Быть может... - Страница 17

– Не понимаю, зачем вам это надо?

– У вас ангельский характер, вы привлекательны, и вообще иметь вас в офисе – одно удовольствие, – скороговоркой выпалил Уолтер, вызвав у Терезы спонтанный взрыв хохота. – Вы великолепно знаете технику, что делает вас почти уникальной и определенно незаменимой. Завтра магнитофон снова может сломаться.

Тереза отрицательно покачала головой.

– Не думаю. И потом, в вашем распоряжении всегда есть мастер из «КМС».

– Я знаю. Но я хочу иметь вас в своем распоряжении, и постоянно, – мягко сказал Уолтер, глядя на нее своими серебристыми глазами. – Если честно, я не слишком жалую всю эту современную технику. Будь моя воля, я бы писал гусиным пером.

Официант принес первое блюдо – горячий чесночный хлеб с паштетом, томатами и оливками.

– Ой! – воскликнула Тереза, откусив кусочек. – Какой пахучий!

– Вы знаете, чтобы избежать неудобств, чеснок надо есть вдвоем. Это я говорю вам на будущее, – добавил Уолтер, заметив ее сердитый взгляд. – Вдруг вы захотите прийти сюда с Рейнером.

– Мне показалось, что мы договорились не упоминать о нем.

– Простите, случайно вырвалось, – сказал он виновато. – Давайте лучше примемся за еду.

Ужин был обильным, еда – превосходной. Они разговаривали, стараясь избегать щекотливых тем. Уолтер развлекал Терезу историями из жизни знаменитостей, с которыми ему приходилось встречаться по работе, расспрашивал ее о семье, о детстве, о ее надеждах и мечтах. И Тереза, забыв о том, что перед ней один из самых опытных тележурналистов, охотно отвечала на все вопросы.

На десерт им принесли сыр, фрукты, по чашке крепкого кофе. В конце ужина Тереза почувствовала, как пуговицы платья врезаются ей в живот.

– Это было божественно, – простонала она, тяжело вздыхая.

– Я рад, что вам понравилось, – с насмешливой веселостью отозвался Уолтер. – Может, этот ужин растопит ваше сердце и вы согласитесь поработать у нас?

– Я… не знаю. – Тереза была польщена. – Я сказала Эстер Эмерсон, что подумаю, но мне кажется… Ваше окружение, извините, не для меня.

Уолтер повертел в руках чашку с кофе и сказал:

– Если вас смущает лишь это, то вы будете работать не только для меня.

– О, я не это имела в виду! Кроме того, мы с вами заключили перемирие, не так ли?

– Так. Но перемирие – это временное прекращение вражды. А я бы предпочел устойчивый мир. Что вы думаете по этому поводу?

Тереза была в полной растерянности. Она опустила глаза и тихо ответила:

– Я согласна, если вы этого хотите.

– Очень хочу, поверьте.

У Терезы возникло странное ощущение, что они находятся в замкнутом пространстве, отгороженном от остального мира стеной света, идущего от настольной лампы. Слова Уолтера, словно пальцы, нежно скользили по ее коже, вызывая трепетную дрожь в теле и сухость во рту.

Тереза боялась поднять глаза и встретиться с его напряженным, сверкающим серебром взглядом, потому что тогда она, считай, пропала.

– Мы, кажется, остались одни в этом зале, – едва слышно промолвила Тереза, не узнавая собственного голоса. – Нам, наверное, пора уходить.

– Надеюсь, что Джина не выгонит нас на улицу. Хотите еще кофе?

– Нет, спасибо. – Она коротко рассмеялась. – Может, мне придется завтра выходить на работу… куда-нибудь. Так что я действительно должна идти.

– Как скажете. – И Уолтер подозвал официанта.

Тереза забралась в дальний угол заднего сиденья от греха подальше, памятуя о том, как вел себя Рейнер, когда она ехала с ним в такси. Но она напрасно беспокоилась – в поведении Уолтера не было ни малейшего намека на ухаживание. Скорее наоборот: казалось, он глубоко погрузился в свои мысли.

– Еще раз спасибо за ужин, – сказала Тереза, когда такси остановилось у дома Летишии.

– Мне тоже было очень приятно. Ну как – друзья?

У нее вдруг перехватило горло. Тереза внезапно подумала – это было как вспышка молнии, – что совсем не хочет дружить с Уолтером. Она хочет…

Тереза поспешно отмела эту шокирующую мысль, изгнала из головы, запретила ей появляться снова.

