Быстроногий олень. Книга 2 - Страница 8

— Успокойся! Это я, Савельев. Пришел сюда за тем, чтобы спасти тебя!

— Спасти?! — придушенным голосом спросил Эчилин и дернулся еще раз, пытаясь вырваться из цепких рук Савельева.

— Да. Спасти. Ты с ума сошел! Ты же так себя погубишь!

Растерянный и обессиленный, Эчилин молчал, не понимая, что с ним происходит.

— Пойдем со мной. Дома я все объясню.

Савельев нагнулся, поднял нож Эчилина, спрятал его в карман.

Чувствуя недюжинную силу в руках Савельева, Эчилин подчинился.

— Я знал, что ты не уедешь в тундру, не вернувшись ночью в поселок, — доносился до Эчилина, словно откуда-то из-под земли, голос Савельева. — Ждал. Продрог из-за тебя, как щенок!

— Почему знал? Шаман, что ли?

— Да, шаман. Пойдем скорее… Дома я тебе все объясню, — ответил Савельев, наконец отпуская руку Эчилина.

Вечером Гэмаль зашел к Айгинто. Накопилось много неотложных дел. Председатель и парторг боялись, что, увлекшись заготовкой на заломах бревен для домов, строительством мясохранилища, питомника для собак, они отстанут в подготовке к охоте на пушного зверя. А охота на песца в работе колхоза по-прежнему занимала главное место.

— Может, в этом году не будем строить питомник? — спросил Айгинто.

— Как это не будем строить питомник? — послышался из-за фанерной перегородки возмущенный голос.

Гивэй раздвинул занавеску на двери и вышел из своей комнаты с чертежами и книгой в руках.

— Вот, смотрите, как надо строить питомник. — Гивэй разложил на столе чертежи. — А вот эту книгу очень умный человек написал: знает, как должны жить собаки, как за ними ухаживать.

Гэмаль неторопливо перелистал страницы, останавливая внимание на рисунках, изображавших различные кормушки для собак. Айгинто погрузился в чертежи Гивэя!

— А материал, материал где возьмешь? Досок сколько надо! — обратился он к брату.

— Найдем материал! — Гивэй широкими движениями засучил рукава клетчатой ковбойки, словно намереваясь Доказывать свою правоту кулаками.

— В заломе бревна без сучков есть. Я уже пробовал колоть, замечательно колются! Топоры, рубанки у нас есть, пилы, ножовки тоже есть.

Гэмаль с теплой улыбкой смотрел в возбужденные глаза юноши, одобрительно кивая головой.

— Но доски, дерево это еще не все, — продолжал Гивэй. — Нам железа всякого надо: крючки, шарниры, решетки. Но мы это сможем сделать сами. Жесть, и тонкая и толстая, у нас найдется. Банки резать будем, железные бочки рубить. Проволоки разной у нас сколько угодно. Чего еще надо? Пустяк совсем: нужны головы и руки. Но и это как будто у нас есть.

— Правильно говорит твой брат, — обратился Гэмаль к Айгинто. — Вот его и назначим главным инженером по строительству питомника. А ну-ка, Гивэй, давай объясни нам свои чертежи и рисунки.

Все трое склонились над чертежами.

Через полчаса Гивэй заторопился к Оле на очередное занятие.

— Побегу! Ждет она! Сегодня по литературе и алгебре занимаемся!

Когда Гивэй вышел из комнаты, Айгинто вздохнул и тихо промолвил:

— Опять к ней пошел!.. Пойди-ка сюда, посмотри, что он сделал…

Оба вошли в комнату Гивэя.

— Сколько книг! — изумился Гэмаль, осматривая полки, заполненные книгами. — Когда это он их насобирал?

— Совсем недавно стал собирать. Но ты знаешь Гивэя: если порох загорится, обязательно выстрел будет. В торговом отделении все скупил! С полярной станции тоже какого-то книжного старья привез, не нужного никому.

Гэмаль потянулся к полке.

— Подожди книги брать, сюда посмотри. — Айгинто вытащил из-за тумбочки свернутую в трубку плотную бумагу, развернул. — Кто это, а?

— Оля! Да это же Оля! — воскликнул Гэмаль, всматриваясь в портрет.

— Это он с ее фотокарточки срисовал. Сидит, сидит по ночам… И вот я однажды подсмотрел потихонечку… Любит он ее, ай, как любит!.. Просто боюсь за него…

Айгинто спрятал на прежнее место портрет и потянулся к тетрадям брата, которые аккуратной стопкой лежали на столе.

