Бунт атомов - Страница 45

Глава XXII Охота

Итак, жребий был брошен и выпал на долю заряда № 5, как именовалась официально пушка у Красноселец, среди полудесятка других, сооружавшихся в Европе. Только теперь, увидев собственными глазами все, что символизировало это короткое обозначение, и узнав о движении атомного шара в Польшу,Дерюгин впервые осознал ясно все значение совершающегося и свою собственную роль в нем.

Эти ползущие нескончаемым потоком по дорогам грузы, сотни машин, громыхающих среди копошащихся вокруг людей; толпы оставшихся без крова беженцев; наконец, два десятка осужденных, ожидающих в тоске смертного часа,- это была та страшная игра ва-банк, для которой наступали последние моменты. И ставкой в ней была судьба Земли и всего на ней живущего.

Нелепая сказка, фантастический бред, ставший явью сегодняшнего дня. А выигрыш или поражение в этой игре зависели от движения руки Дерюгина, маленькой единицы из полутора миллиардов, судьба которых была привязана к комочку нервов и мускулов, составляющих его тело.

Одно неверное движение,- и вся напряженная работа за жизнь борющегося человечества пойдет насмарку, все будет уничтожено, и вырвавшаяся из плена стихия сделает свое дело.

На одно короткое мгновение Дерюгина охватил ужас. Ему хотелось бросить все, закрыть глаза, последовать примеру старика Флиднера. Но страшным напряжением воли он постарался взять себя в руки. Теперь не время было впадать в истерику; он должен превратиться в машину, такую же точную и бесстрастную, как механизмы, которыми он будет управлять. Эмоции - роскошь, которую могут позволить себе люди, не обремененные ответственностью.

"А смерть?" - будто шепнул кто-то на ухо давно жданный вопрос.

Что-то смутное шевельнулось в ответ в глубине души; трепетало и корчилось в предсмертной муке маленькое, жадное к жизни, неугомонное "я". Но и эта борьба была непродолжительной. Спокойно, словно выбирая из кучи хлама нужные предметы, Дерюгин развернул перед собою ряд картин: знакомые, многомиллионные города, бурлящие шумной, веселой сумятицей, просторы полей и лугов, где из века в век сотни миллионов таких же комочков протоплазмы добывают из земли право на существование в неустанном труде; длинные корпуса заводов, где дышат, грохочут, поют свою неутомимую песнь миллионы машин, ткущих стальными пальцами пеструю ткань новой жизни; вековые леса и знойные пустыни, прорезанные стремительными лентами путей; неоглядные просторы океанов, изборожденные фосфоресцирующими следами стальных чудовищ, управляемых маленькими пигмеями; самый воздух, пронизанный полетом ширококрылых механических гигантов,- словом, полтора миллиарда земнородных, сплетающих ежедневно, ежечасно все новую сказку, именуемую жизнью.

Дерюгин прислушался: маленькое чудовище, копошившееся на дне души, еще топорщилось.

"А Дагмара?" - напомнило оно, ехидно хихикая.

Дерюгин усмехнулся.

Дагмара - одна из многих тысяч, попавших под колесо.

Локомотив не может остановиться из-за маленького размолотого им камешка. Тысячи Дагмар ждут решения своей участи...

Что еще?

Голос молчал. Борьба была кончена. Человек умер,- осталась машина, действовавшая с размеренностью и спокойствием часового механизма.

Первое, что нужно было сделать,- отдать распоряжения о последних необходимых работах.

Загрузка пороха и окончание работ у самого заряда требовали еще суток,- такой срок, во всяком случае, был в распоряжении.

Прокладка кабеля к наблюдательным пунктам была рассчитана на четыре дня; Дерюгин отдал распоряжение сократить срок до семидесяти часов, уменьшив на четверть глубину укладки. Вспомнил бледного юношу на наблюдательном пункте № 7,- посоветовался с работавшим здесь с самого начала инженером - немцем Клейстом и приказал заменить молодого человека младшим наблюдателем того же поста.

Потом позвонил Козловскому.

- Пора приступать к выполнению последней задачи, командир. В ближайшие дни будет сделан выстрел. Надо выселить за пределы угрожаемого района оставшихся еще жителей.

