Бывший-босс (СИ) - Страница 3

— Закончила курс нутрициологии в нашем универститете в прошлом году. Люба, — я поворачиваюсь к жене деда, зажимающей рот ладонью в попытке спрятать смех. — Если в интимном плане возникают проблемы — я напишу список анализов, который ему необходимо сдать. Восстановить потенцию целиком не обещаю, но станет гораздо лучше. Дедуль, передай, пожалуйста, оливки.

— Ты анализы отцу своему пропиши лучше, а то он никак с моей дочери не слезет! — раздается грозное рявканье. — Люба, ты разве на интим со мной жалуешься?

Люба моментально подходит к нему и успокаивающе обнимает.

— Нет, конечно, Игорь. Ты у меня самый настоящий альфа.

— То-то же. Соплякам своим и их стручкам диагнозы ставь. А у Игоря Жданова с интимом все в порядке.

Собрав со стола грязные тарелки, я несу их к посудомойке. Когда дед повышает голос я просто перестаю слышать. С детства так повелось.

— Спасибо за завтрак, Люба. Мне пора ехать.

— И куда это ты намылилась ни свет-ни заря? — ворчит дед. — Улиток от ковида спасать?

— Сегодня у меня первый рабочий день. Вчера я устроилась на работу риэлтором.

— Хотел бы я посмотреть на того идиота, который взял тебя квартирами торговать.

— Ты его уже видел. — Я не удерживаюсь от улыбки. — Помнишь моего парня Тимура?

— Это долговязового кобеля, которому я чуть челюсть не сломал, когда к тебе в ночи с веником в зубах приперся? — хмыкает дед.

— Да, его. Я пришла на собеседование, а это оказалась его фирма.

— И что это за шаражкина контора, интересно?

Заглянув в телефон, чтобы ничего не напутать, я вслух читаю название фирмы, разметившей вакансию.

— Агенство недвижимости «Эллада».

— Эллада? — Дед удивленно сводит брови. — Однофамильцы, что ли? Знаю я одну «Элладу». Помещение за пол-ярда продали мне в прошлом году.

— Может быть, это они и есть, — Наклонившись, я целую деда в щеку. — Тимур всегда был очень деятельным и умным. Люба, знаете, как ему идет костюм? Даже сейчас вспоминаю — и мурашки по телу бегут. — Я задираю рукав рубашки, показывая, что не вру. — Правда он меня сначала не хотел брать на работу - кажется, разозлился из-за того, что четыре года назад без предупреждения домой к парню улетела. Сказал, чтобы шла работать в официанткой. Но потом мне из офиса позвонили и пригласили сегодня прийти. Наверное, потому что я его обняла.

— Маша, е-мае, - устало вздыхает дед. — Ну в кого ты такая, а? Что на уме - то и на языке.

— А я знаю, в кого, — хитро улыбается Люба. — Есть у нас в семье человек, который всегда говорит все, что пришло на ум. Только он еще и в выражениях не стесняется.

Дед небрежно отмахивается.

— Тяжело как с вами, с женщинами. Ладно, иди уже, Мария. А если этот Тимур тебя еще раз в официантки пошлет - мне скажи. Я ему самолично передник надену. А то в прошлый раз до этого жирафа, видать, не дошло.

Глава 4

Путь от дома деда до офиса «Эллады» занимает всего двадцать минут, а так как вышла я загодя, то успеваю заехать за кофе. Беру капучино для себя, латте для милой женщины в пенсне в благодарность за то, что меня поддержала, и конечно двойной американо для Тимура, который раньше он пил круглосуточно. У него непереносимость лактозы, а как он относится к растительному молоку, я пока выяснить не успела.

Удача улыбается мне с самого утра. Когда я заезжаю на офисную парковку, то застаю его выходящим из машины. Не знаю, что это за марка, но выглядит она дорого. Меня снова берет гордость за него, а по рукам бегут мурашки. До чего ему идут черный цвет и солнечные очки…

Запарковавшись, я выскакиваю на улицу и громко его окликаю. Тимур останавливается так резко, словно ему что-то попало в спину и медленно-медленно оборачивается. Прямо как в кино.

— Привет! — Распираемая радостью от нашей встречи, я с улыбкой демонстрирую ему держатель с кофе. — Поможешь мне, пожалуйста? Боюсь разлить.

Тимур почему-то хмурится и медлит, но потом все же идет в мою сторону.

— Ты все-таки приехала? — бросает он хмуро, так словно не рад меня видеть. — Думал, что передумаешь.

— А я не передумала, — широко улыбаюсь я. — Тебе та-ак идет эта рубашка. И брюки сидят просто отлично. Подержи, пожалуйста. — Я протягиваю ему стаканы. — Сейчас только сумку заберу.

