Булгаковский переворот - Страница 6

Истина - в представлении о мире как тексте, в котором добро и зло составляют нерасторжимое единство, в котором существует и верность, и предательство, в котором любая деталь наделена высшим смыслом. Прочесть этот текст зна­чит принять его как целое. Если мир существует, значит, он является разумным порядком. Сам факт его существования предусматривает организацию, противостоящую хаосу. Поря­док не может быть несправедлив - иначе он сам станет хаосом. Пусть для установления этой справедливости требуется чудо. Сверхъестественное здесь только рычаг, приводящий мир в состояние правильной уравновешенности.

Писатель не сам создает эту гармонию сфер. Она суще­ствует извечно. Но можно сказать, что именно в слове гармо­ния обретает свою форму. Только чудодейственная способ­ность писателя угадать истину и создает ее. Вселенная каждый раз реализуется в слове: они творят друг друга.

Конечно, в рамках такого мировоззрения нет ни про­странства, ни времени (эти измерения и не работают в «Мас­тере и Маргарите»). Конечно, мир, понятый таким образом, нельзя ни улучшить, ни ухудшить. Его можно только напи­сать, понять, прочесть.

8.

Булгаков совершил переворот в сознании 60-х годов пре­жде всего потому, что он отрицал суть общественного про­цесса того времени - представление о ценности и неизбежно­сти прогресса. Кощунственная мысль, вычлененная критиком из булгаковских произведений: «история не развивается, а длится», - лишала смысла яростную борьбу за светлое буду­щее. Ведь по Булгакову нет разницы между прошлым и насто­ящим, а значит - нет и будущего.

«Рукописи не горят» - отнюдь не означает грядущее тор­жество социальной справедливости (т. е. правда выйдет нару­жу, как бы преступно ее ни скрывали).

Рукописи не горят потому, что они равнозначны неуни­чтожимой вселенной. Справедливость же торжествует в момент создания рукописи, а не в момент ее публикации. И эта идея отменяет всю концепцию борьбы за правду.

Конечно, приятно наказать буфетчика, перебить окна критику или даже зарезать Иуду. Но ничего - ничего! - от этого не изменится. Просто потому, что измениться вообще ничего не может.

Конечно, хорошо быть человеком порядочным. Культ порядочности породил сопротивление интеллигенции непоря­дочной советской власти. Но порядочность у Булгакова - не средство достижения царства истины, а средство сохранения порядка в уже существующем (и существующем вечно) мире.

Напротив, борьба за правду только извращает вечные истины, превращая их в тактические приемы. А именно соображения сиюминутной пользы и были главными в жизни 60-х.

Появление «Мастера и Маргариты» открыло иной путь. Советское общество вынесло из книги Булгакова представле­ние об условности всех ценностей, которыми оно жило. Благо­даря «Мастеру и Маргарите» в плоскую картину мира вклю-чилась метафизическая реальность, за которую даже теорети­чески нельзя было воевать.

Сегодняшний день с его насущными задачами, обнаружив свою незначительность, стал абсурдом. Под глобальным бул­гаковским углом зрения действительность превратилась в пародию на тот единственный мир, который включал в себя добро и зло, прошлое и будущее.

Если жизнь - это постижение вечного текста, то такое откровение достигается не коллективным трудом, а личным творческим актом.

Нельзя утверждать, что творчество даже такого значи­тельного писателя, как Булгаков, могло привести к огромным сдвигам в сознании советской интеллигенции. Излишне гово­рить, что причин, вызвавших окончание такого важного исто­рического этапа, каким были 60-е годы, множество.

Но все же именно в Булгакове сконцентрировались все линии идеологических напряжений. Благодаря именно его книгам родилось новое мировоззрение, подготовленное рядом культурных и политических явлений.

Булгаков стал именем всех этих революционных перемен. Читатели придали «Мастеру и Маргарите» значимость нового евангелия, потому что они искали откровения в окружающей нравственной атмосфере. Глубокая булгаковская философия позволила обществу найти себе модель именно в его романе.

Шумные веселые реформисты 60-х превращались в затворников-одиночек, ищущих истину в метафизических моделях. Лучшей стала считаться профессия ночного сторо­жа, то есть место, где действительность как можно меньше вторгалась во внутреннюю жизнь. Все реже появлялись энер­гичные комсомольские работники, романтические геологи, бессребреники-правдоискатели.

Закончилась пора критических баталий в толстых журна­лах. Русская литература перестала стремиться к непосред­ственному воздействию на общество. Она открыла для себя метафизику и абсурд, погрузившись в поиски своего прочте­ния мира-текста.

В России писатели рождаются не когда хотят, а когда это нужно читателям.

Михаил Булгаков к концу 60-х годов оказался не столько автором гениального романа, сколько основоположником но­вой идеологической системы. Книга его породила не столько литературное направление, сколько мировоззрение. "Мастера и Маргариту" окружают не столько поклонники, сколько адепты. Все это было бы невероятным явлением в культуре любой страны. Но не в России, где не писатели создают читателей, а читатели - писателей