Буря на озере - Страница 9
Верно, сказал неправду, так как еще читал, а потом лежал в постели с открытыми глазами, пока сон все же не сморил его.
Дом ветлечебницы стоял за высоким деревянным забором на краю городка. Шугалий сразу узнал Чепака, хотя на фотографии, которую показали капитану в райотделе госбезопасности, тот был значительно моложе.
А может, это белый халат придавал Чепаку какую-то врачебную суровость и старил его, потому что ветфельдшер двигался живо и глаза блестели совсем молодо.
И все же Чепаку было уже за пятьдесят. С утра Шугалий познакомился с его биографией — собственно, знакомиться было не с чем. Родился Чепак в Озерске, отец его работал на городской лесопилке, мать — судомойкой в ресторане. На лесопилку незадолго до войны поступил и Северин. В начале сорок третьего года гитлеровцы сожгли лесопилку, несколько рабочих были арестованы, а девять человек, в том числе и Северин Чепак, ушли в леса, где и создали костяк небольшого партизанского отряда, действовавшего в районе Озерска и Любеня.
Летом сорок третьего года каратели вместе с отрядом куренного Стецишина, воспользовавшись данными, полученными от предателя, подосланного бандеровцами к партизанам, разгромили отряд, прижав его к черным болотам. Предателя так и не нашли. Только трем партизанам удалось спастись, в том числе и Северину Чепаку — он как раз был послан на связь с подпольщиками в Любень, райцентр километрах в семидесяти от Озерска.
Прочитав это, Шугалий остановился. Чепак был в Любеке, когда каратели с бандеровцами громили отряд. Случайно ли? А теперь сын куренного Стецишина приезжает из Канады в Озерск.
Но при чем тут Завгородний? Ведь во время войны Андрий Михайлович был во Львове…
Дальше вся биография Чепака укладывалась в один абзац. После войны окончил ветеринарное училище и вот уже почти тридцать лет работает в озерской ветлечебнице. И работает неплохо — все им довольны!
…Чепак делал укол собаке, которую держала полная женщина в грязных туфлях. Пес вертелся, женщина не могла удержать его, и фельдшер повернулся к Шугалию.
— Помогите! — не попросил, а приказал он, и капитан безропотно придержал пса за задние ноги.
Чепак сделал укол и обратился к Шугалию:
— Чем могу служить?
— У меня личное дело, Северин Пилипович, и хотел бы поговорить с глазу на глаз.
— Там вас устроит? — Чепак ткнул пальцем на скамейку под яблоней. — Я только шприц отнесу. — Он вернулся сразу и сел вполоборота к Шугалию, положив на колени большие руки с набрякшими синими венами.
Капитан предъявил ему удостоверение. Чепак внимательно изучил его, Шугалию показалось, что даже слишком внимательно, вернул и снова положил руки на колени, смотрел в глаза капитану и ничем не проявлял своего волнения.
— Мне поручено выяснить обстоятельства смерти ветврача Завгороднего, — начал Шугалий, не отводя взгляда, — и я хотел бы узнать, зачем вы приходили к Андрию Михайловичу восемнадцатого августа утром, в пять?
— Погодите, когда же это было — восемнадцатого?
В конце концов, какое это имеет значение. В последнее время по утрам я вообще не заходил к Завгородним.
— Это было в день смерти Андрия Михайловича.
— Вот оно что! — Зрачки Чепака сузились и высокий чистый лоб покрылся морщинами. — А я думаю, что это меня госбезопасность беспокоит! Думаете, убили Андрия Михайловича?
— Давайте условимся, Северин Пилипович, вопросы буду задавать я.
— Ваше право, товарищ, ваше право…
— Итак, утром восемнадцатого?..
— В пять утра я был еще дома. В начале шестого пошел на Светлое озеро.
— Кто это может подтвердить?
— Жена еще спала, — рассудительно сказал Чепак, — а живем мы возле озера. Через огороды тропинкой прямо к берегу. Может, кто-нибудь и видел, надо расспросить соседей.
Шугалий чуть улыбнулся.
— А где вы были накануне между тремя и четырьмя часами дня?
Чепак потер лоб, и он снова разгладился.
— В субботу то есть? В два мы обедали, потом отдыхал. Выходной был у нас, — пояснил он, — мы по субботам работаем, но Андрий Михайлович сделал выходной. В праздники работали, так отгуливали.
