Царетворец. Волчий пастырь (СИ) - Страница 62

– Мою мать зовут Вера, она третья среди старших совета. Похожа на меня, ты ее узнаешь. Не перепутай ее ни с кем другим, это важно.

– Почему?

– Потому что еще моя мать сказала, что если ты сегодня не поддержишь ее словом и делом на совете старших сестер, ты умрешь. Из Рима старшим дриадам совсем недавно пришел просьба-и-приказ императорской канцелярии не отпускать тебя из леса живым. Твои спутники видели, как тебя – уже мертвого, понесли сюда, на Место Силы. И, если совет решит тебя убить, никто не узнает, что я, волей наших с тобой богинь Живы и Морриган, спасла тебе жизнь, Белый волк.

– Но… – даже не нашелся я сразу что сказать.

– Тебя, кстати, уже ждут на поляне власти. И лучше бы поторопиться, потому что ты уже давно опаздываешь, а совет очень не любит ждать.

Огорошив неожиданной информацией, и добавив пущего впечатления тем, что показала мне на прощанье язык, такая непосредственная и юная лесная нимфа отправилась прочь. По-прежнему с некоторым, едва заметным неудобством переставляя ноги. Но прежде чем девушка пересекла полог Места Силы, она – удивительное дело, на ходу надела через голову легкое платье.

Платье. На дриаде. Пусть это платье из тончайшей, воздушной и просвечивающей ткани, совершенно не скрывающее, даже подчеркивающее очертания фигуры, но это все же платье.

Одежда, самая настоящая. Одежда как явление, а не как утилитарное приспособление в виде недавно замеченных лиственных облегающих панцирей на дриадах-патрульных, а также ранее виденных мною наколенников и наручей.

Никогда такого не было.

– Меня, чтоб ты знал, зовут Цветана, – обернувшись, проговорила вдруг дриада, прежде чем шагнуть за границу Места силы. И только когда плотная пелена полога сомкнулась за ушедшей девушкой, я немного справился с удивлением, поднял руку и открыл ладонь с ее переданным даром.

Ну да, перстень артефакторного оружия. Гладий Пограничной стражи – судя по эмблеме черного волка на зеленой печатке.

Зачем? У меня и так два силовых меча…

А два? Уже нет. Было два – с левой руки перстень с офицерским мечом Корпуса, снятый мною с безымянного курсанта, исчез. Остался только мой личный, на правой руке, с моими инициалами.

Хорошо. Ладно. Пусть. Было два меча, теперь стало тоже два меча. Для поддержки словом и делом дриады Веры, третьей старшей совета.

Но зачем мне второй меч, меч Пограничной стражи, вместо другого, меча Корпуса? По параметрам силы и даже по виду они практически не отличаются. Или… по спине, пока присматривался к перстню, вдруг прошел неуютный холодок. Я даже поднес печатку к самым глазам, рассматривая угловатую голову волка. Вот именно – угловатую. У варгрийцев с Востока, в том числе и у Пограничной стражи, гербы не такие рубленые, линии в них плавные. И еще глаз волка на «моем» новом перстне горит зеленым светом – сейчас едва заметным.

В системе кодировки артефакторного оружия ни одной такой эмблемы я не помню. Юная дриада передала мне запрещенное Кодексом оружие, это точно.

Но вот что это за оружие?

Впрочем, примерно что это за оружие, по едва заметному оттиску «QE» в углу печатки, я представлял. И надев перстень на средний палец левой руки, отвел ее вверх и в сторону, после чего резким движением большого пальца провернул перстень печаткой внутрь.

Руку сразу потянуло приятной тяжестью: из пространственного кармана материализовалось удивительное оружие, самый настоящий редкий артефакт Древних. Это был не новодел, не созданные и использующиеся по образу преторианцами штурмовые винтовки, жалкие копии поделок. Это было самое настоящее, доступное лишь избранным произведение искусства, артефакт покинувшей Юпитер цивилизации.

Слитное, серое пластиковое ложе, черный матовый металл, удобная эргономичная тактическая рукоять – я за нее как раз левой рукой и держался, рассматривая штурмовую винтовку. Непривычно массивную и короткую – в длину меньше метра. Хищно-угловатые очертания, как и на эмблеме волка на перстне, выдвижной регулируемый приклад, широкий массивный магазин с едва светящейся зеленым полоской почти полного заряда.

