Царь зверей - Страница 1

ЧАРЛЬЗ РОБЕРТС

ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ

Рассказы

Авлад-Файн, Москва, 1993

Scan, OCR, Spellcheck А.Бахарев

Содержание

Царь зверей

Охотник в ловушке

Страшилище подводных пещер

Часовой на страже

Чёрная котловина

Укрощение рыжего Мак-Уэ

Рога карибу

Миссис Гаммит и её свинья

Приключение Мак-Леггана

Птичий остров

Мелинда и рыси

Белый волк

На необитаемом острове

В воде и под водой

Единственный

Лесные воздухоплаватели

На крыше мира

ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ

Джонс почувствовал вдруг, что может бесконечно долго держаться на поверхности воды, насыщенной солью и тёплой, как парное молоко. Он был сильный и опытный пловец, и ему ничего больше не оставалось, как плыть свободно, не спеша, пока не наткнётся на какую-нибудь землю или не погибнет от голода и жажды. На пути он мог, разумеется, встретиться с разными опасностями. Тропические воды — родина акулы и пилы-рыбы. Но он знал, что о тех опасностях, которые нельзя устранить, не стоит думать.

Джонс чувствовал себя спокойнее, чем в то время, когда ураган, промчавшийся несколько часов тому назад, утопил судно, на котором он ехал. Правда, на гребнях громадных волн всё ещё скакал ветер, сметая с них пену. Но зато в глубине царила восхитительная тишина. Джонс старался держаться как можно глубже, чтобы отдохнуть и прийти в себя после борьбы с водоворотом, который образовался на том месте, где судно пошло ко дну. Иногда подымал он голову и плечи над водой и окидывал взором поверхность моря, освещённую только звёздами, чтобы посмотреть, не остался ли в живых кто-нибудь из его товарищей. Но, вспомнив, как ему трудно было выбраться из страшного водоворота, несмотря на свою силу и опытность, он больше не удивлялся, что все остальные моряки погибли.

Вся сила его пошла вначале на то, чтобы не утонуть. Нет, тогда он не волновался... Он думал только о сохранении своей жизни. Когда же он почувствовал, что крепко держится на воде и свободно дышит, а взглянув вверх, увидел над собою бархатное небо, усеянное звёздами, его охватило вдруг сознание одиночества. Теперь он в первый раз понял, что значит быть одному в мире, и ему показалось, будто кто-то вонзил в сердце его холодную сталь.

Быть может, он не почувствовал бы себя таким одиноким, если бы у него под рукой была какая-нибудь доска. Даже смерть казалась ему не такой ужасной, как одиночество — стоит только сразу закрыть глаза и броситься в невообразимую глубину, находившуюся под ним.

Большинство людей, очутившихся в таком же положении, подняли бы руки вверх и пошли бы ко дну, испугавшись ужасной мысли иметь своим врагом целый океан. Но Джонс был не такой человек, чтобы сдаваться. Он не мог представить себе, чтобы можно было отказаться от борьбы, даже самой безнадёжной, пока в человеке остаётся хоть малейшая возможность бороться. Он считал, что человек не должен сдаваться до тех пор, пока не умер.

Раньше всего он подумал о том, в какую сторону надо плыть. Ночь была ещё не поздняя, так как корабль пошёл ко дну два часа спустя после захода солнца. Взвесив хладнокровно своё положение, он решил плыть к западу. Он надеялся, придерживаясь этого направления, скорее всего добраться до земли. В сущности всё равно, в какую сторону плыть. Ведь в этом море множество островов. Необходимо лишь твёрдо выбрать какое-нибудь направление и не менять его. Плавая бесцельно кругами, он только выбьется из сил. Узнавать направление он мог по звёздам. Джонс, кочующий журналист, знал кое-что о звёздах. И этих знаний было достаточно, чтобы определить направление. Он надеялся достигнуть земли до восхода солнца. Солнечные лучи могут расплавить мозги его под непокрытым черепом и довести его до безумия от жажды. Он знал, что всякая земля в этом море населена дикими зверями или ещё более дикими людьми. Но вопрос о том, что он станет делать, когда доберётся до земли, решать было рано.

