Царь.2 (СИ) - Страница 7

- А что случилось с его высочеством? - Подала голос молчавшая до сих пор Агнешка.

- Уж не знаю как вам и сказать, любезный пан, а только говорят, что он потащил с собой на войну свою коханку, небезызвестную панну Карнковску. Да только ее не то убили, не то захватили в плен во время сражения у Вязьмы. И теперь наш королевич в печали и даже пан Калиновский не может его утешить, потому как, если она попала к герцогу Иоганну Альбрехту, то уж он наверняка нашел ей применение.

- Да как ты смеешь негодяй, - взвизгнула девушка и попыталась ударить Ржевутского, но тот с легкостью перехватил плеть.

- Чи пан дурный? - С легким удивлением воскликнул он, и вывернул ей руку так, что она согнулась и с головы слетела шапка.

- Ради бога, не надо, - крикнул Янек и кинулся между ними, но ротмистр уже понял свою ошибку и отпустил Агнешку.

- Прошу прощения пани, - сконфуженно пробормотал он, - но в этой темноте...

Глаза взбешенной таким приемом девушке казалось, вот-вот прожгут дыру в панцире хорунжего, однако браниться сил уже не было, и она лишь тихонько сказала: - Отведите меня к Владиславу.

В шатре королевича их встретили как выходцев с того света. Плачущая Агнешка хотела было кинуться к нему на шею, но вокруг было столько народу... к тому же, казалось, что каждый из собравшихся тыкал в нее пальцем и начинал злословить, стоило лишь отвернуться. Увы, ее герой тоже не проявил особого энтузиазма, увидев свою любовницу целой и невредимой. На мгновение девушке даже показалось, что он стыдится ее. На счастье, кто-то догадался дать знать ее отцу. Тут же прибежавший пан Теодор кинулся обнимать дочку и громко благодарить господа, услышавшего его молитвы, и спасшего бедную девочку. Не дождавшись особого сочувствия ни от королевича, ни от гетмана, он объявил, что уведет ее к себе. Агнешке показалось, что услышав это, все вздохнули с облегчением. Сил бороться больше не было, и она покорно дала себя увести.

Едва Карнковские вышли, взгляды присутствующих скрестились на Янеке. Молодой человек и без того чувствовал себя не слишком уютно, а теперь ему и вовсе захотелось провалиться сквозь землю. Тут ему в первый раз показалось, что идея с побегом была вовсе не так хороша.

- Парень, ты сказал, что у тебя есть важные известия, - подтолкнул его Ржевутский.

- Да, ваша милость.

- Говори! - Подал голос, молчавший до сих пор Ходкевич.

- Ясновельможный пан гетман, и вы ваше королевское высочество, - начал он свой рассказ, - да будет вам известно, что меня обманом захватил в плен, сам Казимир Михальский. Уж не знаю, как мне удалось выжить, да только он не стал меня убивать, а отвез к своему господину герцогу Иоганну Альбрехту. Не подумайте ничего дурного, панове, я маленький человек и мало что знаю про ваше славное войско, а уж про военные планы и вовсе ничего. Так что если бы я и захотел что-то выдать, то уж точно бы не смог. Однако пан герцог, хоть его и называют Мекленбургским дьяволом, не стал меня убивать или приказывать сдирать с меня кожу с живого, не знаю даже почему. Может все дело в том, что я хоть и еще молод, но человек ученый, а в Московии такие люди редкость...

- Послушай, парень, мне нет дела до того, ученый ты или нет! Говори дело.

- Как будет угодно вашей милости. Уж не подумайте, что я болтлив, просто подумалось что вам, ясновельможные паны, может пригодиться любая мелочь... да-да, конечно, если вы так хотите, то я перехожу прямо к делу. Так вот, дня за три до того как герцог Иоганн Альбрехт вернулся из похода, в московитский лагерь пришли подкрепления и большой обоз с порохом и иными припасами. Из какого похода вернулся пан герцог? Ну, я слышал, что он со своими схизматиками и немцами напал на светлейшее и благороднейшее войско вашего высочества неподалеку от Вязьмы. Наши храбрецы, как я знаю, отбили его вероломное нападение, и московиты трусливо бежали, прихватив захваченные в бою пушки. О, прошу простить меня за эти подробности, да только это важно. Так вот, ясновельможный пан герцог конечно еретик, но только всем известно, что он храбрый рыцарь и весьма сведущий в ратном деле человек. Так что нет ничего странного, что он решил проверить привезенный обозом порох. И что же вы думаете, он обнаружил? Да ничто иное, как то, что порох оказался подмочен, и вообще никуда не годится! Иоганн Альбрехт так рассердился, что кричал, топал ногами и всячески поносил князя Пронского. Как, разве я не сказал? Князь Петр Пронский командовал этим обозом, и как-то так случилось, что весь порох промок. Эта потеря оказалось очень чувствительной для московитов, потому как они очень радовались, что им удалось захватить порох у наших храбрых жолнежей и трусливо бежать с ним. Да, я сам слышал, как об этом говорил пан Михальский и вид у него был при этом очень озабоченный.

Ходкевич и Владислав,до сих пор слушавшие рассказ Янека с нескрываемым раздражением, внезапно проявили интерес к повествованию и многозначительно переглянулись.

- Значит перебежчики не врали, - пробормотал про себя королевич.

- Что простите? - переспросил Корбут.

- Ничего, продолжай.

- Как будет угодно вашей милости. Впрочем, про порох я больше ничего не знаю, а во время боя герцог захватил не только наши пушки с обозом, но и ясновельможную панну Агнешку Карнковску. Узнав, что я был на службе у ее отца, Иоганн Альбрехт приказал мне быть у нее в услужении.

- Скажи мне, - нерешительно прервал монолог Янека Владислав, - а как наш кузен относился к панне Карнковской?

- Вы про герцога Иоганна Альбрехта, ваше высочество? Ах, да, он же женат на вашей кузине принцессе Катарине, как я мог забыть. Ну, что я могу сказать, кроме того что уже говорил. Пан герцог - рыцарь, это всякий знает и обращался он с панной по-рыцарски. Сразу по приезду ей отвели отдельный шатер, приставили стражу, чтобы оградить панну от возможных неприятностей. Нет, ничего не могу сказать дурного, пан герцог поступил как благородный человек.

- А скажите нам, сын мой, - вкрадчивым голосом осведомился ксендз Калиновский, - далеко ли был разбит этот шатер от апартаментов самого герцога?

- Совсем недалеко, ваше преподобие, можно сказать, что и рядом. Не так чтобы совсем близко, однако же и недалеко.

- Недалеко, - пробормотал ксендз, как будто пробуя слово на вкус, - а скажите, юноша, навещал ли он панну Агнешку?

- Нет, что вы, я такого не видел! Он присылал к ней маркитанток, чтобы те снабдили ее одеждой и прочим что может потребоваться женщине, да простит меня ваше преподобие за такие подробности, но сам он к ней не приходил.

- А она к нему?

- Как можно, она же девица...

- Услышав последнее замечание, многие присутствующие не смогли сдержать улыбки, а прямодушный гетман и вовсе заржал как жеребец, не обращая внимания на густо покрасневшего королевича.

- И все-таки, сын мой?

- Я такого не видел!

- Довольно, ваше преподобие, - прервал священника Владислав, и снова обернулся к Корбуту, - если вам нечего более сообщить, то вы можете идти. Я обещаю не забыть вашей услуги.

- Сказать по правде, есть еще кое-что...

- И что же это?

- Сам я не был свидетелем одного происшествия, но ясновельможная панна Карнковска рассказала мне, что к герцогу приходили какие-то казаки, по виду запорожцы, и вели с ним какие-то разговоры.

- Какие разговоры, - встревожился гетман, - о чем?

- Я же говорю, что не видел и не слышал этого. Вам право же лучше будет спросить у самой панны, однако если я правильно понял, то среди запорожцев зреет заговор. Они хотят перейти на сторону герцога и предать Речь Посполитую.

- Пся крев, - выругался Ходкевич, - что, все?

- Ну, может и не все. Вроде бы Сагайданый не участвует в этом и заговорщики даже собирались его убить, но я сам ничего не слышал и потому не могу сказать наверное.

- Проклятые схизматики, - зашипел Калиновский, - гореть им всем в аду!

Когда Янек, окрыленный обещанием награды, вышел, неуютно чувствующий себя Владислав обратился к Ходкевичу: