Быть жертвой. Природа сексуального насилия - Страница 7

Остальные темы – дополнительные и второстепенные, в конечном счете производные, всегда зависящие от названных трех фундаментальных проблем и определяемые ими. В то же время эти последние теснейшим образом переплетаются друг с другом и не существуют изолированно. Если жизнь и смерть – не просто антиподы, но и разные стороны одного целого, то отношения полов находятся между ними, давая начало жизни. Любовь часто становится смыслом жизни и причиной смерти: в убийствах на почве ревности это проявляется очень ярко.

Понятно, что вопросы жизни, смерти и отношений между мужчиной и женщиной нуждаются в особо строгом регулировании и относятся поэтому к числу важнейших в праве. С появлением криминологии как самостоятельной науки эти вопросы стали рассматриваться с активным использованием достижений других наук, в первую очередь психологии и психиатрии, в последние годы – сексологии и сексопатологии, а в будущем, как можно полагать, будут обращаться к достижениям биологии.

Криминология – единственная наука, пытающаяся понять, почему убивают людей, в чем здесь загадка, что хотели сказать природа и общество, делая одного человека орудием уничтожения другого, в чем смысл подобных поступков. Криминология же предпринимает усилия, чтобы объяснить, почему контакт или связь с женщиной либо признание с ее стороны настолько значительны для мужчины, что он применяет насилие, в том числе для овладения ею, а нередко и убивает ее, иногда с особой жестокостью, причиняя неимоверные страдания и мучения. Другая не менее сложная тайна: почему жертвами мужского насилия становятся дети – девочки и мальчики, пожилые, даже очень старые, женщины, почему женщины, особенно молодые, принимают активное участие в совершении изнасиловании представительниц того же пола? Причем, совершая такие действия, человек обычно теряет свое человеческое обличье, с облегчением сбрасывает с себя покровы цивилизации, рвет ее узы в себе самом, с упоением или яростью отдаваясь инстинктам и влечениям, преступая все мыслимые запреты.

Все эти проблемы имеют бытийный характер, отражают наиболее актуальные потребности людей, их глубинные и интимные основы жизни, причём в таком качестве названные проблемы обычно не осознаются, а еще реже рефлексируются в сознании причины подобных поступков. Но от этого они, вызывая самую острую общественную реакцию, становятся еще больше запутанными.

Понять сексуальных преступников и их поступки можно только в том случае, если проникнуть во внутренний мир этих людей, в то, что составляет основу их бытия и мироощущения. Такое проникновение позволит отбросить распространенное в отечественной науке мнение, что многие преступления, в том числе сексуальные, совершаются случайно и случайными людьми. Конкретные же исследования живых преступников, а не «мертвых» уголовных дел или данных статистики убеждают в том, что нет случайных преступлений и случайных преступников, а преступное поведение внутренне закономерно и даже целесообразно для данного лица. Образно говоря, преступление – это необходимый выбор. Более того, реализуя такое поведение, преступник всегда выигрывает в психологическом плане, что особенно заметно при анализе половых преступлений, поскольку при их совершении имеет место попытка компенсации индивидуальных психологических дефектов личности. Именно эти дефекты определяют, обусловливают применение насилия, а не иного способа разрешения субъективно воспринимаемой и оцениваемой собственной жизненной ситуации.

Поэтому можно сказать, что внутренние причины преступных сексуальных посягательств связаны с особенностями представления преступника о самом себе, с «Я»-концепцией, самоприятием, а также с потребностью получения максимума удовлетворения и тем самым подтверждения (и утверждения) своей личности. Дело в том, что сексуальное насилие и совращение детей наряду с умышленным убийством и умышленным нанесением тяжких телесных повреждений составляют группу таких поступков, которые посягают на сами основы человеческого существования и сосуществования. Поэтому эти посягательства вызывают наибольшее осуждение общества, и для их оправдания и самооправдания труднее всего, а в некоторых случаях и невозможно найти аргументы. Вот почему достаточно обоснованно предположение, что виновному во что бы то ни стало нужно было их совершить, и только в этом случае он получал тот огромный психологический выигрыш, о котором мы упомянули выше. Выигрыш действительно должен быть огромен, иметь поистине бытийное значение, чтобы человек мог решиться на соответствующее действие.

Многие насильники, как можно заметить по их рассказам и конкретным преступным действиям, в момент сексуального насилия ощущают себя подлинными хозяевами жизни, и не только жертвы, но и своей собственной. Глумление над женщиной, ее садистское унижение, характерные для многих «серийных» убийц и насильников, а также для преступных подростковых групп, свидетельствуют именно о стремлении возвысить себя, растоптав другого. Смысл такого, да и любого другого преступления никогда не лежит на поверхности, он всегда спрятан в глубины психики, куда сам человек не умеет, а если бы умел, то далеко не всегда захочет заглянуть. Поиски смысла самых кровавых преступлений никогда не представляют собой попытки оправдать преступника – только понять, только объяснить. Это крайне необходимо, чтобы эффективнее предупреждать подобные деяния, чтобы действительно исправлять преступников.

При этом столь острая нужда в подавлении другого человека, как ни парадоксально, может и не осознаваться, впрочем, чаще всего так и бывает. Более того, мы полагаем, что эта нужда принципиально неосознаваема личностью, так же, как, например, собственная психологическая структура. Нужно особенно подчеркнуть, что нужда, потребность, тем более острая, всегда отражает существенную зависимость от чего-то, что имеет жизненно важное значение, и чем жестче эта зависимость, тем выше вероятность, неотвратимость совершения определенных действий, в нашем случае – преступных. Но осознавать подобную зависимость, тем более лежащую в плоскости глубоко интимных переживаний, сексуальных влечений, почти всегда очень травматично для субъекта, и в этом он редко признается даже самому себе. По этой причине она им вытесняется.

Человек совершает сексуальные преступления в том случае, если не принимает себя таким, каким себе представляется. Неприятие прежде всего проявляется в определенном, негативном эмоциональном отношении к самому себе, к собственному поведению, своему биологическому и социальному статусу. Но иногда (это характерно для совершивших изнасилование) человек, как ему кажется, примет себя при некоторых специфических условиях, являющихся порождением его «Я»-концепции. Например, самоприятие может быть достигнуто, если повышен или сохранен его статус в неформальной группе, преодолено, в психологическом аспекте прежде всего, доминирование противоположного пола либо осуществилось самоутверждение в мужской роли, которое, естественно, трактуется крайне субъективно, и иначе просто не может быть. Утверждение и самоутверждение в мужской роли как раз и имеет бытийное значение для личности. Если она не сможет это сделать, будут подвергнуты сомнению основы ее существования, ее самоприятие.

В иных случаях в основе преступного сексуального поведения лежат не стремление к изменению собственного представления о себе и тем самым повышение самоприятия, а чисто защитные задачи. Изнасилование в этом случае является формой защиты имеющегося представления о себе и самоприятия от угрозы, связанной с определенным субъективно унижающим преступника поведением женщины, которое наносит удар по его самоприятию и оценке себя в мужской роли. При этом важно отметить, что поведение женщины объективно внешне может и не быть таковым. Более того, она может и не подозревать об этом. Представление насильственного преступника о себе строится на том, каким он представляет себя в глазах женщины.

Насильник, например, внезапно налетающий на свою жертву, почти всегда выглядит грозным, внушающим панический страх, и именно это обстоятельство заставляет цепенеть жертву, полностью лишая ее возможности к сопротивлению. Но потом, добившись своего, многие из таких преступников выглядят жалкими, мелкими, ничтожными людьми. Они что-то бессвязно лопочут в целях оправдания, начинают даже обвинять несчастную женщину, иногда просят прощения, а некоторые вдруг начинают объясняться в любви и предлагают встретиться еще раз. Поэтому есть все основания думать, что эта ничтожность и есть подлинная натура насильника. Конечно, подобные преступники от этого отнюдь не становятся менее опасными, но мы должны знать, что к насилию, как правило, прибегают те, которые слабы. Это проявляется в широчайшем диапазоне человеческой деятельности – от спорта до половых преступлений: футбольный защитник, у которого не хватает мастерства, чтобы обыграть нападающего, бьет его по ногам, мужчина, который не может установить с женщиной нормальный сексуальный контакт, насилует ее.