— Однако и другое хочу сказать о Гивэе, — продолжал Айгинто. — Стыдно даже тебе сознаться. Посмотрю, как он циркулем круги чертит, буквы какие-то непонятные ставит, высчитывает что-то, — зависть во мне, как костер на ветру, разгорается. И удивляюсь ему и завидую, сильно завидую!..

Айгинто открыл одну из тетрадей, бережно стал перелистывать. Гэмаль всматривался в страницы, заполненные рисунками, чертежами, расчетами, и в умных, пытливых глазах его тоже загорались огоньки зависти.

— Вот что сказать тебе хочу, — наконец отозвался парторг, когда Айгинто сложил тетради в стопку. — Обогнал нас с тобой Гивэй, сильно обогнал!

— Что? Что ты такое сказал? — Айгинто расхохотался.

— Чего хохочешь? — Гэмаль встал, подошел к полке с книгами. — Не теми, совсем не теми глазами ты на брата своего смотришь. Да и я… и я такой же!.. Заважничали мы с тобой, Айгинто, надулись, как совы, и, как совы же, в светлый день не все видим.

— Какие еще такие совы? — рассердился Айгинто. — Быть может, ты скажешь, чтобы я по ночам сидел и, как Гивэй, картинки рисовал? Конечно, и я бы учился дальше, но мне некогда, я председатель!

— Хо! — воскликнул Гэмаль и хлопнул в ладоши. — Скажи, а я и не знал… Какой важный начальник!..

— Да, начальник! — повысил голос Айгинто. — Попробовал бы Гивэй на моем месте учиться.

— И учился бы! — убежденно сказал Гэмаль. — Правду говорю — учился бы. Не обманывай себя, Айгинто. Могли бы и мы дальше учиться и будем учиться! А брату твоему спасибо скажем за то, что он нас обоих примером своим по носу щелкнул.

— Не знаю, может он тебя и щелкал по носу, а до моего носа ему не достать, — обиженно возразил Айгинто.

— Ай, ай, как высоко твой нос поднят!.. Как бы гуси в полете своем тебе его не сшибли!

— Ты… ты чего это, а? — вскипел Айгинто.

— Не сердись, — улыбнулся Гэмаль. — Но, однако-же, хорошенько подумай. Книги-то хоть читаешь? Какие прочел?

Айгинто минуту боролся с собой.

— Вот эту вчера кончил, «Спартак» называется, — нехотя ткнул он пальцем в книжную полку и, неожиданно повеселев, добавил: — Настоящий человек был Спартак. Если бы он сейчас у нас жил — хороший был бы председатель колхоза, людьми умел руководить.

— Дай мне ее, сегодня же читать начну. Люблю книги, не могу без них…

— Нет, ты вот эту сначала прочти… «Чапаев» называется. — Айгинто снял с полки книгу. — Ого, какая это замечательная книга! Понимаешь, как бы тебе сказать… Чапай там как я все равно, а комиссар — как ты. Ругались они иногда, сильно ругались. Комиссар Чапаева ругал за то, что тот не всегда правильно поступал… А потом сильно полюбили друг друга, большая дружба была у них!

— Дай мне эту книгу, — попросил Гэмаль, — читал я ее уже, но еще раз прочту, поучусь у того комиссара тебя ругать… Это и в самом деле полезная книга!

Айгинто засмеялся и снял с полки еще томик.

— А здесь устройство самолетного мотора объясняется. Гивэй часто сидит за этой книгой.

— И новый костюм этот тоже, видно, не твой, а брата? — Гэмаль снял с вешалки темно-синий шевиотовый костюм, разложил на кровати.

— Его, его, — пренебрежительно махнул рукой Айгинто. — Все Оле понравиться хочет. Рубашки купил, галстук и даже пуговички — запонки называются.

— Ай, Оля, какое у нее большое сердце, — с теплой задумчивостью промолвил Гэмаль. — Как-то по-своему она Гивэя переделывает, по-хорошему переделывает… да и не одного Гивэя!..

— Что, быть может, и нам с тобой пуговички, галстучки купить? — насмешливо спросил Айгинто. — Тоже, скажешь, отстали?..

— Верно, Айгинто, отстали и в этом, — совершенно серьезно подтвердил Гэмаль. — Разве не могли мы с тобой костюм хороший купить? Не заработали, что ли?.. А какие костюмы недавно в Кэрвуке под пушнину продавали!..

Айгинто посмотрел на Гэмаля так, как будто не узнавал его, готовый снова вспылить.

— Ну чего, чего злишься? — засмеялся Гэмаль. — Не веришь, что младший брат может тебя в чем-нибудь обогнать? Поговорим лучше с Олей, не сможет ли она и с нами заниматься?..