Царь Грозный - Страница 12
– Елена, что было, то прошло, забудь. Я буду верно служить тебе. Одной не справиться.
И надменная княгиня вдруг расплакалась. Она рыдала, закрыв лицо руками, словно все слезы, накопившиеся за ненавистное замужество, вдруг вылились разом. Услышав стенания, в горницу вошла Аграфена, недоуменно уставилась сначала на ревущую Елену, потом на Телепнева. Тот кивнул на женщину:
– Видишь, княгиня убивается… Я пойду, зайду после.
Челяднина принялась успокаивать княгиню как могла. Слезы безутешной вдовы никого не удивили. Как же не плакать жене по мужу, тем более что жила за ним в любви и согласии. Уж как заботился о своей горлинке князь, больше только о детках! Верно, родители больше детей любят, особенно долгожданных сыновей, чем даже жен. И обижаться на это нечего. А вот княгиня, похоже, обижалась, потому и разлад у них с князем пошел, хотя и не сильный, но тех, кто всякий день рядом, не обманешь… Аграфена еще тогда выговаривала Елене, чтоб не сердилась на князя, что реже в ложницу стал ходить, видно, боится повредить плоду или самой жене. Та отмахивалась, но была иногда мрачной и озабоченной. А вот брата Ивана Аграфена не любила, вернее, совсем не хотелось делить власть над вдовой княгиней с Телепневым, и сама бы справилась. Да, видно, придется, какие-то у них секреты есть, вон как ждала Ивана, всю ночь маялась. Что за секреты, выведать бы…
Не пришлось, Телепнев прочно занял свое место возле Елены, не оттеснив, однако, и свою сестру Аграфену. Ловкая женщина рядом тоже пригодится…
Уже на третий день княгиня Елена потребовала, чтобы маленького княжича венчали на царство! Причем сказала об этом не Боярской думе или опекунам, хорошо понимая, что те будут против, а сразу митрополиту Даниилу. Даниил быстро понял задумку великой княгини и особо противиться не стал: лучше не ссориться ни с кем и венчать ребенка, а там как Бог даст. Боярам ничего не оставалось, как подчиниться.
На Руси наступило время, которое назвали «Семибоярщиной», по числу опекунов малолетнего князя. Это была первая семибоярщина, потом будут и другие, даже более известные, иногда и бояр в них окажется не семь, но название опекунского совета сохранится. Продолжилась семибоярщина недолго, меньше года, вдова дольше не позволила. Прежде всего ей нужно было убрать возможных претендентов на престол – Юрия и Андрея, братьев умершего князя. Следующим должны были стать Шуйские – принцы крови Руси того времени. Мешал Елене даже собственный дядя Михаил Львович Глинский уже тем, что почти открыто осудил ее сожительство с Телепневым. Иван Федорович Овчина Телепнев и Михаил Львович Глинский очень быстро столкнулись меж собой. За спиной Овчины была Боярская дума, а главное, сама Елена. За Глинским – опекуны, среди которых не было единодушия, потому как они представляли разные боярские группировки. Вдове пришлось выбирать между фаворитом и дядей. Елена выбрала Телепнева.
Михаил Львович Глинский оказался в опале во второй и последний раз. Обвиненный в том, что пытался править Русью вместо нового великого князя Ивана, он был брошен в тюрьму и там попросту заморен голодом. Обвинение было тем нелепее, что Василий III перед смертью сам назначил Глинского править вместе с шестью боярами за своего сына! Заодно с Глинским обвинили и Михаила Воронцова, но его почему-то «забыли» и в тюрьму бросить, и есть давали вволю, мало того, отправили в Новгород наместником!
Боярина Юрьева тоже посадили под арест, но быстро выпустили и даже оставили жить в столице. Опале подвергся Андрей Шуйский, который якобы подбивал брата покойного Василия III князя Юрия Дмитровского бороться за верховную власть. Оба были вызваны на боярский совет, и хотя никаких доказательств, что Юрий Иванович Дмитровский строил козни против Василия III или его сыновей, не нашлось, бояре решили не оставлять дядю нового великого князя на свободе. Оба князя были арестованы и брошены в тюрьму. Дядя маленького князя Ивана Юрий Дмитровский был, как многие, уморен голодом через два года, а Андрея Шуйского выпустили после смерти Глинской, и казнил его уже сам Иван Грозный.
