Царев город - Страница 79
— Где они, эти земли? — спросил Илейка. — И есть ли они?
— В пору скитаний моих по лесам встретил я лужавуя по имени Пайгиш. И звал он меня к себе на житье. Можно будет землю пахать, ремесла разные править, жить безбедно.
— Ты о пустыньке мечтал когда-то, — сказал Ермил.
— Время еще есть. Даст бог и пустыньку соорудим. Вы пашите землю, хлеб сейте, а я пойду место для пустыни искать. Настенку пока у вас оставлю.
На второй день Ешка пришел к воеводе, спокойно изрек:
— Ухожу я, княже, в леса. Пустынником хочу пожить.
— ПОШТО так? — воевода от неожиданности широко открыл глаза. — А как же храм святой?
— Свято место не бывает пусто. Владыка так и так грозился меня сана лишить. Зачем мне сего дожидаться? Отпиши ему, он те другого попа пришлет с великой охотой. Да и тебе, вижу, неугоден я. Грешить-то без меня вам с Гермогеном способнее будет. — И ушел.
...Этой весной у Актугана в людях большой прибыток Те ватажники, которые не успели еще завести себе пашню, все из города к нему пришли. С пашнями стало тесновато, и порешил Актуган распахать старые заброшенные руэмы, Приехал с сохой на место, где раньше Ешкина зимовка была. Она погнила, обрушилась, руэм мелким кустарником порос. Выдрал Актуган кусты, начал вспарывать сохой ' землю. Вдруг под сошниками что-то блеснуло. Дернул Актуган вожжу, остановил лошадь. Наклонился над бороздой видит — иконка малая из серебра. И вытиснен на ней лик богородицы. Отмыл Актуган образок в речке, очистил от земли. Допахал пашню, приехал домой. А там Ешка его ждет. Схватил он иконку, руки задрожали:
— Актуганушко, милый ты мой! Так это же знамение божье, знак! Быть на том месте моей пустыньке!
Всю ночь Ешка размышлял о находке. В чудеса он не верил. Шествуя в своей жизни по монастырям, он знал, как монахи такие чудеса творят. Но здесь же ни одного монаха никогда не бывало. Тут кроме него, Палаги и Илейки никаких православных людей и не появлялось. Илейка отродясь с собой образков не носил, у него и крест-то на шее редко когда висел. У них с Палатой икона есть, но не такая. Как богородицын образ попал в эту землю? И поверил Ешка в чудо, в знаменье божье, и решил ставить на том месте пустынь.
И разлетелась весть о находке по окружным илемам, и стали приходить к Актугану люди, чтобы посмотреть на чудо. Ешка каждого просил помочь в постройке часовенки, и скоро на берегу реки возникла рубленая обитель с маковкой над крышей. Илейка выковал из железа крест и водрузил его над маковкой. Пустынь во имя дев мироносиц стала расти, полниться строениями. Икону плотники врезали в дубовую доску, обложили тонкой кованой медью, поставили в часовне. Ешка был уже стар, памятью слаб— он так и не вспомнил, что иконка эта была у Палаги со времен казанского взятия, и обронила она ее в те дни, ко- • гда переезжали они из зимовки в город.
И еще один год прошел.
Мурза Аталык прожил этот год в Ярандаевом илеме— •иод Казанью он появляться боялся. Но надежды на то, чтобы снова подняться, Аталык не' оставлял. Весной прошел слух, что хан Ислам-Гирей нежданно умер и теперь в Крыму новый хан Казы-Гирей. Доносчики сказывали, что Казы сразу начал готовить большой поход на Москву. Мурза немешкая помчался в Бахчисарай. Казы-Гирей встретил его ласково и подтвердил, что он готовит большое дело, но до этого хочет убрать из Астрахани Мурат-Гирея Либо он выпросит у русского царя передать Мурата Крыму, либо его надо убрать. Мурза хорошо понял хана. Если Казы-Гирей поведет войско на Русь, Мурат очень даже просто может ударить по Бахчисараю и захватить трон. Доброжелателей в Крыму у него немало. Задача Аталыку оставалась прежняя: поднимать черемис и ударить русским в спину.
— Свое войско, премудрый, я растерял, — сказал мурза. — А без воинов как я черемис подниму?
— Где растерял?
— Они по черемисским лесам разбрелись, на землю сели. Многие русскую веру приняли.
— О, аллах! Они мудрее тебя оказались. Крестик с шеи всегда снять можно. И если я Москву захвачу, они все под твою руку встанут, черемис за собой повлекут. Ты давно дома был?
