Буйный бродяга 2015, специальный выпуск - Страница 6

— Что всё это такое?

И как было обещано, он получил ответ на свой вопрос, причём с иллюстрациями.

— Посёлок имени Парижской коммуны, является частью Заполярного кластера фрактального типа. В основе кластера лежит энергоблок из семи термоядерных реакторов и сеть установок беспроводной передачи энергии, вокруг которых выстраивается децентрализованная структура самоподобных жилых секторов, посёлков. Каждый посёлок включает в себя ядро, состоящее из модулей жизнеобеспечения, административных модулей, так называемых улья и акрополя, то есть модуля общественного проживания и блока социальных функций. Вокруг ядра формируется матрица жилых индивидуальных и семейных модулей, которые благодаря сверхпластичным полиматериалам могут быть собраны или демонтированы в течение кратчайшего срока и без ущерба для природы...

— Прошу тебя, — взмолился мало что понимавший Пётр Петрович, — Мне бы только крышу над головой и хлеба кусок.

И тут в самом деле ангел снизошёл на него. В воздухе появилось свечение и послышался голос:

— Следуйте за указателем, — перед глазами Петра Петровича вспыхнула светящаяся зелёная точка.

На чудесном подъёмнике он опустился к подножию вышки и его тут же подхватила самодвижущая дорожка и понесла куда-то в неведомую даль. Путь проходил через хвойный лес. Вначале он испуганно приседал, уворачиваясь от колючих веток, но вскоре понял, что дорожка проложена так искусно, что ветви не задевают едущего по ней. А ещё чуть позже он сделал открытие, что она окружена тем же чудесным куполом, что и остановка трамвая. Этот прозрачный купол преграждал путь ветвям и обеспечивал безопасность, не давая свалиться за пределы дорожки, но в то же время пропускал воздух, звуки и запахи.

В лесной чаще пахло влажной свежестью, грибами и хвоей. И вдыхая этот запах, Пётр Петрович чувствовал, что оказался в какой-то чёртовой глуши. Воздух был по-деревенски лёгок и чист. И казалось, вот-вот повеет ветерок и принесёт с собой столь знакомый с детства запах скошенной травы. Именно так пахло в деревне, где он родился и вырос. А ещё навозом с располагавшейся неподалёку птицефабрики, где работали его отец и мать, и где, как предполагалось, станет работать и он тоже. Вот уж повезло ему, что изменились времена и порядки. Впрочем, он всё-таки устроился работать на птицефабрику после того как она стала акционерным обществом. Новым хозяевам потребовались люди с прогрессивным мышлением и не в цехах, а в финансовом отделе. Это было ещё до челночного бизнеса, а заработанные деньги позволили поставить закупки ширпотребовских товаров на широкую ногу.

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — снова запел Пётр Петрович.

В конце концов, если не пропал он тогда, не пропадёт и сейчас. Пусть тут у них все равны, всегда найдутся те, кто захочет быть равнее других.

Вот с ними ему по пути, с ними он поведёт дело. А что всё бесплатно — так это хорошо даже, значит, и он может требовать себе кусок пирога, а аппетиты у него побольше, чем у многих других По пересекающимся и параллельным дорожкам перемещались люди.

Одни спешили, другие прогуливались, третьи сходили, прогуливались по лесу: в одиночестве, парами, группами, большими и маленькими. Доносились обрывки разговоров:

— За мембраной сегодня очень холодно. Ноль градусов, того и гляди пойдёт снег. В этом году даже по северным меркам лето очень холодное.

Прямо в лесу и по берегу реки стояли дома, одни побольше, другие поменьше. Часть из них была соединена длинными переходами. Никакого асфальта, никакого бетона, никаких проводов, экранов и рекламных вывесок.

В общем, никаких признаков цивилизации в понимании нормального человека. Всё это напоминало запрятанную в сибирской тайге лунную базу. Сферические и цилиндрические строения, соединённые переходами. И вся территория между ними тоже оказалась благоустроенной, словно в загородном пансионате: лужайки, скамейки, беседки, спортивные городки, на которых бегали и прыгали гибкие и стройные женские фигурки и атлетичные мужские тела.

