Бумажные книги Лали - Страница 34

Лали с разбегу кинулась ему на шею. Торопливо ощупывая друг друга руками, они зашептались, радуясь и смеясь.

— А платье под мышкой ты так и не зашила! — точно узнав приятную новость, воскликнул Прат.

— Не-ет! — с плаксивым восторгом отвечала Лали.

Профессор Ив долго качал головой, нежно, но настойчиво время от времени постукивая Лали пальцем по затылку. Наконец она оглянулась.

— Лали, тут гости… Познакомьтесь, это Лали, а это мой… наш… родич Прат. Бывший руководитель Центра… Теперь, Лали, сядь! Сосредоточься. Приготовься все объяснить собравшимся. Ну, с кем ты тут… общалась? Все подробно!

— Хорошо, хорошо!.. Про Чудика? Он не против, я все могу объяснить, конечно, что сама поняла. Да, правда, они просят сказок, я им и рассказываю. Им почему-то нравится.

— Простите, кому «им», кто «они»? — строго вопросил директор «Монблана».

— Ну, это-то всякому ясно! Им: Космосу, «кастрюлькам», планете Новая, по-нашему! — укоризненно отвечали ему со всех сторон.

— Вы только не смейтесь, я ведь сама не очень-то много понимаю. До чего ужасно получилось, ведь всего еще год-два тому назад было совсем не поздно. Он мне подробно рассказал, ведь они спокойно могли спихнуть эту суперкомету немножко в сторону, и ничто не угрожало бы нашей Земле. Но они были такие тупые! Представить невозможно, до чего… Им в голову не приходило выручать из беды чью-то чужую планету! Им это казалось полной бессмыслицей! Зачем? Их интересовала только проверка кое-каких подробностей. Он вам может все объяснить. Сейчас-то он не хочет. Видите? Исчез! Смущается… Да вот он уже мне начинает немножко подсказывать — я попробую объяснить.

— Простите, — напряженно хмурясь, прервал ее директор «Монблана», — каким образом могло получиться, что цивилизация, насколько, как нам известно, высокоразвитая, запрашивает у вас информацию по такому азбучно-примитивному вопросу? Сказки, вы говорите? Да если на то пошло, что ж у них своих высокоразвитых сказок нет?

— Ну да, я же вам об том и толкую. Правда, они теперь раскопали кое-какие древнейшие записи, хотя прежде считали их совершенно бессмысленными, да они и были бессмысленны. Как непроявленная пленка, если ее пожевать и попробовать на вкус… Они пробовали анализировать древние записи, и ничего у них не получилось, у бедных. Они просто совершенно не знали азбуки, самого начала всего: как люди любят, жалеют, мечтают, страдают, жертвуют собой, везде и всегда, в избушке Бабы-Яги и в межпланетной ракете. И им ужасно интересно стало следить, как я все это расшифровываю: они стали переживать то же, что и я. Они все стали понимать. Ну, вот такие нерасшифрованные записи у них были: «Некое существо К. Ш., направляясь с целью транспортировки небольшого количества пищевых белков и углеводов другому существу Б., было на пути обнаружено существом иного разряда В. В результате чего В. удалось при помощи подмена собою Б. поглотить существо К. Ш. и т. д.». Я им раза четыре подробно рассказала и еле-еле втолковала, что это была девочка, Красная Шапочка, и как она шла через темный лес с корзиночкой к своей Бабушке, и про злобного Волка, и все прочее, пока наконец они хоть немножко заинтересовались, стали пугаться, сочувствовать и радоваться, как я сама, а потом я заметила, что они всюду за мной посылают свои полушария и оказывается, начали весь материал сразу же передавать к себе на Новую, и там они теперь просто захлебываются: давай им еще и еще… Чудик тоже был тупой, как пень, теперь все с полуслова схватывает, ведь самое трудное было — начать… Это как будто мы с ним вместе домик строили, а кирпичей-то и нету. Каждый кирпич надо было для них создавать, прежде чем начать складывать стены… Они требуют сказок. Это, они считают, азбука, а когда в руках у них будет полная азбука, они уже смогут дальше все сами развивать и до всего дойдут, до чего и мы. Хотя теперь они уже не только сказки требуют, а даже и стихи… Только, понятно, они очень спешат. Ведь Срок-то приближается!

— Если мы вас верно поняли, милая Лали, эти ваши приятели не прочь были бы теперь нам помочь?