- Срок?

- Трое суток.

- Средства перевозки?

- Все грузовики, баржи и вагонеты, которые будут освобождаться по мере окончания работ. Кроме того, если нужно, мобилизуйте местный транспорт в ближайших районах безопасной зоны.

- Есть. А как с рабочими?

- О них позаботится администрация.

- Прекрасно. Еще вопрос: куда стягиваться войсковым частям по выполнении задачи?

- К Пултуску.

- Ясно. Других приказаний не будет?

- Нет. Можете действовать. Помните, что от вашей энергии зависит жизнь тысяч людей.

- Это неважно, инженер.

- Как так? А что же важно?

- Приказание. Раз приказано - будет исполнено.

Дерюгин улыбнулся.

- Ну, отлично, до свидания,- ответил он, вешая трубку, и подумал: "Вот настоящая машина, действующая без отказа".

Спросил о нем Клейста.

- Прекрасный служака. Любит поворчать про себя, но если существует .власть, то для него все в порядке. Был офицером царской армии, потом воевал под знаменем одноглавого орла, сейчас так же добросовестно служит красному флагу.

- Значит, все будет сделано как следует?

- Можете не сомневаться.

На этом распоряжения были закончены. Оставалось терпеливо ждать развязки. Но такая перспектива не представлялась заманчивой. Дерюгину тяжело было оставаться рядом с Дагмарой, которая, видимо, мучилась непереносимо. Помочь ей он был не в силах,- он был уже как бы по ту сторону черты и лишь по недоразумению оставался среди живых. А смотреть на нее равнодушно он все же не мог: то и дело подымало голову спрятавшееся в темный уголок маленькое чудовище и начинало нашептывать смутные мысли.

Пришел на выручку худенький, востроносый человек в форме военного летчика, начальник авиационного отряда, прикомандированного к работам.

- Не слетать ли нам навстречу тракторам к Люблину, инженер? предложил он Дерюгину, мрачно ходившему из угла в угол по кабинету в управлении.

Дерюгин чуть не расцеловал летчика за его идею. Как ему самому это раньше не пришло в голову?

- Прекрасно,- ответил он,- мы увидим сверху всю картину этой охоты, как на ладони, и успеем вернуться восвояси задолго до нужного момента.

К Дагмаре он не решился даже зайти, а оставил записку, в которой сообщал, что отлучается на двое суток по неотложному делу.

Самолет, легкий "Ньюпор", был выведен в поле за большим деревянным мостом через Нарев, где стояли ангары. Механиком был краснорожий, обветренный парень со здоровыми кулаками и бычачьим затылком, в руках которого, очевидно было, руль не дрогнет ни на волос. Рядом с Дерюгиным устроился на легком сидении худенький авиатор. Аппарат разбежался по зеленому полю, незаметно отделился от земли; гудение мотора слилось с шумом пропеллера, и под ногами стали развертываться пестрые картины игрушечных ландшафтов.

Черно-зеленые шахматные доски лугов и пашен; темные пятна лесов и рощ; блестящие под солнцем синеватые ленты речек, группы строений, напоминающих детские картонные фермы и домики. Вогнутая чаша земли уходила все дальше.

Спустя полчаса вошли в гряду облаков и некоторое время летели среди пронизывающего белесого тумана; затем снизились, вынырнув из этой промозглой ваты, и увидели впереди Люблин.

Здесь остановились сделать запас бензина и узнать новости.

Горючее раздобыли с трудом, так как в городе была суматоха, несмотря на предупреждения властей, что населению опасность не грозит. Новости получили на правительственном телеграфе.

Атомный шар миновал Томашев и двигался к Красноставу, экскортируемый машинами, удерживающими его против крепнущего юго-западного ветра. О катастрофах и крупных разрушениях не было слышно, так как выбор пути теперь зависел в значительной степени от воли человека.

Час спустя поднялись снова, и когда внизу поползли из-за горизонта ставшие историческими со времен войны села и местечки, вокруг которых несколько лет назад кипели титанические битвы,- за холмами встало широкое дымное облако, похожее на зарево огромного пожара.