— Целый год в лесах скрываюсь.
— Доброхоты наши из Казани сообщают: царь велел для новокрещеных татар слободу сделать, всех в одно место сослать. Иди туда, крест надень, в той слободе живи Время придет, всех новокрещеных поднять можно будет Иди домой, моего знака жди, войско накапливай.
Приехал мурза в свое именье тайно, а ему — новость в уши. Воевода повелел на этом месте слободу строить. Аталык смиренной овечкой прикинулся, сам окрестился, людей своих окрестил. И снова казанские воеводы его не тронули. А слободу новокрещеных Аталыковой назвали.
Полгода не прошло, из Бахчисарая тайный приказ — •ехать мурзе в Астрахань и Мурат-Гирея извести.
Аталык тотчас же тайно поехал в Астрахань, захватив с собой ведунов в таких делах. Ведуны раскинули свои юрты вокруг города и неторопясь стали лечить людей. Многим они помогли, и скоро слух об этом дошел до Мурата. Он в это время заболел некой болезнью, а вместе с ним
заболели две его жены. Позвали ведунов, те отворили Мурату и его женам кровь и выпустили ее по лохани из каждого. Мурат и жены промаялись ночь, а наутро умерли. Ведунов схватили, пытали, а потом сожгли. Аталык сел на коня и благополучно скрылся.
Устранив Мурат-Гирея, хан смело повел на Русь стотысячное войско. Кроме крымцев на Москву пошла стамбульская артиллерия и отряды из турецких крепостей Очакова и Белгорода.
Царь, узнав о приближении орды, все войско препоручил Борису Годунову и князю Федору Мстиславскому. Годунов около Данилова монастыря разместил «Гуляй-город», где собрана была вся пушечная ходовая часть, ре-зервы и обоз. 4. июля хан подошел к Коломенскому и разбил лагерь по обе стороны Москвы-реки. Полки Мстиславского пошли навстречу врагу, чтобы «травиться» с крым-цами. Эта травля продолжалась до ночи, ни та, ни другая сторона не вводила в бой главные силы. Ночью бой утих крымцы расположились по берегам реки на отдых, сам хан был в обозе. Он никак не рассчитывал, что русские пойдут в наступление на более чем стотысячную рать, все говорило о том, что московские полки готовятся к обороне В ставке между Годуновым и Мстиславским был спор. Годунов предложил ночью ударить из всех орудий и «на-пужать» не ожидающих нападения татар, сбить их с места и рассеять. Мстиславскому, считавшему себя опытным воеводой, затея «нератного» Годунова показалась рискован, ной. Ночью управлять прицельным боем пушек практически было невозможно, и Мстиславский решил, что «заряд» пропадет даром. Другие воеводы поддержали Мстиславского. Но хитрый и упрямый Годунов сделал по-своему После полуночи, когда воинам с обеих сторон так сладко спалось, он пришел в обоз и криком «ордынцы!» испугал дремавших пушкарей. Те спросонок принялись палить из легких пушек, затем в дело вступили средние «единороги» Услышав ужасающий грохот, начали изрыгать дым и ядра тяжелые пушки на стенах Москвы. Снаряды сотрясали землю, вспышки выстрелов осветили всю округу, огромные клубы дыма поднимались в небо. Один снаряд упал рядом с ханским шатром, перебитый напрочь шест ударил хана* в плечо, ранил руку. Казы-Гирей, сладко спавший в шатре, в панике выскочил из-под полотнищ, вскочил в свой возок и поскакал от Коломенского к Оке. Не менее хана напугался и Мстиславский. Он спешно выслал дворянские сотни в разведку, те ворвались в стан татар и еще более усугубили панику. Стотысячная рать в беспорядке ринулась
вслед за ханом. Не помышляя об отходе (хан был уверен, что он ворвется в Москву), татары не подготовили на Оке никакой переправы. Повозки, кони, пешие воины бросались прямо с берега в воду, топили друг друга. Утонул и возок хана, а самого «мудрейшего и могучего» еле вытащили на берег его телохранители. Казы-Гирей вернулся в Бахчисарай в простой телеге, с подвязанной рукой, неся вместо трофеев груз позора. Грандиозное наступление на Русь провалилось. Крымцы потеряли более тысячи пленными, много воинов утонуло в Оке, потерялось при отступлении. Мстиславский пытался присвоить лавры победы одному 'Себе, в донесении о сражении он даже не указал имени Годунова, за что и попал под жестокую опалу царя. Годунов же получил богатые подарки и был объявлен спасителем отечества.