Бурятские волшебные сказки - Страница 4

Персонажи из мира животных в сказках выполняют также функции мудрых советчиков и дарителей. Чаще всего это животные, спасенные героем от гибели. Так, Бедный Боролзой (№ 19), поочередно выпускает из капканов различных животных, а те в благодарность за спасение снабжают героя волшебным камнем, при помощи которого он становится не только богатым, но и занимает ханский трон.

Многочисленны древние мотивы об оборотничестве, когда сказочные персонажи легко превращаются в различных зверей и с такой же легкостью снова обретают человеческий облик. Наибольшее распространение имеют сказки о медведе-оборотне. Так, в сказке "Человек-медведь" (№ 17) достаточно человеку трижды обойти одинокое дерево против солнца, и он превращается в медведя. И, наоборот, стоит ему трижды обойти то же дерево по ходу солнца, как он снова оборачивается человеком.

Идеи тесной связи и общности человека с представителями животного мира находят соответствия в древних повествованиях многих народов. Исследователь архаических культур Д Фрэзер выделял, например, "примитивный род легенд, где вообще не проводится строгая грань между человеком и животным и где предполагается, что низшие думают, говорят и действуют как люди, и живут друг с другом в полном смысле этого слова, как равные с равными" [21, с 121].

Для членов рода была особенно важна забота о его увеличении и укреплении. Поэтому рождение сына у Харасгай Мэргэна (№ 7) расценивается как условие дальнейшего продолжения и укрепления рода "Сын родился, его род и племя умножил", - говорится в сказке. Многочисленность рода обеспечивала ему спокойную жизнь без войн и разорений.

Однако женитьба, создание семьи было делом далеко не простым: у монгольских племен в эпоху родового общества допускались только экзогамные браки. Между тем, "…роды у древних монголов обычно жили, пользуясь общей пастбищной территорией так, что поблизости не было совершенно представителей иного рода" [9, с 47-48]. Поэтому в устойчивом мотиве бурятских сказок о поисках невесты борьба за нее всегда сопряжена с большими трудностями и опасностью, поскольку жениху приходится ехать за невестой далеко "в чужую страну". Примечательно, что большая роль в благополучном исходе всех перипетий, связанных со сватовством и женитьбой, в сказке отводится невесте. Именно ее находчивость и мудрость обеспечивают успех в богатырской поездке ее избранника. Привлекательны в сказках и другие образы женщин - сестер мэргэнов и баторов, их жен, дочерей. Они наделены твердостью духа и готовностью пожертвовать собой ради спасения близких, знают секреты приготовления пищи, сохраняющей свежесть в течение многих лет. Таким умением обладает жена Хилгэндэй Мэргэна (№ 1). Сестре Зэр Далай Мэргэна присуща большая сила и меткость в стрельбе из лука: "Натянула девушка лук с такой силой, что от зарубки на стреле дым пошел-" (№ 6).

Сказка всегда на стороне невинно гонимых и оклеветанных женщин. Сочувствием к ним проникнуты, например, тексты "Девушка и говорящий бархатисто-черный конь" (№ 3), "Младшая ханша и ее Златогрудый сын" (№ 4). За верность и стойкость всегда воздается по справедливости, а злые гонители наказываются.

Сказочные героини - искусницы в любом домашнем труде. Умение шить быстро и добротно красивую одежду передается традиционной формулой - например, в сказке о девушке Башалай (№ 6): "…из шелка с ладонь умела сшить десять шуб, а из шелка с подол - двадцать шуб". Дочь Усан Далай хана шьет одежду так искусно, что швов не видать [6, № 18].

Особое место в ряду сказочных героинь занимает образ матери, формировавшийся на протяжении жизни многих поколений и вобравший в себя самые разные представления, начиная с мифологического мировоззрения. Когда сын становится взрослым ("руки достают до тороков, а ноги до стремени"), роль матери в его судьбе приобретает особую значимость в сказке и ее сюжете. Часто мать сама изготовляет для сына снаряжение, как это делает, например, мать героя сказки "Старик Таряша" (№ 10): когда ее сын Гун Сэжэ повзрослел, "…мать смастерила из ветки кустарника лук, а из прутьев стрелы". Отправляя сына в дальнюю дорогу, полную тревог и неизвестности, мать снабжает его чудодейственной пищей, утоляющей голод. Лепешки, шаньги, сушеный творог (айрак), приготовленные матерью на своем грудном молоке для сына, обладают волшебными свойствами. Эта пища не убывает в продолжение многотрудного пути героя, дает ему силу, обеспечивающую победу над противниками.