Не спеша, чтобы сохранить свои силы, плыл он, лёжа на боку. Приближаясь к гребню какой-нибудь длинной волны и чувствуя порыв ветра, он напрягал все свои силы, чтобы скользнуть через верхушку волны и скорее попасть в более спокойное и низкое углубление. Скоро, однако, ветер, как бы удовлетворившись всеми своими проделками, начал постепенно успокаиваться, и плыть стало легче. Ураган сменился лёгким ветерком. Ветерок тоже быстро исчез и только изредка, как бы случайно, налетал откуда-то порывами.

Тёмная волнистая поверхность моря сияла фосфорическим блеском. За Джонсом тянулся длинный сверкающий след. Фосфорическое свечение моря давно уже было известно Джонсу, но теперь он гораздо внимательнее присматривался к нему, желая чем-нибудь занять свои мысли. Крошечные искры мгновенно вспыхивающего яркого света, то появлявшиеся, то исчезавшие, казались ему глазами, которые злобно и презрительно следили за всеми его движениями, как бы заранее радуясь его неминуемой гибели. Пусть себе радуются! Он не будет обращать внимания на их злорадные насмешки и обманет их, не утонет. Всю ночь, казавшуюся ему бесконечной, развлекал он себя такими фантазиями, пока звёзды не погасли, пока тропическая заря не вспыхнула на горизонте.

Она осветила низкий риф, находившийся приблизительно на расстоянии двенадцати миль. Волны с шумом и грохотом разбивались, налетая на него. Вдали виднелись пальмы и подёрнутая пурпурово-зелёной дымкой гора.

Джонс тихо засмеялся от радости и, свернув направо, поплыл прямо к рифу. Теперь он плыл ещё медленнее, сохраняя все свои силы для последней борьбы с прибоем.

Когда он находился в нескольких сотнях шагов от грохочущих и разбивающихся о камни волн, которые целыми водопадами перекатывались через рифы, он увидел, что даже такой великолепный пловец, как он, не может пристать к земле с этой стороны. Скоро он заметил мыс, вдающийся далеко в море. Немедленно поплыл он к нему. Через два часа, в течение которых лучи солнца превратились в потоки расплавленной меди, заставляя его всё время смачивать себе голову, обогнул он мыс и очутился вблизи такого места, где прибой, защищённый от ветра берегом, свирепствовал не так ужасно. Выбрав большую волну и рассчитав заранее, где она должна разбиться, он вместе с нею понёсся к берегу. Он почувствовал под собою дно, бросился вперёд и нырнул в лагуну, вовремя избежав следующей волны, которая могла бы захватить его.

За тихой лагуной виднелся золотистый песчаный берег, освещённый солнцем и прорезанный извивающейся, как змея, речкой.

Внимательно всматриваясь в каждое дерево густой лесной чащи, медленно плыл Джонс к берегу. Несколько попугаев, кричавших на деревьях, успокоили его. Значит, поблизости нет ни людей, ни хищных зверей. Он не знал, чего может ждать в этой неведомой стране. Он не знал, принадлежит ли этот остров к Новогвинейскому архипелагу или входит в состав Зондских островов. Если он принадлежит к Новогвинейскому архипелагу, самыми большими зверями на нём могли быть дикие свиньи и змеи. Если он входит в состав Зондских островов, там могут водиться все лютые звери Малайского полуострова. И всё же Джонс надеялся, что попал не в Новую Гвинею, так как никаких животных, обитающих на земном шаре, не боялся так, как дикарей новогвинейских джунглей.

Выйдя на берег у самого устья реки, он прилёг и с жадностью принялся пить чистую, прозрачную, почти горячую воду.

Отыскав неподалёку тенистое место, он сел спиною к дереву, чтобы отдохнуть, и стал обдумывать своё положение, внимательно всматриваясь в чащу леса. Ему отчаянно хотелось спать. Он невероятно устал. Но он решил не спать, а прежде всего хорошенько подумать, что делать. Чувствуя, однако, что глаза слипаются помимо его воли, он поспешно вскарабкался на дерево, переплёл несколько ветвей, лёг на них и сразу крепко заснул.

Всё жаркое время дня он спал мёртвым сном и проснулся от голода и невыносимой боли, вызванной неудобным положением тела. Растерев хорошенько онемевшие члены, он осмотрел дерево. Оно ему понравилось, так как на него можно было скоро и легко взбираться. Он наломал гибких веток и сплёл из них нечто вроде платформы. Покрыв её затем тоненькими веточками и листьями, он устроил себе удобную постель. И сразу обрадовался: у него теперь есть логово. Успокоившись, он спустился на землю и отправился искать пищу.