Букет из народных преданий - Страница 12
Изменить размер шрифта:
НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Н Е З В А Н Ы Й Г О С Т Ь[27]
(баллада не в составе сборника, взята из стихотворений 2-го издания "Букета")
Раскраснелись в пляске лица,
шумно, тесно за столом,
и невеста веселится —
лихо пляшет с женихом.
Пьян от счастья, в шуме, громе
крикнул он: «Гей, веселей!
Всем, что в погребе, что в доме,
всем я потчую гостей!»
За столом поднялся с места
гость незваный и чужой:
«Жизнь отдал бы, чтоб невеста
круга три прошлась со мной!»
Первый круг протанцевали, —
замер у невесты смех;
круг второй еще в начале, —
а она бела, как снег.
«Что, любимая, бледнеешь?
Загрустила отчего?
Иль на свадьбу звать не смеешь
в гости Зденка своего?»
Так шепнул он, с нею вместе
завершая третий круг.
На руки без чувств невеста
к жениху упала вдруг.
Все — в смятеньи, — случай странный!
Все спешат, чтоб ей помочь.
Кто он? Где он, гость незваный?..
Сгинул, словно призрак, в ночь.
Скрылся незнакомец мрачный,
снова танцы, пир горой,
но веселье новобрачной
гость унес навек с собой.
ПРОРОЧИЦА
Если слеза отуманит вам вежды,
я протяну вам ветку надежды,
мой прозвучит для вас вещий глас.
Не пропустите вы речи эти,
небом пророчеству сила дана:
есть непреложный закон на свете,
каждому выполнить долг сполна.
Путь свой у моря река кончает,
к небу поднявшись, огонь падет;
все, что землей рождено, погибает,
но без следа ничто не пройдет.
Прочны и стойки судеб веленья,
что неизбежно, — придет в свой час;
то, что сегодня прошло без значенья,
завтра значительным станет для вас.
* * *
праотец славных наших вождей,
он урожай подымал наш старинный,
плуг свой ведя средь родимых полей.
И приходили послы от собранья,
и нарекали его королем,
в пышные облачив одеянья,
и не допахан был чернозем.
Выпряг из плуга волов он на волю:
«Туда, где я взял вас, вернитесь опять!»
Бич с кнутовищем закинул он в поле
дикими травами зарастать.
Скрылись волы за горою неспешно—
в следы их поднесь вода налита;
от кнутовища же буйный орешник
выпустил три молодых куста.
Они зацвели и плоды давали,
только созрел из них — лишь один;
два же увяли, с веток опали,
не проросли из земных глубин.
Слушайте вещее, верное слово!
пусть прорицанье запомнит народ:
век благодатный вернется снова,
когда и мертвая ветвь[28] зацветет.
Снова раскинутся ветви эти
облагороженней, шире, пышней,
на удивление всем на свете
плод понесут от своих корней.
Явится в золото вождь облаченный,
словно бы долг возвращая вдруг,
выйдет из праха им извлеченный
Пршемыслов старый заржавленный плуг.
Из-за горы те волы вернутся,
мерно опять пойдут под ярмом,
и — недопаханные — проснутся
пашни под золотым зерном.
Ветер задышит, всходы всколышет,
вскинется буйных колосьев гладь,
и счастье родины солнцем запышет,
древнюю славу вернув опять.
* * *
на той скале город Кроков злат;[29]
а подле града в долине цветущей
Либуши княжий привольный сад.
Долу — построечки малой, надводной,
княжей купальни тесины блестят;
вижу княгини я лик благородный,
серебротканный ее наряд.
Став на пороге речной светлицы,
вглубь устремила она свой взор;
страшные стали слова ей светиться;
родине милой судеб приговор.
«Вижу я зарево, сечу сражений,
острый клинок твою грудь пробьет,
узнаешь ты беды и мрак запустений,
но духом не падай, мой чешский народ!»
Здесь же две няни, стоявшие сбоку,
к ней подошли с колыбелью златой;
поцеловала и в бездну потока,
кинув ее, погребла под скалой.
Слушайте ж Либуши мудрое слово —
я ее слышала вещий глас:
«Пусть здесь лежит колыбель[30], пока снова
ей не приспеет урочный час!
С темного дна из глубокого моря
новый поднимется юный мир;
лип благовонных в отцовом подворьи
снова раскинутся ветви вширь.
Всходы пробудит весенний ливень,
свет засияет, что тьмою рожден:
новою славой народ осчастливлен,
встанет, как старою был озарен.
