Цапля ловит рыбу - Страница 33

Свидетель К-ва Н. А., художник-модельер.

— После поездки в Каракалпакию к Мирзе мой сын вернулся словно подмененный. Стал закрывать свою комнату на металлическую палку. Никто не должен был заходить к нему без особого разрешения. Освободил тумбочку для вещей, которые привез от Мирзы, — старый грязный свитер, сломанный будильник, колокольчик. Повесил на стену портрет Мирзы…

Потом?

— Питаться стал отдельно. Перед началом еды сосредотачивался. Много раз я пыталась прервать эту связь, спрашивала, что у сына общего с человеком, который чуть ли не в три раза его старше. Сын вел себя грубо, все больше отдалялся от меня. Я считаю, только случайность (то, что он вместе с Седовым и Пестрецовым не приехал в Вильнюс) спасла его от скамьи подсудимых…

Обвиняемая Калинаускене В. И., экономист, кандидат наук, замужняя, имеет ребенка. Уголовное дело прекращено вследствие Акта амнистии.

— О незаурядных в целебной деятельности возможностях Мирзы и Абая узнала давно от знакомых. Практически, как все говорили, каждый из них может вылечить любого больного. Была в Каракалпакии с мужем и сыном. Мальчик подвержен гриппозным заболеваниям и все время с насморком. В Каракалпакии в доме Мирзы насморк и кашель практически пропадали.

Кымбатбаев лечил вашего сына?

— Нет. Только иногда, проходя, гладил по голове, брал за руку, что-то говорил.

Вы полагаете, это сказывалось на здоровье мальчика?

— Мне так казалось. Когда мы приезжали в Каракалпакию, мне тоже становилось лучше. Исчезали недомогание, головные боли. Улучшался сон.

— Как вы считаете, лечил ли вас и Борубаев?

— В последний раз после защиты диссертации он также помог мне. Я заметила, что он внимательно присматривался ко мне и, казалось, делает пассы руками в мою сторону. Я почувствовала себя лучше.

Платили ли вы деньги за лечение?

— Незадолго до ареста Абая и Мирзы я сняла со своей сберегательной книжки тысячу рублей и отдала Абаю. Ходили слухи, что они нуждаются в деньгах в связи с подготовкой к открытию Института по изучению Человека.

Абай и Мирза не раз бывали у вас в доме?

— Нет. Но на этот раз они были не одни, а вместе со своими друзьями — Пестрецовым, Седовым… Потом к ним присоединился актер Талгат Нигматулин.

Начальнику Бирунийского РОВД Каракалпакской АССР

По подозрению в совершении тяжкого преступления в гор. Вильнюсе задержан Кымбатбаев Мирзабай. При нем обнаружены сберегательные книжки на вклады, сделанные в Бируни, всего в количестве тридцати по одной тысяче рублей на каждый.

Обвиняемый Кымбатбаев Мирзабай, 51 год, образование среднее, холост, не работает. Мера пресечения — содержание под стражей.

— Я у родителей один. Были младшие братья и сестры. Но они умерли. Учился слабо. Рос сильным, здоровым. Закончил десять классов. С юношеских лет стал заниматься национальной борьбой. Выступал на свадьбах, тоях. Получал призы, деньги. В тридцать лет познакомился с девушкой, хотел жениться, но родители отдали ее за другого, и молодые уехали в соседний район. Работал в колхозе разнорабочим.

Почему оставили работу? Когда?

— Уже не помню. В ауле многие начали строиться. Я ушел из колхоза, стал им помогать. Мне хорошо платили.

Дальше.

— Так я жил, пока в ауле не появился человек, которого называли Наурузов-дервиш. Он, как мне тогда казалось, был очень странный. Ходил в рваном халате, носил на шее женские украшения. Бусы, побрякушки. Мы подружились. Наурузов рассказал, что уже много лет нигде не работает, собирает милостыню, ни в чем не нуждается. Я ему понравился, он тоже понравился мне. Под его влиянием я бросил работу. И мы стали ходить вдвоем. Обошли несколько областей. Наурузов обещал научить своему ремеслу и выдать за меня дочь, которая жила в Ташаузе. За это я отдавал все деньги, которые нам подавали. Новая жизнь мне нравилась. Молиться я не умею, поэтому только делал вид, что бормочу молитвы. Наурузов научил нескольким арабским словам, которые я должен был повторять для людей. Люди благодарили, давали один-два рубля. Некоторые говорили, что после наших молитв они стали лучше себя чувствовать, давали еще денег.

Пробовали вы лечить?

— Нет, я не умею это делать.

Выдал ли Наурузов за вас свою дочь?

— Нет. За два года я видел ее всего несколько раз, да и то Наурузов не позволял с ней разговаривать. За обман я решил его проучить. Однажды, когда был выпивши, избил его и стал ходить один.

Где вы собирали милостыню?

— За тридцать пять километров от нашего аула есть действующее кладбище Султан Уаис Баба, считающееся священным для мусульман. Там собирается много людей. Каждый день я стал бывать на кладбище и собирать милостыню. Люди приезжали туда семьями, предварительно зажаривали целых баранов, запасали еду. Я был сыт и ни в чем не нуждался.

Сколько вы зарабатывали на кладбище?

— В день выходило до ста пятидесяти — двухсот рублей. Я перенял многие привычки Наурузова, лечил от «сглаза», от ревности. Носил рваный халат, который сам себе сшил, самодельные брюки, белую шапочку из хлопка. На халат я нацепил разные значки, бусы. Люди стали думать, что я необычный человек.

Долго вы так жили?

— Несколько лет, пока не познакомился с Абаем. Он приехал на Султан Баба, с ним было еще несколько человек. Он стал говорить со мной на нашем языке, остальные ничего не понимали. Абай задал два-три вопроса из Корана и убедился в том, что я ничего не знаю. Абай — умный человек, грамотный. Родители его большие люди. Я признался, что бродяга, обманываю людей.

Таким образом, перед вашей первой поездкой в Москву Борубаев уже знал, что вы никакой не экстрасенс?

— Знал.

А киноактер Талгат Нигматулин? Ему вы тоже обо всем рассказали?

— Талгат не знал. Он верил в то, что мы необыкновенные люди…

Свидетель Джуна Давиташвили.

— Примерно в 1979 году в один из приездов в Москву я познакомилась с А. Борубаевым, который жаловался на головные боли. Несколько раз он звонил мне по телефону. Переехав в Москву, личные отношения я с ним не поддерживала…

Свидетель Ф-ова Н. А., ассистент режиссера, киностудия «Казахфильм».

— Я работала с Талгатом Нигматулиным над его дипломной картиной «Эхо». На главные роли в фильме Талгат пригласил двух непрофессиональных актеров, которые, как он считал, являются людьми необычными — наделенными мощным биополем. Вскоре они приехали. Это были Абай Борубаев и Мирзабай Кымбатбаев. Однако ничего примечательного ни в них, ни в их поведении не было. Работали они просто плохо, репетировать не хотели: «Не нравится? Мы уезжаем!» Отказывались от дублей.

Тем не менее Талгат относился к обоим с удивительным тактом, если не сказать, с обожанием. Было даже стыдно смотреть, как режиссер унижается перед ними. Абай и Мирза очень скоро раскрыли свои «идейные» позиции, которые сводились к следующему: «Долой стыд! Свободу половых отношений! Ни совести, ни морали». При этом они ссылались на какие-то философские учения. Первыми садились к столу, могли все съесть сами. Талгат называл их «людьми космоса» и «святыми», в действительности они были распущены, грубы, неопрятны. Особенно Мирза. Говорил по-русски мало. В основном «Дай рубль…». Абай «учил»: «Надо жить, как хочется, делай что хочешь».

Талгат их содержал, даже повздорил из-за них с женой. Он говорил, что они помогают ему и ей освободиться от комплексов, стать полноценными людьми. Абай, мне казалось, издевался над Нигматулиным, делал все, чтобы вывести его из себя и, как я считаю, глубоко завидовал его актерской известности, положению постановщика. Когда я говорила Талгату об этом, он не соглашался, сказал, что Абай помогает ему стать волевым, сильным, содействует его творческому росту.

Надо сказать, что Нигматулин не был удовлетворен своей прошлой работой в кино, когда его считали нетипажным для местного кино и он годами находился в простое или снимался в ролях простых, одноплановых, требовавших в основном его мастерства каратиста, чемпиона республики. С помощью Абая и Мирзы Талгат как режиссер хотел сделать тонкую психологическую картину, но не получилось. Абай и Мирза жили за его счет, пьянствовали, делали циничные предложения женщинам, появлялись на съемке нагишом. Если бы не отношение к ним Талгата, их давно бы посадили. А здесь относились к ним как к безобидным дурачкам…