Букет для улитки (СИ) - Страница 5

Рудольф Ландрад с досадой ударил кулаками по столу.

— Меня подставили! Если бы я стрелял в Мюнхаузене, то меня бы уже след простыл! А пулемет лежал бы на дне Рейна! У меня были теракты, потому что я ненавижу тех, кто убивает животных ради мяса, которое не нужно человеку! Я так и говорил на суде. Но смотрите, офицер, мои теракты были чистые. Ни одного убитого, только раненые из-за глупых случайностей. А этот зверь намеренно кромсает людей. Вот что еще: после тех терактов меня ловили почти полгода. Я умею путать следы, а сейчас совсем не то.

— Это слабый аргумент, герр Ландрад. Ищите факты. Как вы ехали через Эльзас?

— Я ехал по шоссе Сигон, и не ближе, чем 5 километров до Мюнхаузену. Наверняка на записях дорожных камер можно найти этот чертов джип!

— Я буду искать, — пообещал Штеллен. — Попробуйте вспомнить еще какие-то детали.

— Офицер, мне нужно время подумать. И еще мне бы автодорожную карту.

— Ладно, будет вам время, и будет карта. Но думайте быстрее. Террорист на свободе и, похоже, он еще не исчерпал свою программу. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Еще как понимаю. Я буду стараться вспомнить все… — арестант внезапно задумался, посмотрел в потолок, и резко хлопнул в ладоши. — Вот что! Та баба!

— Которая в хиджабе? — предположил полковник.

Ландрад коротко кивнул.

— Да, та самая, в речном порту Людвигсхафена. Она ненастоящая была!

— Что значит ненастоящая?

— То и значит! Она будто nafri, но я сейчас сообразил, что баба ряженая.

— Что значит, будто nafri и ряженая? — спросил Штеллен, отметив про себя, что термин «nafri», возникший как неофициальный в полиции для общего обозначения мигрантов-правонарушителей из исламских стран, теперь стал общеупотребительным.

— То и значит! Она была одета по-ихнему, в грязных пестрых тряпках и в хиджабе. Еще изображала, будто плохо знает немецкий. Но ихние бабы не ведут дела, а эта — ведет.

— А как она выглядела?

— Так, молодая, чернокожая, худая, и говорила с английским акцентом. По-моему, она афроамериканка ряженая, и этот Jeep Gladiator тоже странный. Вы лучше проверьте.

— Ясно. Мы проверим джип, а вы продолжайте вспоминать. Я обеспечу вам одиночный изолятор, передам автодорожную карту и кофе, если хотите.

— Да, офицер. Кофе было бы здорово, — обрадовался арестант. В таком конструктивном ключе завершился этот допрос…

Полковник надеялся, что Ландрад вспомнит что-то еще. Возможно, тот вспомнил бы, однако через час вдруг приехал армейский транспорт, и угрюмые коммандос забрали Ландрада, как особо опасного, в Штамхайм — тюрьму для террористов в Штутгарте. На пожелание Штеллена поехать с арестантом, чтобы продолжить допрос, был дан отказ: «простите, герр полковник, но такой распорядок, что все контакты через внутреннюю службу тюремного контроля, поскольку есть особый регламент для терроризма». Впрочем, напоследок Рудольф Ландрад успел вспомнить и сказать нечто интересное. «Слушайте, офицер! Я сообразил, что не так с джипом. Это вообще не Jeep Gladiator, а подделка, Mobius, впятеро дешевле. Аргонавты уже полгода возят любые мобиусы. Хочешь под Gladiator, хочешь под Cullinan Rolls-Royce. Может, в этом весь смысл…». Тут запутанное красноречие арестанта иссякло, и конвоиры коммандос увезли его.

Полковник Штеллен посмотрел на своих коллег и поинтересовался:

— Кто-нибудь понял, что это было? И при чем тут аргонавты?

— Я, — отозвался майор-комиссар Тарен, — думаю, надо ехать в Сен-Луи, смотреть джип. Поскольку если это действительно мобиус, то концы с концами не сходятся.

— Вообще-то, мобиус это условность, — добавила стажер-эксперт Рюэ.

— Почему условность? — спросил полковник.