«339» – остаток выстрелов.

В магазине не привычные патроны, в отличие от обычного оружия легионеров. Что – никто не знает, заряжаются подобные магазины только хранителями. Стреляет винтовка без отдачи, и совершено бесшумно, а короткую очередь с отсечкой из трех выстрелов не может остановить даже силовой щит-эгида. Во Врангарде, в хранилище есть (в мое время было) несколько подобных магазинов, полностью снаряженных. Боеприпас для таких винтовок Кодексом не запрещен, и у некоторых старых фамилий есть такие в наличие. Больше как артефакты минувшей эпохи, а не расходники для применения. Ну и, конечно же, на случай удачи возможного обладания подобным оружием.

Винтовка эта, возможно, была захвачена дриадами во время рейда новогородских воинов. И если у лесных нимф, вернее у Веры, третьей среди старших совета, есть такие щедрые подарки, может быть у них вообще может найтись много чего интересного… Интересного… это становится уже все более интересным.

Прикинув винтовку к плечу, я примерился, вспоминая старые навыки. Ну… локомотиву поезда Императорской континентальной железной дороги Любек – Амальфи, в большую эмблему дракона империи на носу, метров с десяти я попаду без проблем, а большего от этой винтовки и не требуется, в принципе. Враг за укрытием? Не беда, бей через стену, пробивает два метра кирпича. Не попал и выстрел просвистел совсем рядом? Удар уплотнения воздуха и отзвук сияния настолько сильны, что превращает любой венец творения природы в мешок со взбитой мешаниной плоти.

Да, удивительное оружие.

Отпустив рукоять и вернув перстень в прежнее положение, убирая оружие в пространственный карман, я выбрался из озера купальни. И не задерживаясь больше, отправился к смятой траве, где совсем недавно творилось самое настоящее безумие телесной любви. Полотенца мне предложено конечно не было, лес меня за своего не признавал, решая любые бытовые вопросы. Поэтому пришлось некоторое время обсыхать, сгоняя ладонями воду с кожи, и только после этого одеваться. Среди своей одежды, кстати, нашел браслет легионерского щита-эгиды. Который и надел – не просто же так он здесь лежит.

Когда я, усилием, вышел из-под тугой пелены купола Места Силы, меня уже ждали. Конвой из шести дриад, которые – опять же удивительное дело, все были в одежде. В одежде больше символической, не несущей функциональности – лес и так даровал своим дочерям удобство в любой ситуации; но это была одежда. Такие же, как и у юной лесной нимфы, легкие и невесомые платья.

Видимо, я очень многое пропустил. Причем я ведь хорошо, даже несмотря на пелену отката, помню, что, когда нас встретил патруль на опушке, возглавлялся он дриадами «старой гвардии» – нечеловечески выглядящими септиколийками. А молодые дриады- терранки из их сопровождения одеждой, кроме листвы, себя не обременяли.

Лес разделился на фракции старых и новых порядков, мнение дриад теперь не едино? Похоже на то. Особенно если держать в уме предложение «помочь словом и делом» Вере, третьей среди старших сестер совета. Предложение, если иметь в виду и окружающие его толстые обстоятельства, от которого сложно отказаться.

Место Силы находилось совсем недалеко от поляны власти в Сердце леса, на которой собирался совет. Ну как поляна – огромное поле, широко раскинувшееся под сводами высоких, впятером не обхватить, вековых деревьев. Под их сенью примостилось несколько обычных сосновых и березовых рощ, находилось несколько удивительных мест с плачущими ивами на излучинах широкого ручья, и конечно круг справедливости на холмах, где собирался совет.

На границе поляны власти конвой из дриад меня оставил, дальше я пошел один.

Здесь даже трава была другого цвета, более темного. Пение птиц, шепот листвы и иные голоса леса остались позади, я сейчас шел в полной тишине. Несколько сотен метров я двигался под сводами деревьев-великанов, минуя едва пробивающийся через листву лучи солнечного света, обходя березовую рощу. И наконец вышел на площадку небольшой поляны, окруженную тремя невысокими холмами, на склонах которых собрались двадцать три дриады – старшие сестры совета леса.