко

Немцы опять накормили квашеной, а потом тушёной капустой с жирной свиной, нет, вкусно, конечно, но не третий же раз за три дня. Пельмени их что ли научить готовить?

Полежав для завязывания жирка на лавке в отведённой для него комнате, граф почти заснул, но тут в мозгах как прояснило. Даже на лавке подскочил.

Косички, у ахтырцев этих прошедших мимо него и зашедших в магазин к ювелиру отсутствовали. Не было трёх косичек на их головёнках. Две должны были быть на щеках и одна на затылке. Их не было. Рожи были гладко выбриты. Ещё и усов не было. Да, не все офицеры носили эти косички, но вот унтерофицеры точно все. Этот как отличительный признак, что ты гусар. Может, тоже для защиты первые гусары себе заплетали. Когда непосвящённый человек смотрит на гусарский наряд, то он думает, что вся эта вычурность для красоты. Ничего подобного. Все эти витые шнуры, это как кольчуга. Они защищают от удара саблей. Плотный этот витой толстый шнур тяжело перерубить. Особенно если удар будет скользящий. Точно так же и кивер. Это очень прочная конструкция из толстой кожи, в том числе, и её трудно перерубить лёгкой саблей. А закреплён он на голове специальными ремешками, которые обшиты железными чешуйками и они оберегают лицо гусара от бокового удара. Ментик тоже не зря вешается на плечо. При атаке он развивается и скрывает истинные размеры воина. Удар противника приходится по ментику и за счёт всё тех же шнуров получается скользящим. А ташка прикрывает ногу.

Ладно, бог с ними с настоящим гусарами. Эти были ряжеными. Не он один, оказывается, инкогнито в Москву прибыл.

Нужно было идти продавать штуцер. Брехт выбросил пока из головы ахтырцев и стал спускаться на первый этаж. Штуцер был плотно завёрнут в кусок войлока тонкого, а потом в ткань. Эдакий тубус получился, и не ясно, что там внутри. В магазине о чём-то разговаривал с незнакомым Брехту немцем Йохан Шмидт. Немцем, так как разговор вёлся на языке Гегеля.

— Гутен таг. — кивнул собеседнику хозяйскому Брехт.

— О, герр Мозер. Это Клаус. Он сейчас рассказал мне ужасные вести. — Подскочил к Мозеру баварец.

— Что-то с императором Священной Римской империи германской нации и королём Германии Францем II?

— Да чтобы он отправился в ад быстрее. Нет. Клаус рассказал, что вчера на Кузнецком мосту ограблено сразу два магазина. И представляете оба они … Ну, это те магазины куда я вас направил. Магазин Сельхоз инструмента этого англичанина Паркинсона и магазин ювелира из Нижних Земель Ван дер Линдена. Представляете, пока мы с вами обедали, их обоих убили и ограбили. И ладно бы ювелира, это понятно, там полно дорогих вещей, но кому понадобилось грабить моего конкурента — этого противного, прости господи, земля ему пухом, Паркинсона. Какой смысл грабить лопаты. Да одно кольцо у голландца стоит дороже, чем десятки лопат. Но вот герр Штольц говорит, что магазин вынесли полностью, ни одного гвоздя не оставили, ни одной лопаты. Даже вилы вынесли.

— А вы не заходили сегодня к ним? — как-то подозрительно глянул на Мозера Клаус Штольц. Или показалось. Немцы, они вообще все подозрительные.

— Да, я стучался к господину Ван дер Линдену, но никто не открыл, и я пошёл в другой магазин на Тверской бульвар. Нда, на самом деле интересно, кому нужны лопаты? Нет. Мне вот нужны, но убивать за лопату. И в самом деле — проще убить или ограбить просто ювелира, за золотую табакерку можно выменять несколько десятков лопат.

— Вот и я об этом же. Странное и убийство, и ограбление. — Поддержал его герр Шмидт.

— А ювелира тоже убили? — полюбопытствовал Брехт у герра Клауса.

— Да, перерезали горло и вынесли почти весь товар.

— А ведь я пару минут тарабанил в его дверь. Неужели никто ничего не видел? — «поразился» герр Мозер.

— Говорят, что там видели незадолго людей в мундирах Ахтырский гусар. Но это ерунда, мало ли, господа офицеры зашли в ювелирный, чтобы купить подарочки своим мамзелькам. — махнул рукой герр Штольц.

— Ахтырцы? — В голове Брехта щёлкнуло. Ахтырцы неправильные прошли мимо него в ювелирный магазин, где он заложил кольцо. Бежать туда уже поздно. Часа два прошло. Если они убили Ван Дама, то их и след давно простыл вместе с награбленным. Ох, ты, а ведь там его будущая семейная реликвия осталась. Кольцо этого самого Иеронима Позье. Обидно. Нужно было продавать. Продешевил. Но сходить-то туда надо и убедиться в правильности догадки про ряженых ахтырцев.

— Так говорят. — Кивнул Клаус Штольц.