Особой эмоциональностью отличаются сказки этого типа в исполнении сказочниц-женщин. Одна из них - "Борхон Тулай и его горбатенький сивый конь" (№ 8) - записана от Будай Ботоновны Болхоевой. В этой сказке мать, спасая новорожденных сыновей-близнецов от напавшего чудовища, прячет их в кустах, оставив им шаньги, приготовленные на грудном молоке. Благодаря чудодейственной силе материнского молока, мальчики растут очень быстро.

Поэтичен образ девушки-лебедя, на которой женится молодой охотник Хоредой. Сюжет этот - международного распространения Бурятские версии связаны с легендой о происхождении некоторых бурятских родов. Охотник Хоредой прячет лебяжье платье одной из девушек во время их купания в озере. Она утрачивает возможность улететь вместе со своими подругами на небо. Оставшись в облике девушки, она становится женой Хоредоя. У них родятся одиннадцать сыновей. Однако однажды жене Хоредоя удается добраться до своего лебяжьего платья. Надев его, она снова оборачивается лебедью и навсегда улетает, оставив своих сыновей, которые впоследствии становятся первопредками одиннадцати хоринских родов.

Легенда о лебеде-прародительнице получила распространение среди разных бурятских племен. Сама птица лебедь считалась у них священной. При исполнении подобных легенд и сказок сказочники А. Онгорхоев, Д. Цыренов утверждали, что того, кто делает для лебедя добро, ожидает удача в жизни и светлая дорога.

Уже в одной из ранних публикаций варианта данной легенды, принадлежащей Г.Н. Потанину, отчетливо проступают черты и мотивы, свойственные поэтике сказочного жанра: осложняется сюжетная разработка, оттеняются переживания героини, ее просьба вернуть ей лебяжье одеяние: "Что же ты мне не отдашь мое лебединое платье, ведь мы уже три года как живем. Я бы попробовала, могу ли еще летать!" [19, с 25]. Мотив просьбы точно также акцентируется в сказке "Лебедь" (Хун), записанной от современного исполнителя Лхамажаба Максарова "Ведь я уже стара, - говорит жена мужу, - никуда не уйду. Хоть один раз попробую надеть свой наряд, который носила в молодости" (РО БИОН, инв. № 2932, п. 1, с 150-151).

В процессе трансформации легенды в сказочное повествование сюжет переосмысляется. Героем выступает теперь не Хоредой из легенды, а чаще всего обездоленный парень или юноша-сирота, как в сказках "Молодец и его жена-лебедь" (№ 2), "Лебедь и Гаруди" (РО БИОН, инв. № 3494). Утрачивается мотив об одиннадцати сыновьях - зачинателях хоринских родов (в сказках их чаще три, реже - один).

Утратив связь с мифологическими воззрениями, сказка постепенно отодвинула на второй план, а в некоторых вариантах и вовсе исключила мотив чудесной прародительницы и ее одиннадцати сыновей. В сказочной трактовке жена-лебедь навсегда принимает облик земной женщины и наделяется привлекательными чертами хранительницы домашнего очага и заботливой матери. В подобных вариантах сказок внимание теперь акцентируется на типично сказочных приемах и деталях, отвечающих традициям эстетики жанра. Так, обязательно младшая из трех, иногда из семи сестер-лебедей становится главной героиней сказки, оставшись на земле. В некоторых версиях жена-лебедь, выпросив у мужа лебяжье платье, улетает на небо, забрав с собой сына (иногда мужу удается вернуть их обратно на землю, как это происходит в названной выше сказке "Лебедь и Гаруди"). В легенде же она улетает одна, оставляя сыновей мужу, что вполне объяснимо, иначе это противоречило бы основной идее легенды - зачинатели тотемных родов должны оставаться на земле.