Бывшая жена. Счастлива без меня? (СИ) - Страница 4

Любопытная девица по одному моему взгляду понимает, что лезет не в свое

дело, извиняется, и быстро исчезает из отделения.

— Прекрасно… — в шоке усмехаюсь я, и, встав с дивана, иду в сторону

ординаторской. — Он опозорил меня на всю больницу.

Ловлю на себе сочувствующие взгляды, замечаю, как коллеги

перешептываются.

Мне хочется надеть на себя шапку-невидимку и для всех исчезнуть.

Вхожу в ординаторскую, достаю из шкафчика свои вещи и, под косые взгляды

коллег, иду обратно к двери.

— Мария Андреевна, — раздается за спиной голос травматолога, — она вам

и в подметки не годится. Муж скоро вернется к вам, вот увидите.

И в этот момент я понимаю откуда все отделение знает о том, что пациент из

седьмой палаты это мой муж.

Вероятно, травматолог узнала Кирилла. Она видела нас с ним в ресторане на

прошлой неделе, а на следующее утро сказала:

— Мария Андреевна, ваш дочка ну просто копия мужа! — затем подмигнула и

с завистливой улыбкой добавила: — А он у вас, кстати, очень даже видный

мужчина.

Я разворачиваюсь к ней и, скрестив на груди руки, прищуриваюсь.

— А кто сказал, что я собираюсь его возвращать? Пусть она забирает его с

руками и ногами. Точнее, ногой, — подчеркиваю я и выхожу в коридор.

Приложив руку к груди, прерывисто выдыхаю.

«Надеюсь никто не заметил, что я едва не разревелась? Вроде держалась

уверенно».

Я никому не показываю, что творится у меня на душе.

Держу лицо, пытаюсь делать равнодушный вид, а на самом деле до сих пор

не могу свыкнуться с мыслью, что у мужа есть любовница, и что нашей

семейной жизни настал конец.

Словно на автопилоте добираюсь до дома, вхожу в спальню, чтобы

переодеться, и, устремив взгляд на кровать, застываю.

Перед глазами проносятся картинки, как Кирилл кувыркается с блондинкой на

этой кровати.

Затем вхожу в кухню-гостиную, беру из шкафчика стакан для воды, и

задерживаю взгляд на фужерах для вина, стоящих на верхней полке.

Я снова невольно представляю, как муж с любовницей пили из этих фужеров.

Закрываю шкафчик, зажмуриваюсь, чтобы прогнать видение, через пару

секунд распахиваю глаза, смотрю на столешницу и вижу, как муж усаживает

на нее блондинку.

Меня воротит от всех предметов, на которые падает взгляд.

Я схожу с ума.

Чувствую ее присутствие в нашем доме. Как будто муж прямо сейчас в эту

секунду занимается с ней любовью.

У меня начинается головокружение, дыхание учащается, в ушах раздается

страстный стон блондинки.

— Прекрати! — кричу, прижав ладони к ушам. — Хватит!

— Мамочка?

Я резко разворачиваюсь и вижу перед собой испуганное лицо Таси.

Меня начинает медленно отпускать. Дыхание выравнивается, головокружение прекращается.

— Нагостилась, зайка? — через силу улыбаюсь и обнимаю дочь.

— Да. Тетя Люда нас покормила пюрешкой, так что я сытая.

Тетя Люда — мама Тасиной подружки из соседнего дома. Когда мы с мужем

на работе, она присматривает за нашей дочкой, а когда ей приходится

уходить на работу до позднего вечера, то ее дочка Варя гостит у нас.

— Смотри, какую поделку мы с Варей сделали, — дочь показывает мне

сердечко из бумаги, на котором аккуратно выведено: «Мамачке и папачке».

Я беру сердечко и, глядя на него, сжимаюсь в комок.

— Очень красиво, — улыбаюсь, пытаясь сдержать слезы.

Тася бежит в свою комнату смотреть новую серию мультика, а я подхожу к

комоду, где хранятся остальные ее поделки. Кладу сердечко в стопку с

рисунками, на которых детской рукой изображена наша семья, закрываю

ящик и перевожу взгляд на кухонный стол.

Несколько секунд, не моргая, смотрю на кружку с надписью: «Самому

лучшему мужу и папе».

