Царетворец. Волчий пастырь (СИ) - Страница 3

– Что же? – скептически хмыкнул Доминик.

– Я сам убью Кайдена.

В ответ на это Доминик лишь удивленно поджал губы.

– А зачем? – вкрадчиво спросил он.

– Посмертие. По Реке Крови я призову душу одного из наших предков в его тело.

– Это же… запрещено Кодексом, – ахнул Доминик.

– Кодексом? – усмехнулся Десмонд. – Кодексом Конгрегации инквизиторов, который утверждает Сенат? Я варгарианец из Дома Рейнар. Я выше этого Кодекса.

– Никто не может быть выше Кодекса, – оцепенело произнес Доминик.

Десмонд вдруг расстегнул ворот мундира, и достал небольшой амулет в виде раскинувшего крылья ворона. Сжав его, так что крылья взрезали ладонь и напитались кровью, Десмонд спрятал амулет, застегнул ворот и поднялся из-за стола, расправив плечи.

Глаза его были закрыты, вены на висках набухли, кулаки сжались. И когда Десмонд открыл глаза, они загорелись живым зеленым сиянием, а за спиной, как показалось Доминику, широко раскинулись непроглядно черные крылья ворона.

– Никто? – голос Десмонда разнесся по комнате, вернувшись эхом тысячи голосов.

За спиной герцога, за черными, словно сотканными из тьмы крыльями, Доминик явно ощутил незримое присутствие девы Морриган, почитаемой на Севере триединой богини.

– Ты ставишь правила Конгрегации выше воли нашей богини? – произнес Десмонд. Его слова вновь обволокли Доминика эхом тысячи голосов, а черные крылья ворона стали еще больше и плотнее в сгустившейся тьме.

Доминик попытался было что-то сказать, но не смог – у него пропал дар речи. Десмонд шагнул вперед, и взял его за горло; Доминик чувствовал, как по его коже ползут, обвивая и отдавая могильным холодом, сгустками тьмы черно-зеленые змейки.

– Ты отказался от прав и привилегий нашей фамилии… хочешь ли ты сейчас отказаться от варгрийской крови? – негромко поинтересовался Десмонд, глаза которого уже полностью заполнил зеленый отсвет.

– Моя кровь останется на моей земле, – ответил Доминик, произнеся единственно возможные сейчас слова. Единственные слова, которые оставили бы ему право на жизнь.

Хватка Десмонда ослабла и Доминик, рыцарь-командор Ордена Тамплиеров, опустив взгляд преклонил колено – не перед герцогом, а перед незримо стоящей у него за Морриган. Черные крылья за спиной герцога растворились, как не было, зеленое сияние глаз погасло.

Долгое время в кабинете стояла полная, звенящая тишина.

– Б-б… б-б-б… – не справился сразу с голосом Доминик. – Б-б-богиня не защитит тебя от Сената и Императора. А им это не понравится – и за такие дела ты сам очень быстро окажешься в Реке Крови, отправившись на плаху следом за герцогом Альба.

– Ты!.. – вновь приподнимаясь, упер руки в стол мгновенно разъярившийся герцог, который воспринял это как угрозу от Доминика рассказать о планируемом ритуале замены души.

– Нет, отец. Не я. Сесилия.

– А ты побежишь ей докладывать? – уже почти прорычал Десмонд.

– Да успокойся ты наконец, – устало покачал головой Доминик. – Ты думаешь, Сесилия не почувствует, что ее сын – больше не ее сын?

– Пусть даже и почувствует. Когда это случится, поставишь ее перед фактом и…

– Отец. Она – истинная Альба. Индигет, первое сословие. Сесилия из Великого Дома, ты думаешь она примет отправку души сына в посмертие и просто так это оставит?

– Реши с ней вопрос.

– Что значит реши вопрос? Я не смогу заткнуть ей рот.

– Ты забываешься, Доминик! На кону сейчас не просто власть и влияние, а само существование Дома Рейнар!

– Это ты забываешься, отец, – усмехнулся Доминик. – Я уже давно не член фамилии.

– Значит я заберу Кайдена и сделаю то, что собираюсь. С Сесилией потом разберусь сам…

– И настроишь одну из Альба против себя.

– Альба уже давно Великий Дом только на бумаге! А Сесилия – твоя жена!

– Как минимум она может придать твою некромантию огласке, и я не смогу ей помешать. И в случае, если твой план станет известен, против тебя ополчится вся Европа.