Кроме Михаила Глинского, «сильным» человеком семибоярщины был еще один младший брат Василия III, князь Андрей Старицкий. Он, пожалуй, меньше всех зависел от Елены и ее сына, а вот прав на престол имел достаточно. Слишком многие в Москве, да во всей Руси считали развод и тем более второй брак Василия незаконным, а значит, и рожденного в нем сына тоже незаконнорожденным. Князь Андрей Старицкий имел свой немалый удел, сильную дружину, но главное – права на шапку Мономаха! Потому был самой страшной угрозой для Елены и ее сына. Такого человека, как и его брата Юрия Дмитровского, княгиня никак не могла оставить не только на свободе, но и на земле вообще. Дни Андрея Старицкого были сочтены.
Князю удалось бежать в свой удел в город Старицу, но его достали и там. Сначала заставили подписать «проклятую» грамоту о верности новой правительнице. Но и после этого Елена не могла быть спокойной. По совету Телепнева она вызвала Андрея Старицкого в Москву под предлогом необходимости в его дружине. Князь, заподозрив неладное, сам в столицу не поехал, но допустил роковую ошибку – отправил на государеву службу почти все свои войска.
Этой оплошностью не преминул воспользоваться Телепнев, по приказу Елены он немедля, но тайно двинулся с московскими войсками к Старице. Нашлись люди, предупредившие князя Андрея об опасности, он смог бежать в Торжок, но тут допустил вторую ошибку. Вместо того чтобы уйти в Литву, он зачем-то направился в Новгород. На сторону Андрея встал не весь город, потому он не рискнул биться с московским войском, приведенным Телепневым. Напротив, поверил его клятвам и поехал в Москву, просить прощения у невестки. Надо ли объяснять, что совсем не для того, чтобы пожурить, вызывала князя в Москву Елена Глинская? Андрея Старицкого заковали в железную маску и бросили в темницу, где за полгода уморили. А по всей дороге от Москвы до Новгорода расставили виселицы, на которых повесили бояр, поддерживавших опального князя!
А вы говорите Иван Грозный…
В результате всех «боевых действий» жестокой вдовы опекуны маленького князя Ивана были попросту уничтожены либо настолько загнаны в угол, что не подавали даже слабого голоса. У власти осталась, по существу, сама Елена Глинская. Но она не могла допустить, чтобы это поняли свои собственные подданные и иноземцы тоже. Потому все активнее стали распространяться слухи, что Василий на смертном одре передал власть своей умной и деятельной супруге. Дворцовые лизоблюды даже стали называть Глинскую «Великая Елена Русская».
Чтобы разгон семибоярщины не выглядел попросту захватом власти не только у бояр, но и у собственного сына, Глинская принялась усиленно изображать участие в управлении государством маленького князя. Иван важно восседал на троне в великокняжеском облачении со специально изготовленным для него скипетром небольшого размера, якобы принимая послов. Заседал в Боярской думе, куда самой Елене вход был закрыт, но там имелся свой рупор – глава бояр, все тот же Овчина Телепнев. Видимо, по ночам получая в ложнице княгини наказы, Иван Федорович днем воплощал их на заседаниях.
Надо отдать должное Телепневу, его, видимо, тяготило такое положение, ведь Овчина был очень неплохим полководцем и явно жаждал совсем другой славы, чем сомнительная слава любовника-подкаблучника у вдовой княгини. Случай довольно скоро представился.
Положением Москвы поспешил воспользоваться польский король Сигизмунд, двинувший свои войска сначала на Стародуб, а потом вместе с литовцами на Чернигов. И там, и там нападение смогли отбить местные воеводы, а из Москвы спешно отправилось с ответным ударом русское войско, которое и возглавил Телепнев. Русские опустошили немало литовских городов, дошли до самого Вильно, но осаждать сильную крепость не стали, решив, что уже достаточно нагнали страху на противника, ушли, дограбив оставшееся по пути. От имени князя Ивана Елена щедро наградила победителей, забыв, что те разоряли ее родовые земли.