Бутылка, законченная питьем (Рассказы) - Страница 10

Другие же, бегающие по урокам, а летом в качестве лучшего отпуска рассматривающие работу в факультетских археологических экспедициях, сами стали вести себя отчужденно. Однажды они рассказывали тебе о могилах древних тюрков и городищах Великой Степи, которые они копали. Ты в ответ тоже стала рассказывать о своих впечатлениях от посещения Лувра и Долины Мертвых в Египте. Разговор как-то затих сам собой. Что-то стало не так; вам было неудобно друг с другом. Сменить тему и поговорить о семьях не получилось.

Но мартини, мороженое и кофе нравятся всем. Твой приход рассматривается как праздник; и когда тебе хочется помолчать среди давно знакомых лиц, тебе есть куда поехать в вашем большом провинциальном сибирском городе.

У вас редко собираются гости, но иногда это бывает. Ты любишь компании – это та привычка, что навсегда сохранится у тебя из прошлого. А на сей раз у вас большая компания гостей: пять мужчин и три женщины, частью жены, частью подруги. Мужчины, как ты теперь понимаешь, люди солидные, облеченные властью и состоящие в тех или иных государственных структурах. Раньше ты бы не обратила на них внимания: их отличает какой-то специфический лоск сытости; какой-то едва заметный налет жира, который всегда тебя скорее отталкивал, нежели притягивал. В остальном это просто одетые в хорошую одежду люди с хорошо поставленными голосами и хорошим чувством юмора. Но ты уже научилась различать неуловимый флюид самодовольства и уверенности в себе, присущий сильным этого общества. И тебе нравится, когда он есть в мужчине. Теперь ты не можешь понять книжки из старой русской литературы про рефлексирующих интеллигентов. В твоей прежней жизни бывало, что те, кто их напоминал, нравились тебе. Но очень недолго. “Мальчишки, – думаешь ты, – все они были мальчишки. А эти – мужчины”.

Одна из излюбленных тем ваших светских разговоров – путешествия.

Госслужащие делятся своими впечатлениями о Канарах и Карибах, Мальте и Таиланде, мюнхенском пивном фестивале и карнавале в

Рио-де-Жанейро. По своей жизни с мужем ты знаешь, что поездки бывают двух родов: неожиданные и планируемые. Ты любишь неожиданные, когда он отводит тебе на сборы и улаживание рабочих дел в конторе максимум час, после чего вы летите куда-то на пять дней. Куда-то, где вы будете вдвоем.

Поездки планируемые предполагают выезд компанией. Тогда вы едете не одни и чаще на десять дней, чем на пять. А иногда он уезжает без тебя, в мужской компании. Все это требует денег, о которых ты уже давно не думаешь. Гораздо чаще тебя волнует мысль, изменяет он тебе или нет. Почему-то ты уверена, что ему было бы очень легко увлечь большинство из знакомых тебе женщин, несмотря на его неброскую внешность и сравнительно невысокий – ты становишься вровень с ним, одевая туфли на каблуках, – рост.

А вечер неожиданно продолжился за полночь. Часть гостей разошлась, но трое мужчин заспорили о качестве своих часов. Ты провожаешь их на нижний этаж в кухню. Они договорились разрешить свой спор о влагонепроницаемости опытным путем: прокипятить часы в течение пяти минут. Твой любимый отказывается принять участие в эксперименте – последняя гостья показывает ему видеозапись своего путешествия в

Австралию; а он, по его словам, никогда не был в Сиднее.

Пока закипает вода в кастрюле – они потребовали налить не меньше двух литров, – ты поишь их кофе. Разговор перескакивает с темы на тему, но сквозь белый шум анекдотов ты вдруг понимаешь, что они со злостью говорят о каком-то местном журналисте, который “портит бизнес”, что все это уже надоело, что остается только один выход, но нужна санкция… и произносится имя твоего мужа. Видимо, ты чему-то все же непроизвольно удивилась, потому что один из них сказал: “Ну ведь договаривались же: ни слова о делах!”. Вода наконец забурлила, и они сгрудились у “Индезита”, споря о том, нужна ли им ложка, для того чтобы опускать часы в воду, как куриные яйца, чтобы они не разбились, или, поскольку часы еще и противоударные, нужно их просто бросать в кипяток, как картошку. Победила вторая точка зрения.