— Потому, — сказала она, — что Mobius, в смысле не тот, который лента Мобиуса…

— Понятно, что не тот, — перебил Тарен. — Ты не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь. Так вот: Mobius — это фирма в Кении, которая еще в начале Великой Рецессии придумала сверхдешевый внедорожник, подделку под Land Rower Defender. Стартовая цена базовой модели была пять тысяч евро, потом они подняли до десяти. И между прочим, кенийцы не продавали мобиусы, как подделки лэндроверов. Это позже придумали в Тунисе. Там тоже в начале Великой Рецессии стали делать иные ремэйки: древние Виллисы — американские мини-внедорожники Второй Мировой войны. Рынок принял, а где виллис, там и лэндровер, и роллс-ройс. Кенийцы протоптали тропу. Так, тунисцы начали строить теневое предприятие в соседней Ливии при Каддафи, но янки устранили Каддафи в 2011-м. Проект замерз, но возродился с новой силой. Ведь после Каддафи в Ливии стал такой бардак, что можно строить хоть звездолет. Всем по фигу, только плати местному мэру-бандиту. А марка Mobius стала нарицательной. Так-то.

Пьер Тарен поднял руку и добавил:

— Такие грубые подделки покупают для понта, причем прямо в речном порту, по цене обычного городского автомобиля. Так что никто не будет перегонять через две страны швейцарскому барыге дешевый Mobius. В отличие от настоящего контрабандного Jeep Gladiator. Если в данном случае это Mobius, то тема с перегоном явная подстава.

— Это понятно, — произнес Штеллен. — А все-таки, при чем тут аргонавты?

— Удобные автомобильные контрабандисты, — ответила Рюэ. — Представьте, что парочка аргонавтов идет по Рейну на своей арго-лодке и везет джип, купленный для себя. И предъявить нечего. Если он не на берегу, то это не контрафакт и не контрабанда. А на берегу уже ждет покупатель с неплохо сделанной смарткартой-дублем на этот джип.

— Можно ловить в момент выгрузки на берег, — заметил Поль Тарен.

— Но, — возразила она. — Тогда покупатель смоется, а аргонавты заявят, что выгрузка аварийная. Было опасение, что лодка повреждена ниже ватерлинии, и для осмотра…

Рюэ показала жестами, как причаливает и разгружается арго-лодка для технического осмотра у причала. Майор-комиссар вздохнул и сердито произнес:

— Упали ведь эти аргонавты на нашу голову.

— Упали не они, — снова возразила Рюэ, — упала анти-модная тема аргонавтинга.

— Что такое анти-модная тема? — спросил Штеллен.

— Просто: в офисном и супермаркетном планктоне два типажа. Одни — фанаты модных игрушек и готовы перегрызть друг другу горло за смартфон новой модели. Другим это неинтересно, они чувствуют себя аутсайдерами, и клюют на анти-модные темы вроде технопанка. Фанаты моды хотят «интернет вещей», экологический электромобиль на суперконденсаторах, органическую пищу без химии, и «умный дом». Анти-мода — все наоборот: радиотелефон-дизельпанк, машина-стимпанк, химия-биопанк, и арго-лодка-атомпанк. Ты приходишь в анти-модную субкультуру арго, значит плюешь на все, что считается модным и правильным. Можешь упасть в ксианзан и вообще уйти в море.

Майор-комиссар Тарен покачал головой.

— Жаки, вы зря сравниваете моду и анти-моду, как похожие темы. Одно дело — модные игрушки офисного планктона. Совсем другое дело — нигилизм, эскапизм и наркотики.

— При чем тут наркотики? — спросила она.

— Ксианзан, — ответил он.

— Ксианзан это не наркотик, а генвекторик, — возразила стажер-эксперт.

— Это наркотик, — твердо повторил Тарен. — Постановление Европарламента принято.

— Коллеги! — вмешался Штеллен. — Давайте обсудим это в пути. Надо ехать в Сен-Луи, смотреть на подозрительный джип. Мобиус это или нет, вот ключевой вопрос. И еще: возьмите необходимые личные вещи. Вероятно, следует заночевать там, в Сен-Луи.

— А как насчет проверки яхт-клуба в Майншпице? — спросил Тарен. — Хорошо бы задать контрольные вопросы двум приятелям Ландрада. Как их?..

— Страшила и Мичибичи, — напомнил полковник. — Да, Поль, вы правы, но чтобы задать контрольные вопросы этим фигурантам, надо сначала убедиться насчет джипа.

— Но зачем ночевать в Сен-Луи? — удивилась Рюэ. — Мы можем сегодня вечером успеть доехать до Майншпица. Вдруг сразу получится найти там этих двоих и прижать?

Полковник Штеллен вдохнул поглубже, затем медленно выдохнул и произнес: