Царь Венетам (СИ) - Страница 27
‑ Теперь я понимаю, почему тобою так восхищались взбунтовавшиеся рабы. Поистине, поэт может придать благородный облик чему угодно! Но здесь, среди истинных господ, подобным песням нет места.
Вальгаст еще более внимательно пригляделся к всемогущему собеседнику ‑ и ответил:
‑ Однако ты сам приказал мне петь. А значит, по чему‑то человеческому ты все‑таки тоскуешь...
Неожиданно Хейд поднялся с трона, стремительно подошел к Вальгасту и схватил его с нечеловеческой силой за волосы, заставив отклониться назад и зажмуриться от боли. Блеснул клинок повелителя вампиров ‑ и обезглавленное тело рухнуло на пол, заливая все вокруг кровью. Хейд же воздел над собою голову менестреля, по‑прежнему крепко вцепившись в волосы и крикнул, наводя трепет на стоявших по сторонам вампиров:
‑ Ну?! Где твои братья, которых ты призывал взяться за мечи? Где твои песни, твое Солнце? Что, ты и сейчас будешь предрекать мне падение и гибель? Твой Светозар и его разбойники уже почти уничтожены, и так же я раздавлю любого, кто посмеет ломать созданный мною порядок! Ну, так обречен ли я? Погибну ли? Что ты теперь скажешь?
И вдруг отрубленная голова распахнула веки, страшным, ослепительным взглядом небесно‑голубых глаз пронизав Хейда. Завоеватель выронил ее, но тут же со злостью пнул сапогом и обернулся к рядам своих графов:
‑ Уберите тело этого ублюдка!
Яростные порывы ветра, снег, усталость, голод, боль незаживающих ран и холод, страшный, непрекращающийся, вечный холод серо‑ледяных гор ‑ все эти бичи обрушились на отступавшую армию Светозара, царя венетам.
Хлопья снега лезли в глаза, в нос, набивались за шиворот. Затем они таяли, причиняя дополнительные холод и неудобство, особенно попадая на раны. Катастрофически не хватало теплой одежды ‑ много ткани было пущено на повязки, а теплыми плащами укрывали раненых и обессилевших, которых несли буквально на себе. Лошадей царь также приказал беречь, хотя заготовленный на равнинах корм для них стремительно иссякал. Впрочем, лошади были жизненно необходимы ‑ они тащили повозки, в которых сидели совсем уж ослабевшие воины, жены и дети.
Это был немыслимый и страшный переход! Люди заходились истошным кашлем, харкали на снег кровью, а потом слабели и падали на землю, уже не в силах подняться. Рядом с ними валились лошади, ослепшие от почти постоянного снегопада. Огонь было не развести, и конину приходилось есть сырой, а все остальные припасы давно вышли. Недостатка в воде не было ‑ люди ели чистый снег, но это оборачивалось пыткой для простуженного горла. Когда призрак голодной смерти воочию предстал отступавшим, иные были готовы даже есть человечину ‑ плоть умерших воинов, но Светозар решительно запретил все разговоры об этом, так как знал: сломайся этот последний барьер ‑ и войско будет обречено, обратившись в неорганизованную толпу, каждый человек которой будет рассматривать соседа потенциальной добычей! И без того ослабшие люди, не слушая командиров, бросали по дороге мечи, щиты, доспехи, становящиеся все более тяжелыми с утратой сил. Такою была армия царя венетам, которая на последнем горном перевале, отделявшем ее от плодородных равнин за горами, лицом к лицу столкнулась с очередным воинством Хейда.
Конечно, новый противник значительно уступал прежним. Всадники‑катафрактарии со знаменитыми длинными копьями даже не поднялись в горы сами, остановившись на самой границе мертвого мира ледяных гор и привычной земли, покрытой цветами и травами. И они, разумеется, были непреодолимой преградой на пути оборванных и голодных воинов! Что остается им? Броситься на копья всадников, обрекая свои семьи на рабство или повернуть обратно, в объятия царицы Мораны?
Дрожащая в ознобе Волеслава, закутанная в теплый плащ, из повозки увидела, как Светозар верхом на коне взлетел на небольшое возвышение, на котором он был виден каждому человеку в своем до смешного маленьком войске. Полководец громко заговорил:
‑ Братья мои! Рядом с вами я бился во многих битвах, рядом с вами радовался победам и горевал в час поражения! Вы не ведали страха ни перед полчищами захватчиков, ни перед холодом ледяных гор! И я, Светозар, царь венетам, счастлив, что жил рядом с вами, и счастлив если мне выпало рядом с вами умереть! Вот он, враг ‑ перед нами. Может быть, мы не можем победить его... Но одно мы можем точно ‑ показать ему, как сражаются и умирают венеты!