— Не прочь? Да они стараются вовсю, из кожи лезут! Ужасно только, что так поздно спохватились… Уф-ф-ф!.. Как это объяснить? Я не очень-то поняла, но это, по-моему, вроде как бы сделать перестановку мебели в громадной комнате. Для того чтобы не разбилась круглая ваза на хрупком столике, ее нужно отставить подальше от двери, в которую все входят. Но для этого надо сперва отодвинуть тяжелый диван, на его место подтолкнуть пианино. Тогда и вазе откроется безопасное местечко в уголке… Ну, слышите, теперь он надо мной хохочет!..

Никто, кроме нее, ничего не слышал.

— …Объясняю как умею. Ну, и нечего смеяться… Лучше бы людям показался.

— Я тут! — явственно и невозмутимо проговорил голос. — Мы кое-что перестраиваем. Мы вас все время слушаем. Ты хорошо, Лали, рассказываешь. Как в сказке.

Лали еще минуту молча, внимательно слушала, хотя никто, кроме нее, решительно ничего не слышал. Взгляд ее из-под прищуренных век как-то замер, оставался вовсе неподвижным, как бывает, когда стараются не проронить ни звука, ни шороха… Потом она перевела дух, раза два медленно кивнула и обернулась к собравшимся.

— Ну-у… — в какой-то нерешительности выговорила она, заметив, что все на нее смотрят и ждут. — Ну-у, я не знаю, что сказать… Ничего такого определенного, но они считают, что Срок, вероятно, чуточку отодвинется. Они все-таки там что-то наладили для этого. Может быть, им просто интересно проверить, чего можно достичь их техникой… если это называется техника… — Она снова резко обернулась к дышащему гроту. — Нет?.. Ну, я же не про тебя говорю. Про ваших ученых с Новой!.. И они нет?.. Про тебя-то я знаю!.. — Она опять говорила безответно, как будто с пустотой, хотя то, что происходило в перламутровом гроте, вовсе не было похоже на пустоту: там все время едва слышно жужжало, ритмически вспыхивало и как будто переливалось, непрерывно меняя формы текучих цветовых пятен. — Он говорит, что нет! Они, правда, прилагают все усилия не ради испытания техники, а чтоб попробовать нам помочь… Про Чудика я уж и не говорю. Знаете, он ведь со всем своим экипажем решил остаться на Земле, чтоб до конца вести передачу. Правда, это очень благородно? Они погибнут вместе с нами, хотя могут улететь к себе и наблюдать сквозь свои трубки, как тут будет заканчиваться жизнь!

— Это так, — гулко прозвучал в пустоте грота бесстрастный голос. — Ведь мы тебе предлагали, но так и знали, что ты откажешься.

— «Откажешься»!.. Да ничего страшнее и представить себе нельзя: упорхнуть с Земли и преспокойно устроиться на чужой планете, когда у нас тут все рухнет!

— Лали… — нежно касаясь кончиками пальцев ее лица, тихонько позвал Прат. — Лали!.. Люди ведь ждут, что ты им расскажешь про Новую. Ну, расскажи, что ты знаешь.

— Да, простите, пожалуйста… Только пускай он подсказывает! Ну, они жили на своей Старой планете, и всякая там техника-наука преспокойно у них развивалась и развивалась, до того момента, когда они вдруг определили, что им неизбежно угрожает катастрофа — столкновение с кометой, которая шла из глубин Космоса. Тогда они снарядили громадную ракету. Это было вроде как в легенде: Ноев Ковчег. Только лететь им предстояло так долго, что их пришлось слегка законсервировать, чтоб они не испортились по дороге. Ну, в общем, они благополучно прибыли на Новую, и там они, как маленькие черепашки, закопанные в прибрежный песок, выползли и попали прямо в руки автоматов, которые принялись их обучать. И они уже давно привели все у себя в полный порядок. У них, например, уже не осталось извилистых рек. Не может произойти незапланированная гроза или вдруг хлынуть дождик!.. У них нет диких облаков — их слой регулируется автоматически… Никто не может заметить, день или ночь на улице — свет всегда ровный: слишком яркий приглушается, слабый усиливается. Ну и конечно, на их чудесной благоустроенной планете нет ни одного животного: ни коровы, ни кролика, ни бегемота, ни самого несчастного мышонка, ни льва, ни козленка. И ни одного сорняка, цветка или муравья! Все в самом чистом виде, ничего лишнего, бесполезного… Ох, до чего они удивлялись, как все беспорядочно устроено на нашей суматошной планете!.. Что, что? — быстро вскидывая голову, воскликнула Лали и просияла: — Ну наконец-то, а то меня слушают как-то кисло, как будто я присочиняю! Да я и не умею рассказывать, чего и сама-то не очень понимаю!