Заинтриговавший тебя разговор о журналисте не возобновляется. После пяти минут кипячения, отмеченных звонком таймера, который ты сразу же выключила, чтобы не тревожить няньку с сыном, они разобрали свои часы. Выявился однозначный победитель, который, собственно, и настаивал на состязании, – оказывается, ему подарили часы для подводного плавания. У них даже не запотело стекло. У второго стекло запотело, но ход часов не изменился. У третьего же часы за пять минут успели отстать на одну минуту. Теперь они пошли наверх, с интересом обсуждая, восстановится ли ход полностью, после того как часы высохнут, или нет.

Вечер заканчивается: теперь все предаются воспоминаниям.

Естественно, ты помнишь события десятилетней давности, но в двадцать с небольшим тебе было абсолютно неинтересна фамилия вашего предгорисполкома или управляющего Жилсоцбанка. Правда, из скупых рассказов мужа о себе ты знаешь, что тогда он приехал работать в ваш город из Петербурга и начинал в Госбанке с должности начальника отдела. Опять-таки ты удивляешься не его карьере и влиянию, а тому, как можно такому мужчине дожить до сорока лет без штампа в паспорте.

Подвыпившая молодая женщина, побывавшая в Сиднее, подначивает мужчин, которые вспоминают выборы, альянсы и интриги, плакатно-демагогическими фразами. Она говорит о том, что много людей живут плохо, а что же власть? Власть ездит по зарубежам! Не заботится власть о народе… Человек с золотыми часами, у которых начал сбоить ход, с виду выглядит самым простым и реагирует вполне серьезно. Он зачем-то объясняет, что работать в госструктуру он пошел только потому, что это было нужно его фирме – и, естественно, фирма продолжает выплачивать ему зарплату в прежних размерах помимо его государственного жалованья. “И еще молоко должны были бы доставлять на службу за вредность условий”, – добавляет он. Но она не успокаивается, а продолжает провоцировать сильных мужчин, которым все это очевидно неприятно. Они сидят с таким невозмутимым видом, как будто на их глазах кто-то залез рукавом в салат соседа, по ходу столкнув стакан с вином и залив скатерть. Ты внимательно рассматриваешь свою гостью: это для тебя новый вид. Она хорошо ухожена, молода, с яркой внешностью, длинными стройными ногами – и явно вашего круга. Тебе, однако, никогда не приходил в голову и сам ее вопрос: зачем этот круг России, не говоря уже о том, чтобы им дразнить; а она это делает. Однако прежде, чем ты подумаешь, почему тебе это нельзя, а ей – можно, ты слышишь ледяной голос мужа:

– Да мне плевать, что страна стала жить хуже, зато я стал жить лучше. И вы, кстати, тоже.

Она смеется хриплым смехом, подходит к нему и спрашивает, может ли она его поцеловать. Он встает, деланно округляет глаза и выразительно подставляет ей профиль.

Вы провожаете гостей. Ты чувствуешь наряду с обычной гордостью за своего мужа еще и некоторое смятение чувств. В твоей умной голове все разложено по отсекам, которые при необходимости полностью изолируются друг от друга. И все, что остается, – это отсутствие вопросов и смятение чувств. Он раздражен, и ты не знаешь, нужна ли ему сейчас твоя близость. Более того, ты его немного боишься.

Примерно через месяц после этого вечера по одному из центральных телеканалов на всю страну разносится весть, что на главного редактора одной из газет в вашем городе было совершено покушение.

Пуля прошла навылет; ранение правой руки.

Ты периодически читала эту газету – она имела, пожалуй, самый большой тираж в вашем крае. Она действительно покусывала то богатых людей, то краевые власти. Более того, однажды в ней косвенно перепало даже тебе; то есть не тебе конкретно, а тем людям, которых ты представляла по делу о невозвращенных кредитах. Конечно же, в газете все наврали. То есть факты-то правильные, но только часть, да и подача материала… Ты вспоминаешь разговор людей, варивших свои часы. Сплошное смятение чувств. Даже некоторое злорадство, одновременно с облегчением, что не убили.