Сердце кровью обливается, в горле наматывается колючая проволока.

— Боже, дай мне сил все это пережить… — шепчу, роняя горячие слезы, и в

следующую секунду вздрагиваю от звонка.

Подхожу к двери и вижу на экране видеодомофона незнакомого высокого

мужчину в черном костюме.

— Вы к кому? — спрашиваю, вглядываясь в лицо.

— К Марии Андреевне.

Я вытираю рукавом халата слезы, выхожу на улицу и подхожу к кованым

воротам.

— По какому вопросу? — хмуро смотрю на брюнета с аккуратной черной

бородкой и выразительными темно-карими глазами. Затем перевожу взгляд

на черный «Мерседес», стоящий за ним.

— Я отец Дениса Киреева, которому вы сегодня спасли жизнь. Приехал лично

поблагодарить вас за сына.

Глава 6

Маша

Я в растерянности смотрю на отца молодого парня, который сегодня чуть не

умер у меня на операционном столе.

Ко мне домой еще ни разу не наведывались родственники пациентов.

— Сын отмечал с друзьями свое совершеннолетие. Воспользовался моим

отъездом в командировку, без моего согласия взял яхту и… — Мужчина

набирает полную грудь воздуха. — Дальше вы сами все знаете, —

недовольно выдыхает. — Он обязательно ответит за то, что по его вине

пострадали люди. Я ни в коем случае не снимаю с него ответственности и

очень зол на него, но… он мой единственный сын, и я бы точно не пережил

его смерть.

Он расправляет широкие плечи, обтянутые стильным черным пиджаком, поворачивает голову к «Мерсу» и кивает мужчине, сидящему за рулем. Тот

выходит из машины, открывает пассажирскую дверь и берет с сиденья

огроменную корзину с красными розами.

Господи, сколько их там? Тысяча?

Брюнет берет корзину у водителя и вплотную подходит к калитке.

— Откроете?

— Что вы, не стоило, — открещиваюсь я и машинально делаю шаг назад. —

Я просто выполняла свой долг.

— Мария, — пристально смотрит на меня мужчина, — у вас есть дети?

— Да, дочка, — киваю я.

— Тогда вы поймете меня как никто другой, — произносит с горечью в голосе, и набирает полную грудь воздуха. — Несколько часов назад мне позвонили и

сообщили, что мой сын находится в больнице с черепно-мозговой травмой.

Всю дорогу до аэропорта я был на связи с главврачом, который убеждал

меня, что жизни Дениса ничего не угрожает. На каких-то сорок минут

перелета я остался без связи, а когда самолет приземлился в Сочи, и я снова

набрал врачу, мне сообщили, что у сына открылось внутреннее кровотечение

и он находится в критическом состоянии.

Мужчина замолкает на несколько секунд и хрипло произносит:

— Мне посоветовали готовиться к самому страшному исходу.

Держа двумя руками корзину роз, выпрямляется, и пристально смотрит в

глаза.

— Но, когда я приехал в больницу, мне сообщили, что операция прошла

успешно и рассказали о вашем подвиге.

Таким взглядом на меня еще никогда не смотрели родственники пациентов.

Его темно-карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, без

лишних слов передают всю его благодарность за спасение сына.

— Цветы, — кивает он на корзину, — это самое малое, что я могу для вас

сделать. Вы вытащили Дениса с того света, и за это я буду обязан вам до

конца жизни.

— Ничем вы мне не обязаны. Доктора и существуют для того, чтобы спасать

жизни.

— Хорошо, — едва заметно улыбается он. — Я не буду с вами спорить.

Просто откройте калитку и все. Если хотите, я оставлю цветы здесь, сяду в

машину, уеду, а вы потом их возьмете.

— Не нужно идти на такие крайности, — усмехаюсь я, открывая калитку.

Через секунду на уровне моего лица появляется корзина с ярко-красными

пышными розами.

— Вы сказали, что доктора существуют для того, чтобы спасать жизни, —

пристально смотрит в глаза, приподнимает широкую черную бровь и чеканит

каждое слово: — Но далеко не каждый доктор будет бороться до конца, Мария. Насколько я знаю, вас неоднократно просили зафиксировать время