– Во всяком случае, уже не враги, – чуть севшим голосом отозвалась она.

– Тоже неплохо. – Уолтер протянул ей руку. – Давайте пожелаем друг другу доброй ночи согласно обычаю.

Терезе ничего не оставалось, как вложить свои тонкие пальчики в его широкую ладонь. Уолтер мягко потянул ее к себе. Ей следовало бы воспротивиться этому, но она проявила пассивность, хотя и сразу поняла его намерение. Тереза подняла на него глаза, как бы прося не делать этого, но в тот же момент почувствовала на своих губах чувственный поцелуй. Тело ее как бы растворилось во внезапно нахлынувшем ощущении восторга, но волшебное мгновение закончилось, как только Уолтер отстранился.

– Спасибо обычаю, – пробормотал он. – Приятных сновидений, Тереза.

Прижав пальцы к пылающим губам, чувствуя неистовое биение сердца, Тереза смотрела, как он уходит вниз по улице. Она мысленно благодарила Бога за то, что Уолтер никогда не узнает, как отчаянно ей хочется сейчас вернуть его.

Зазвонил будильник, и Тереза, протянув руку, выключила его. Она легла на спину, закинула руки за голову и уставилась в потолок.

– Какая нелепость, – сказала она. – Какая ужасная, дурацкая нелепость!

Интересно, Рейнер уже знает, что я не только ужинала в ресторане с другим мужчиной, но и позволила ему поцеловать меня? И отнюдь не невинно, в щечку, а по-настоящему. Уолтер, наверное, сейчас за завтраком описывает Рейнеру в красках вчерашний вечер.

Тереза чуть не застонала от отчаяния. Мне расставили ловушку, и я в нее попалась. Меня погубила похоть, продолжала размышлять она по поводу событий вчерашнего вечера. Можно сильно и искренне любить кого-то и в то же время испытывать примитивную животную страсть. Я слышала об этом, но не верила.

Именно инстинктивное влечение и вызывает у меня Уолтер. И больше ничего.

В этом нет ничего странного – интересный, сильный, знаменитый мужчина всегда привлекает женщин, воздействуя на их низменные чувства своей сексуальной аурой. Обхаживая меня, Уолтер делал все как надо – пригласил в ресторан, оказывал всяческие знаки внимания, даже пытался заигрывать. А я клюнула на его приманку, потому что ждала всех этих знаков внимания от Рейнера.

Как же Уолтер, по существу незнакомый человек, догадался, чего я хочу?

Богатый опыт! – почти сразу нашла ответ Тереза, вспомнив рыжеволосую девицу, на которой вместо одежды было полотенце, и красивую блондинку, виденную ею с Уолтером в ресторане. Да, Уолтер знает, как ублажить женщину. А я, очевидно, так отчаянно хотела получить все это от Рейнера, что перенесла свои чувства – смятение, неудовлетворенную любовь, одиночество – на него.

Это единственное объяснение, которое Тереза могла дать в оправдание своего поведения. Но легче от этого ей не стало.

Она уже заканчивала завтракать, когда к ней заглянула Летишия.

– Привет, милая. Я зашла сказать, что все-таки решила поставить сигнализацию. Одинокие женщины должны принимать дополнительные меры предосторожности.

– Летишия, – умоляющим тоном пролепетала Тереза, – я не хочу, чтобы вы тратились из-за меня.

– Вовсе не из-за вас, а на всякий случай, – отмахнулась та. – Я уверена, что к нам никто не полезет. – Взгляд Летишии упал на стоящие в вазе розы. Боже, какая красота! Милая, у тебя появился поклонник!

Тереза натянуто рассмеялась.

– О нет! Это благодарность за одну услугу.

– Мой дорогой, часто даривший мне цветы, говорил: «Алые розы – страсть, а бледно-розовые – настоящая любовь до конца жизни».

– В моем случае, – сухо заметила Тереза, – это, очевидно, были последние цветы в магазине.

– Ты не романтик, милая! Но я пришла по другому поводу. Если тебя не будет дома после обеда, то я вызову мастеров для установки сигнализации.

Когда Летишия удалилась, Тереза снова подумала, кто все-таки этот «дорогой», которого Летишия столь часто упоминает. Можно, конечно, спросить у Уолтера, но это равносильно вступлению в какие-то личные отношения с ним, а этого Тереза хотела меньше всего.