Петр Петрович с превеликой радостью приметил лесную поляну, заставленную столами и стульями. Не иначе, это кафе или ресторан под открытым небом.

— Столовая, — гласила надпись, светившаяся прямо в воздухе и именно к ней подводил его зелёный огонёк гида.

Пётр Петрович проследовал в обширный зал столовой. В ней не было ни официантов, ни поваров за раздачей, да и раздачи никакой не было. Но за десятком столиков сидели люди и принимали пищу, а огонёк гида указывал ему на специальные автоматы, имеющим вид терминала для приёма платежей. Пётр Петрович ринулся прямиком к ним.

— Всё бесплатно. Такого счастья нет даже на небесах. Однако посмотрим, на что они тут способны.

Пётр Петрович застыл на мгновение, соображая, чтобы ему такое заказать и, наконец, выдал:

— Суп из белых грибов, стейк из мраморной говядины, шардоне, сыр бофорт с виноградом.

Он даже захихикал от удовольствия, предполагая, что ему сейчас скажет этот коммунистический кухонный автомат. Порекомендует взамен гречку с жареной колбасой или прочитает лекцию об экономии в потреблении и направит информацию о нём в органы. И каково же было его удивление, когда ему с извинениями сообщили, что заказ будет готов в течении двадцати минут ввиду его сложности, а шардоне в данный момент отсутствует из-за перебоев в снабжении и порекомендовали взять другой сорт белого вина.

— Нет шабле... Да я на вас жалобу напишу.

— Заявление о сбое в потребительском обеспечении автоматически отправлено в центр обработки заказов службы распределения.

— Ничего себе сервис.

— Да что толку, — прогудел подошедший к автоматам мужчина в тёртом синем комбинезоне.

Это был рослый, лобастый, с крупным носом и тяжёлым пронизывающим взглядом человек. Кого-то он тоже напоминал Петру Петровичу, но кого именно он понять не мог.

— Ведь некому в нашем секторе обрабатывать эти заявки и заниматься их своевременным обеспечением. Происходят постоянные сбои поставки товаров, не относящихся к категории необходимых. Вторую неделю ждём маслины и сыр из средиземноморских коммун. Хоть самому туда поезжай за ними.

Он покачал головой и сердито бросил автомату:

— Пиво светлое чешский сорт и креветки, стандартная порция, — подмигнул Петру Петровичу, — Трёхдневка была ударная на производстве.

Завтра махнём на озёра с друзьями. Тишины хочется и покоя.

Почти что мгновенно получив свой заказ из открывшегося в декоративной стене окошка, он отошёл и присел за ближайший стол. Одним глотком опустошил почти половину бокала и с аппетитом принялся за огромных креветок.

Пётр Петрович засуетился, почуяв удачу.

— Пива мне чешского светлого, — приказал он автомату и схватив кружку подсел за столик к мужчине, — Не помешаю?

— Отчего же. К пиву нужна компания. Мика, — протянул он огромную бугристую руку, — Вы я вижу тоже любитель пенного. А тут собирались завод закрывать из-за падения спроса. Нерациональное использование ресурсов, потребителей продукта нет, видите ли.

— А что, пиво местного разлива?

— Нашего завода, конечно.

Пётр Петрович хлебнул и у него вырвался радостный возглас. Пиво и в самом деле было отменное. Не в силах удержаться он опорожнил кружу почти до самого дна. От ароматного с тонкой горчинкой напитка у него закружило голову.

— Прекрасно. Вот настоящий нектар. Можно подумать, что из самой Чехии.

— Вы имеете в виду историческую Чехию? В исторической Праге бывать приходилось. Интересовался вопросом. Но вы не найдёте особых отличий, технология соблюдена полностью.

Пётр Петрович сходил за второй кружкой. Давно он не испытывал подобного удовольствия, вот так запросто попить пивка в хорошей компании. Это когда ещё был простым советским парнем и не начал заниматься делами. А потом уже всё время с нужными людьми до, бывало, свинячьего визга, а ещё позже, напротив, с оглядкой, дозируя и нормируя, и то, что положено по статусу.