— Жена была дома?
— Пообедали вместе, потом она по магазинам пошла.
— Когда вернулась?
— А кто ж ее знает? У нее надо спросить — думаю, около пяти.
— И от трех до четырех часов никто не заходил к вам?
— Спал я, может, кто-нибудь и стучал.
— Со Стецишиным не виделись?
Капитан увидел, как зашевелилась кожа на лбу у Чепака, но глаз не отвел и ничем больше не проявил своего волнения.
— Каким Стецишиным? У нас в Озерске были только одни Стецишины, но исчезли… Давно исчезли, где-то в Америке, говорят.
— Когда вернулись в воскресенье с рыбалки? — Шугалий умышленно менял вопросы, чтобы не дать Чепаку возможности сосредоточиться.
— Вечером. Ветер нагнал волну, какая же рыбалка в бурю?
— С кем рыбачили?
Краем глаза капитан увидел, как вздрогнули пальцы Чепака. Вздрогнули и снова замерли.
— Один. На лодке ходил к острову.
— Поймали что-нибудь?
— Да, клевало. Несколько щук, лещи, окуньки. Ну, красноперки.
— Уху варили?
— Кого тут удивишь ухой?
— Ваша правда, — согласился Шугалий. — А кто еще рыбачил у острова?
— Не видал я никого. Камыши там, в камышах стоял, а рядом — никого.
— Когда каратели громили ваш партизанский отряд, — без всякого перехода спросил Шугалий, — вы, кажется, были в Любеке? Почему так произошло?
— Вот оно что! — У Чепака обиженно задрожали губы. — Вон оно что, я начинаю понимать, почему госбезопасность занимается этим делом. После войны меня уже спрашивали про это, но были свидетели, что командир отряда послал меня на связь в Любень.
— А я в этом и не сомневался. Но какое-то странное стечение обстоятельств: куренной Стецишин с карателями уничтожают партизанский отряд, в это время в Любеке…
Чепак предостерегающе поднял руку.
— Я понял, — перебил он. — Теперь вы про Ромка Стецишина спросите. Правда, через тридцать лет приезжает сын бандеровского куренного — что-то тут не ладно… Откуда мне известно про приезд Ромка, хотите знать? А кто у нас не знает про это? Озерск — не область, это у вас интуристы гостиницы заполонили, а у нас все на виду. Андрий Михайлович говорил, что Ромко приедет, вот откуда знаю. И про отряд расспрашиваете!.. Не раз уже спрашивали, но вот что… Свидетели у меня остались. Я в Любень болотами подался, а каратели через два часа начали наступление на отряд.
Понимаете, два часа… Документ есть, заместитель командира отряда в живых остался, в Залещиках сейчас живет, он вам подтвердит. Макар Войновский, в райисполкоме работает.
Шугалий почувствовал: Чепак говорит правду; и связанная им цепочка уже порвалась. Но ведь Олена Михайловна утверждает, что слышала голос Чепака в пять утра в воскресенье И вообще в воскресенье до полудня никто не видел Чепака.
Встал.
— Прошу вас в течение дня не отлучаться из ветлечебницы.
Фельдшер одернул полы белого халата, ничего не ответил, и Шугалий, идя к калитке, ощущал на затылке его тяжелый взгляд.
Малиновский уже ждал капитана и, видно, о чем-то узнал, потому что в его глазах Шугалий заметил нетерпение. Сказал, улыбаясь:
— У вас такой вид, Богдан, словно выследили убийцу, и нам остается только арестовать его. Ну, что там у вас?
Малиновский встал из-за стола. Сегодня на нем был уже не праздничный костюм, и галстук в горошек тоже остался в шкафу.
— Кузь в воскресенье на рассвете шел с канистрой, — сказал он. — С канистрой к озеру.
— Ну и что?
— Как — что? Нес бензин, таким образом, выходил на озеро.
— Мог бросить канистру в лодку и вернуться домой.
— Нет. Я видел его лодку. На носу багажник, но маленький. Канистра не влезет.
— А где он хранит мотор?
— Сарайчик у них на троих на берегу. Он и еще двое им пользуются…
— Вот там и оставил канистру.
— Нет, я разговаривал с ними. Зенон Каленик пришел на берег в половине седьмого. Лодки Кузя не было. Потом Кузя видели в селе уже после девяти.