И через силу поднялись к небу секиры и мечи, и рев прокатился по неровным рядам! Тогда Светозар продолжил:
‑ У кого есть щиты и копья ‑ пусть строятся стеною, остальные ‑ за ними. Самые сильные ‑ пусть подтащат сюда десяток камней покрупнее, и перед атакой столкнут по склону, на врага.
Не было ни труб, ни барабанов. Не было сил на боевые кличи. И в молчании пошли на врага, вопреки самой смерти сплотившись, воины царя венетам. Загрохотали, набирая по пути скорость, катящиеся под уклон валуны ‑ они неслись вниз, прямо на ошеломленных черных всадников.
Практически одновременно качнулись копья обеих сторон ‑ и поразили противоположный ряд. Так сильны были выпады катафрактариев, что иные наконечники пробили деревянные щиты и сломались в человеческой плоти. Воины же Светозара стремились переколоть вражеских лошадей, чтобы добивать катафрактариев на земле. Строй пехоты сразу же сломался, но и сброшенные валуны заставили всадников расступиться, давая возможность воинам царя венетам нападать на противников сбоку, где длинные копья были бесполезны. Самые ловкие вскакивали за спиною вампиров в седла и валили их с коня или кололи засапожниками. А затем вдруг часть пехотинцев отпрянула вспять, и в ряды ошеломленных катафрактариев врубилась горстка наездников, предводительствуемая светловолосым героем.
Светозар не стал вести свою малочисленную конницу на прорыв. Расчистив вокруг себя пространство ударами меча, он придержал коня, снял лук, прицепленный к седлу, и принялся поражать стрелами врагов. Стрелы очень редко убивали вампиров, но зато заставляли потерять равновесие, открывая для удара. Когда стрелы закончились, царь венетам увидел, что враги, не ожидавшие такого отпора, пытаются начать организованное отступление, отбиваясь от разошедшихся воинов Светозара. Тогда он скликал своих конников, собрал их вокруг себя ‑ и еще раз ударил на сломленных катафрактариев. Все было кончено.
Но на самого Светозара было страшно смотреть. Он посмотрел вслед отступавшим врагам, спрыгнул с коня и пошел, шатаясь, как пьяный, через ряды своих воинов по направлению к повозкам. Царь не был ранен, однако нездоровая бледность покрывала его лицо. К нему бросилась Волеслава и прижалась к иссеченному доспеху:
‑ Ты искал смерти? Зачем?!
Он отстранил ее. Волеслава заплакала, а Светозар в молчании последовал дальше. Меч, который он держал в руке, не убирая в ножны, выскользнул из разжавшейся ладони и со звоном упал на камни, но полководец не наклонился, чтобы поднять его. Потому, что в его душе, истерзанной битвами и переходами, своим и чужим горем, рождался могучий протест против происходящего, и недаром древние короли‑священники оставляли оружие лишь в одном случае ‑ когда шли говорить с Богами один на один.
Ибо лишь один только Вождь смеет отвечать за весь Народ, когда Боги гневаются!
Царь венетам медленно поднимался на холм, за которым тянулась цветущая зеленая бесконечность. И он знал, что там, за угрюмыми серыми тучами, закрывающими небо с тех пор, как его люди вступили в ледяные горы, пылает неугасимое Солнце, источник всякой Жизни на Земле! Наконец Светозар достиг вершины холма, и тогда воины, командиры, женщины и дети увидели, как царь простер руки к небесам, надрывая сердце в неистовом крике:
‑ Солнце! Слышишь ли Ты меня, светлое Солнце? Ответь, почему Ты покинуло в своем благословении мой народ? Почто Земля наша разорена, и ее защитники изгнаны, и злой чужеземец повелевает нашими братьями? Солнце! Нет никого выше Тебя, никто, разве птицы небесные, не пересекает Твоего пути! Ответь, будут ли жить на Земле венеты? Будет ли звучать речь нашего языка, будем ли мы звать себя вольными, будут ли рождаться в семьях наших дети с глазами цвета Неба? Или лучше нам сгинуть всем в последнем бою, чтобы не звать себя рабами без роду и племени?! Солнце светлое! Ответь! Отец, ответь своим детям ‑ где Свобода?!