В час этот из глубины быстротечной
вновь колыбель золотая всплывет,
и земля, чье спасенье предвечно,
словно как в зыбке дитя, отдохнет».
* * *
Помню тебя, колыбель святая,
верю в тебя — путевую звезду!
Матери верой думы питая,
снова тебя я увидеть жду.
Год за годами проносится мимо,
весен и зим кружит хоровод;
все ж моя вера неколебима,
с каждым мгновеньем она растет.
Если кто в глубине под скалою
в омуте летом ко дну пойдет,
если у буйной ватаги зимою
вдруг под санями подломится лед,
то я вздыхаю, к Либуши войску
новых немало прибыло сил!
Близко ли время, когда успокоюсь?
все еще час тот не наступил!
Так ведь начертано в книгах судьбою,
слушайтесь голоса моего:
утро поднимется голубое,
мертвые встанут в честь его.
Либуша княгиня с мощными полками
выступит из глубоких вод
и материнскими руками
к славе поднимет родной народ!
* * *
Видела костел я над Орлицей речкой,
слышала его колокола,
прежде чем честность старой воли чешской,
разорвали когти зла.
В те дни, когда святость в Чехии исчезла
с верой и надеждой золотой,
костел тот земная поглотила бездна,
и покрылась местность та водой.
Все ж не навеки скрыт он под землею:
воды эти схлынут вспять,
и костел восстанет с силою былою
благовестом к славе звать.
Помните ж и знайте слов предначертанье,
неумолимый судьбы закон:
«Зримо вам станет жарких зорь сиянье,
если тот раздастся звон.
И с другого берега Орлицы снова
ветер посеет новый лес,
и молодняк народится сосновый
встанет бор могучий до небес.
И когда сосна на краю того бора
век свой многолетний доживет
и в Орлицу реку рухнет без опоры,
а сосновый корень догниет,
тогда придут сюда дикие свиньи
вырыть остатки корней,
и заблещет золотом под ними
дивный колокол в глубине.
Ибо ему суждено от рожденья
путь под землею пройти такой
и в предназначенное мгновенье
цели достигнуть своей за рекой».
Знайте ж: у края зеленого бора
дерево сохнет, век отслужа,
ветви теряют зелень убора,
только вершина еще свежа.
Может, и колокол путь свой кончает
и к предназначенной цели спешит?
Кто прорицания те разгадает,
а в сердце надежду нам укрепит?
Видела я, как пахал крестьянин
в поле поблизости Быстрины,
песнью простор оглашая ранний:
«Боже, святые Троицы!»
Дивной он был остановлен помехой,
вывернув, стал он обломок бранить:
«Какого дьявола я переехал?
чтоб ему в бездну опять угодить!»
Так проклинал он, и жалобным стоном
отозвался уходящий глас
колокола погребенного звоном:
Ах, это время еще не с нами!
Все ж преклоните к земле свой слух,
там под сосны величавой корнями
колокол дивный услышите вдруг.
* * *
Не обвиняйте в несчастьях судьбины,
камни и кремни, жестокость ее,
лучше признайте скорей свои вины —
собственное безрассудство свое!
Вижу я гору под облаками —
всем та вершина знакома вам —
окружена она пышно садами,
а на верху ее божий храм.
В храм этот входят тремя вратами,
также тремя выходят на свет;[31]
писано в книгах то, но и сердцами
запоминайте вещий завет:
«Все вы напрасно мечту бережете,
вы не избудете бед и забот,
если потоком в одни ворота
весь не вольется чешский народ!»[32]
Тот, кто имеет уши, да слышит,
что ж ты их пальцем заткнул, дорогой?
ты, кому разум присвоен свыше,
что же ты топчешь его ногой?
Тысячу минуло лет, как к согласью
звал сыновей своих Святополк,
но, не достигнув нашего часа,
зов золотого завета умолк!
* * *
Вы кто отцов своих славных делами
любите чваниться в похвальбе,
в Праге у моста стоит перед вами
Голову снес ему времени ветер,
плечи разбиты шведской войной,
ноги и торс еще — на постаменте,
в глупой гордыне своей стариной.
Не говорите, что «давней порою
полуразрушена мощь столба!»
Знайте, то нынешних ваших героев
ознаменована здесь судьба!
Вслушайтесь вдумчиво в мое слово:
бросьте на статую эту расчет,
пока в ней сердце не дрогнет снова
и голова к ней не прирастет!