Буря на озере - Страница 12

Изменить размер шрифта:

Внезапно подумала, что он мог бы быть ее мужем и у нее были бы дети от него, и эта мысль ужаснула ее: да, этот совсем чужой человек со слезящимися глазами приходил бы к ней ночью и прикасался бы к ней, целовал и требовал от нее ласк. Но это было немыслимо, так немыслимо, что Олена Михайловна вдруг тихо рассмеялась, и этот смех прозвучал странно.

Стецишин с удивлением посмотрел на Олену Михайловну, а она махнула рукой и продолжала смеяться, теперь ей было удивительно легко, потому что смех снял внутреннее напряжение последних дней и окончательно исцелил ее: теперь она могла смотреть на Романа как на первого попавшегося прохожего на улице: с любопытством и вопросительно, даже иронически, ибо что же, кроме иронии, может вызвать мужская надутость и самодовольство?

Олена Михайловна перестала смеяться так же внезапно, как и начала.

— Мы тебя внимательно слушаем, Роман, — сказала она с облегчением. — Какое у тебя дело?

Стецишин снял очки, повертел их, держа за дужку.

— Мне, собственно, не хотелось бы выглядеть невеждой, — начал он в раздумье, — возможно, вы тут ориентируетесь лучше меня, но у меня поручение от нашей организации — проинструктировать достойных бойцов старой гвардии. Точнее, подчеркнуть некоторые аспекты нынешнего положения и той тактики, которой мы должны придерживаться на современном этапе. — Произнеся эту длинную и велеречивую тираду, он, очевидно, почувствовал то ли растерянность, то ли страх, что его не поняли, потому что надел очки, внимательно и холодно посмотрел на родственников.

Олена Михайловна заерзала на стуле, сиденье которого вдруг показалось ей неудобным и твердым.

— От какой же организации у тебя поручение к нам? — спросил Андрий Михайлович.

Олена Михайловна увидела, как брат нервно смял край накрахмаленной скатерти, оставив на ней складки, и поняла, что Андрий сейчас взорвется. Но Роман ничего не заметил или был настолько погружен в свои мысли, что вообще не мог ничего заметить. Он продолжал, поблескивая очками:

— Мы с тобой, Андрий, всегда высоко ставили национальное самосознание, и ты должен знать, что организация украинских националистов никогда не прекращала своего существования и своей борьбы. От ее имени я и говорю с тобой.

Олена Михайловна увидела, как запылали красными пятнами щеки Андрия. Но он ответил Роману сдержанно:

— Я никогда не принадлежал к вашей организации…

— Забыл, как мы с тобой ходили на собрания организации? Как ты аплодировал ораторам?

— Почему же, не забыл. Но сейчас стараюсь не вспоминать. Молодые были, глупые…

— Не такие уж и глупые, — усмехнулся Роман. — Ну хорошо, я понимаю, ты вынужден таиться, но мы как-никак братья… Со мной можешь быть откровенен.

— А я и не таюсь.

— Тогда должен понять меня.

— Тебе трудно разобраться…

— Никакой сложности. Весь мир понимает ситуацию…

— Весь мир? И ты приехал ко мне за поддержкой?

К маленькому человеку из маленького города.

— Через малое достигнем большого. И я надеюсь на тебя, Андрий, очень надеюсь.

— Зачем это, Роман? — вмешалась Олена Михайловна. — Ты все еще живешь прошлым.

— Вы не знаете, какое у меня настоящее. И что может ожидать вас.

— Давайте лучше выпьем, — сказал Андрий Михайлович. — И хорошо закусим. — Он придвинул к себе блюдо с холодцом, положил на тарелку большой кусок, но аппетит был уже испорчен, лишь поковырял вилкой и потянулся к рюмке водки. Выпил одним духом и не закусил.

Роман по его примеру тоже налил себе полную рюмку, но пил маленькими глоточками, бросая озабоченные взгляды. Может быть, водка придала ему новые силы, ибо, закусив копченым угрем, начал снова:

— Нас, украинцев, всегда угнетали, поэтому мы и должны объединяться. Мой покойный отец, — он вытер салфеткой вспотевший лоб, — да будет земля ему пухом! — с оружием в руках отстаивал это единство, и история не забудет его.