Достав с заднего сиденья любимую кроссбоди, я закрываю машину и на всякий случай разглядываю свое отражение в стекле. Досадно, что не успела уложить волосы. Слишком боялась опоздать.

— Гелендваген? — со вздохом произносит Тимур, кивая на капот. — Серьезно?

— Это я у деда взяла, — смутившись, поясняю я. — Чтобы безопаснее было ездить. Вдруг придется поехать за город. Для местных дорог мой Порш низковат.

Тимур закатывает глаза и что-то бормочет себе под нос. А я так сильно рада его видеть, что еле сдерживаюсь, чтобы снова не обнять.

— Сними очки, пожалуйста, — прошу вместо этого.

Щеки Тимура слегка розовеют.

— Зачем?

— Хочу на твои глаза при солнечном свете посмотреть. Они будут красиво переливаться.

Кадык на шее Тимура дергается, и он продолжает молча смотреть на меня сквозь темные стекла, давая понять, что удовлетворять мою просьбу не собирается. Тогда я тянусь к его лицу и снимаю очки сама.

— Вот, — удовлетворенно говорю я, разглядывая темно-синюю радужку, подсвеченную золотистыми огоньками. — Говорю же - красиво.

— Что ты делаешь, а… — Голос Тимура звучит тихо и хрипло, и дав мне пару секунд насладиться зрелищем, он раздраженно выдирает очки из моих рук и вновь надевает. — Хватит, Маша. Ты не в зоопарке.

— Кофе тебе, — отступив, сообщаю я, расстроенная его реакцией. Просто момент получился такой особенный. Словно возвращение в прошлое. — Двойной американо без сахара. Я помню, что ты не пьешь с молоком. Если хочешь, в следующий раз закажу на растительном.

— Кофе мне варит мой секретарь, — цедит Тимур, как и в прошлый раз покрывшись багровыми пятнами. — Если ты планируешь здесь работать, прими во внимание два правила: не нужно таскать мне кофе и и не нужно меня трогать без разрешения. Я отныне твой босс, а не влюбленный придурок.

Глава 5

Тимур

— Тимур, ну что у тебя на голове? — возмущенно шипит бабушка, едва я появляюсь в приемной. — Волосы торчат, как у пугала. И очки с носа сними. А то ткнешься в дверь ненароком.

Я обреченно закатываю глаза. Да что это, блядь, за утро такое? Сначала Маша напала, теперь она. И обеим не дают покоя мои очки.

— Сделайте мне кофе, Римма Марковна, — Я намеренно называю ее на «вы» и по имени-отчеству, даже несмотря на то, что рядом нет сотрудников. — И если и дальше продолжите так встречать своего руководителя, то будете пожизненно командированы домой солить помидоры и смотреть турецкие сериалы.

— А третий кофе тебе не лишним будет, Тимур? — Она смотрит на меня с сомнением.

Опустив взгляд, я досадливо скриплю зубами. Про то, что Машин подарок остался у меня в руках, я напрочь забыл.

— Это, кстати, тебе, — буркаю я, опуская стакан на стойку.

— Мне? А от кого?

— От меня, — весело доносится из дверей лифта голос Маши. — Капучино за то, что были вчера так ко мне добры и поддержали. И за то, что позвонили с радостной новостью.

— Римма Марковна. Покажите стажерке рабочее место и сообщите о деталях планерки. Меня пока не беспокоить. — С этими словами разворачиваюсь и ухожу.

— Пойдем, моя хорошая, — слышу по пути к кабинету. — Сидеть будешь в общем зале, где все риэлторы. Место под номером восемь.

— Восемь — мое счастливое число. Это ведь лемниската — знак бесконечности. А что нужно знать по поводу планерки?

— Ничего про нее не нужно знать, кроме того, что она начинается в двенадцать. Тимур Андреевич мог бы и сам это сказать. Не рассыпался бы.

Я со вздохом толкаю дверь кабинета. Все же зря я дал слабину и устроил Римму Марковну к себе. Чую, попортит она мне крови с Машей Станиславовной в дуэте.

Плюхнувшись в кресло, наконец, сдираю очки. Виски в тех местах, где их коснулась Маша, до сих пор покалывает. Не могу себе до конца объяснить, чем она меня так раздражает. Наверное, тем, что снова притащила в мою жизнь кусок чего-то необъяснимого. Ведь логично, нагрубив кому-то, в ответ как минимум получить нежелание общаться. А что делает Маша после того, как я откровенно издевался над ней на собеседовании? Обнимает, а после притаскивает кофе. Четыре года назад я списывал феномен ее беззлобности и доброты на возраст. Но она, блядь, и в двадцать такая же. Не от мира сего.