Десмонд, который видя цель, привык переть как бык, скривился – понимая, что Доминик прав.

– Чего ты добиваешься? – глухо спросил старый герцог.

– Признай моих дочерей. Введи их в Дом Рейнар, и я помогу тебе решить вопрос с Сесилией.

– Признать дочерей от твоей новогородской шлю… – взвился было Десмонд, но осекся под жестким взглядом Доминика. Под взглядом не младшего сына, но рыцаря-командора Ордена белых тамплиеров.

– Признать и ввести в Дом детей от твоей наложницы, купленной у какого-то купчишки из Новогорода?

– Да, – просто ответил Доминик.

– Сесилия тебя ненавидит, – сквозь зубы произнес Десмонд. И это было больше вопросом.

– Отец. Мы с Сесилией уже пятнадцать лет изображаем идеальную семью, образцовую пару высшего общества Равенны. Поверь, несмотря на взаимную нелюбовь, мы уже давно научились находить общий язык, – грустно усмехнулся Доминик. – Но дело не в этом. Уж поверь, если я говорю, что решу вопрос, значит я его решу. Тебе это не очень понравится, но… результат я гарантирую.

Десмонд некоторое время смотрел на младшего, давно ставшего ему чужим сына.

– Хорошо. Я признаю твоих дочерей и возьму их в фамилию с полными правами, а ты обеспечь меня лояльностью и молчанием Сесилии.

– Обеспечу. Будь уверен.

В особняк Кайдена в предместьях Равенны старый герцог отправился сразу же после разговора с Домиником. И расположившись на террасе второго этажа, Десмонд ждал уже третий час.

В Равенне к этому времени наступила «неночь» – Европа проходила над ночной стороной огромного Юпитера, который полностью скрывал маленький спутник от лучей солнца. Но темно не было – улицы города теперь были озарены отсветом Сияния Зеленой короны.

Именно поэтому обращенную к Юпитеру сторону Европы и называли Светлой: она всегда была освещена, либо отраженным от Юпитера светом солнца, либо зеленым отблеском Сияния. «Зеленой плесенью», как презрительно, скрывая страх перед подчиняющим души зеленым сиянием, сопровождающим волшбу некромансеров, называли этот свет жители Темной стороны Европы.

Десмонд сидел, смотрел на Юпитер, ждал и ждал, не выказывая нетерпения. Даже не менял позу, глядя вглубь воспоминаний и отключившись от реальности.

Наконец, когда через час после полуночи, пасторальную тишину предместий разорвал приближающийся рокот двигателя, герцог встрепенулся. Он услышал, как скрипнули открываемые сторожем ворота, увидел, как мазнул по стене и террасе особняка свет фар. Услышал, как двигатель рыкнул, разгоняя мобиль в небольшом дворе.

Судя по скрипу тормозов и хрустящему металлическому звуку удара, припарковался водитель прямо в высокие ступени широкого крыльца. Впрочем, несмотря на досадное недоразумение, прибывшая компания совершенно не расстроилась. Захлопали двери, громкий смех и веселые пьяные выкрики разорвали ночную тишину – судя по звукам, Кайден приехал с большой компанией, вернувшись с очередной гулянки.

Звонкий, рвущий ночную тишину смех довольно быстро переместился в здание, став более приглушенным. Но все равно прекрасно слышимым – дверь кабинета на галерею старый герцог оставил приоткрытой.

Еще несколько минут Десмонд слушал, как в доме то и дело раздаются бодрые выкрики, пару раз гремела и звенела бьющаяся посуда, звучали надменные окрики на прислугу. Видимо, кто-то попытался доложить Кайдену, что в особняк прибыл герцог де Рейнар, но не сумел: послышался хлесткий звук удара и сдавленный вскрик боли. За которым Десмонд различил пьяную отповедь о том, что когда хозяин веселится, не стоит лезть под руку без причины. А так как дом не горит и под лестницей не спряталась боевая звезда инквизиторов, то и причины отвлекать хозяина нет.

В этот момент у герцога негромко завибрировал коммуникатор на поясе. Десмонд прижал два пальца к коже перед ухом, активируя связь.

– Сэр Десмонд. Фон Карловиц на связи, – послышался голос, который Десмонд узнал несмотря на искажение помех: Сияние короны сегодня ночью было настолько яркое, что сбивало даже магическую связь на Европе – а на Юпитере коммуникаторы сегодня вообще бесполезны.