Олена Михайловна замахала руками, вспомнив кровавые расправы подчиненных Стецишина над мирным населением, но брат положил ей руку на плечо, и она поняла, что он просит не перебивать Романа. И правда, пусть говорит, все равно не убедит, а они хотя бы узнают, на какие ухищрения идут теперь заокеанские националисты.

— Но теперь с оружием уже ничего не сделаешь, — вздохнул Стецишин, и чувствовалось, как ему хотелось, чтобы было наоборот, — теперь против государства не попрешь, оно тебя раздавит и не заметит, что наступило. Но потихоньку, помаленьку и вода камень точит. Кстати, мы рассчитываем на вас, особенно на ваше влияние на Олексу. Знаем, что штудирует науки во Львовском университете и скоро станет профессором. Очень надеемся на него.

Олена Михайловна почувствовала, как похолодело у нее сердце.

— Вот оно что… — прошептала она. — Куда руки — протягиваешь? — посмотрела на брата с удивлением, потому что тот сидел, как и раньше, выпрямившись и смотрел куда-то в окно, будто и не слышал Романа.

Думала, что сейчас он взорвется гневом, но вместо этого уголки его губ опустились, и он с горечью произнес:

— Хотел бы я, чтобы Олекса сейчас послушал тебя!..

— Жаль, — согласился Стецишин, — правда, жаль, и у меня была надежда встретиться с ним тут. Кстати, — он вдруг осекся и сурово посмотрел на Олену Михайловну. — Не могла бы ты сварить нам кофе? — попросил он.

Она поняла, что Роман хочет избавиться от нее, но зачем? Олена Михайловна бросила взгляд на Андрия, однако тому, очевидно, было безразлично, останется сестра или нет. Встала.

— Ладно, будет вам кофе, но Олексу я не отдам…

Андрий Михайлович ничем не выразил согласия с категоричным заявлением сестры, сидел какой-то отчужденный, а Роман блеснул в ее сторону очками и тоже промолчал. Она хлопнула дверью и в раздражении отправилась в кухню: на ее характер, так выставила бы этого самоуверенного канадца за дверь. И чего ждет Андрий?

Пока грелась вода, она нервно шагала по кухне.

Еще какие-нибудь два часа назад она ждала этой встречи и боялась ее, а теперь пусть бы поскорее уезжал, оставил бы их в покое, потому что ничего, кроме неприятностей, визит Романа не может принести.

За закрытой дверью гостиной сердито гудели мужские голоса. Олена Михайловна слышала, как Андрий вдруг чуть не сорвался на крик, а Роман бормотал что-то успокаивающее. Сдержалась, чтобы не выйти в коридор и не послушать. Потом укоряла себя, надо было все-таки послушать, но врожденная деликатность не позволила; Олена Михайловна только увеличила газ, чтобы быстрее заварился кофе, и не заметила, как пена подняла крышку кофейнлтса и погасила огонь.

Когда она вошла в столовую, спор между мужчинами достиг апогея. Роман сидел, откинувшись на спинку стула, с открытым ртом, словно ему не хватало воздуха, и грозил Андрию кулаком. А тот стоял, вцепившись обеими руками в край стола, будто хотел одним движением опрокинуть его со всей посудой и закусками на Романа.

— Не знал, что он такой подлец! — воскликнул Андрий Михайлович с нескрываемой злостью. — Весь в крови, а выдает себя за добропорядочного. И ты ставишь его мне в пример! Знаешь, сколько тогда в Любене?..

Андрий Михайлович не заметил сестру, но острый запах свежего кофе возвестил о ее появлении, и он оглянулся. Встряхнул стол так, что зазвенела посуда, оттолкнул стул, давая дорогу сестре.

— Знаю… — не обратил внимания на ее появление Роман. — Тогда отцовские хлопцы гуляли в Любеке всю ночь, и не одна голова…

— А сколько детей! — крикнул в отчаянии Андрий Михайлович. — Они хватали младенцев за ноги и разбивали им головы!

— Неизбежные издержки гражданской войны… ровным тоном возразил Роман.

— И после этого ты хочешь обратить меня в свою веру? Веру убийц! И ставишь в пример этого подонка, с которым я имею несчастье состоять… — Андрий Михайлович, не договорив, схватил чашку с горячим кофе, отхлебнул и обжег губы, но только поморщился и жадно глотнул еще раз.

Стецишин двумя пальцами взял чашку за тоненькую дужку, с удовольствием понюхал кофе и осторожно помешал ложечкой.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com