Буйный бродяга 2013 №1 - Страница 3

Агония авианосца продолжалась очень долго в полной тишине, невыносимо затянувшись как для находящихся в зале, так и для двенадцати миллиардов участников дискуссии, находящихся в этот момент на связи. Гонсалес, продолжая стоять неподвижно перед членами Совета, вышел в Сеть, вывел на глазной экран главный ствол дерева дискуссии, просмотрел мельком статистику высказываний по ключевым словам, распределение мнений по коммунам, но вникать в эту математику не стал. Главное теперь — дождаться того момента, когда ему предоставят слово. Собственная судьба волновала его мало, но он обязан убедить Коммуну в том, что продолжение контакта является неминуемым и неизбежным. Пусть даже он останется в истории преступником — только бы те, что придут исправлять последствия его «преступления», двигались в правильном направлении.

Наконец, на экране все закончилось, но члены совета по-прежнему молчали. Так прошло еще минуты две, пока не раздался в полной тишине голос модератора Совета, Хадиджи Бондарь:

— Сколько же людей вы убили в итоге?

— Еще сто пятьдесят лет назад у нас это называлось «уничтожили солдат противника», — ответил Гонсалес. — И мы не так далеко еще ушли от эпохи последних классовых войн, чтобы стесняться таких выражений. И если говорить о солдатах, то таковых для предотвращения вторжения на Остров и полной дезорганизации армий двух военных блоков необходимо было уничтожить порядка ста тысяч.

— Чудовищно! — вырвалось у сидящего рядом с ней незнакомого Гонсалесу мужчины.

— Война без нашего вмешательства привела бы к куда большим жертвам. Я допускаю, что мы действовали не самым эффективным и гуманным образом. К сожалению, у нас не было эффективного оружия для нанесения точечных ударов по противнику, а применение технологий невоенного назначения для этих целей сродни стрельбе из пушки по воробьям, если вам зна кома эта идиома.

— Итак, вы превысили полномочия исследовательской экспедиции, вмешались в военный конфликт на первой же обнаруженной планете с разумной жизнью, вступили в контакт в нарушение всех полученных от Коммуны инструкций — и все это ради романтических надежд поучаствовать в настоящей революции? — не унимался незнакомый мужчина. — Назначенный координатором важнейшего проекта, вы повели себя как абсолютно безответственный, инфантильный индивидуалист!

— Коммуна дала нам разрешение на вступление в контакт в случае крайней необходимости, — оборвал его Гонсалес. — Никто, разумеется, не ожидал, что первая же наша экспедиция натолкнется на планету с разумной жизнью, более того — жизнью гуманоидного типа, более того — с развитой индустриальной цивилизацией, в ключевой момент ее исторического развития — когда первое рабочее государство, слабое, не оправившееся еще от последствий гражданской войны и разрухи, оказалось под угрозой уничтожения двумя империалистическими блоками в преддверии всемирной войны. Возможно, в следующий раз Коммуне нужно будет отбирать для разведки космоса людей, способных наблюдать, как двадцать восемь миллионов рабочих и крестьян, только недавно освободившихся от господ и хозяев, вновь оказываются обращенными в рабство. Для такой работы, наверное, нужны самые убежденные фанатики «своего пути», уникальности и бесценности опыта, полученного человечеством в ходе разрушительных войн, геноцида и тупикового развития бесперспективных социальных структур. Тех же, кто задумывался хоть раз, было ли обязательным и исторически необходимым вырождение и провал первой попытки построения коммунизма в двадцатом веке, лучше за пределы Солнечной системы не выпускать.

— То есть вам захотелось побыть богами? Выправлять одним нажатием кнопки неправильное развитие целой планеты? — раздалось из глубины зала, от кого — Гонсалес даже не заметил.

— Чтобы ни в коем случае не оказаться в роли богов, мы и предстали после всего перед планетой в человеческом облике. Мы объяснили, что случившееся — вовсе не чудо и не природная аномалия. Что обитатели планеты — не одни во вселенной, и что мы, пришельцы с далекой звезды, такие же люди, как и они — не терпящие угнетения и несправедливости...

— Вы, похоже, не понимаете, к каким последствиям привела ваша авантюра, — Бондарь взяла тот мягкий тон, который никому из хорошо ее знавших членов Совета не предвещал ничего хорошего. — Вы еще не понимаете, какую мутную волну подняли, какой бешеный всплеск ксенофобии и религиозного фанатизма вызвала ваша атака, как стремительно укрепились позиции самых отборных реакционеров перед лицом опасности из космоса, насколько оказались отброшены в своем развитии десятки государств. Ценой вашего локального успеха — если это можно назвать успехом — станет небывалый разгул фашизма...

— Именно поэтому, — голос Гонсалеса окреп, он понял, что обсуждение вышло, наконец, на правильный путь. — Контакт ни в коем случае нельзя прекращать. Именно поэтому мы должны продолжить начатое.

Последние сборы проходили без суеты, по-деловому. Еще раз проверили укладку рюкзака, прицепили всю положенную амуницию к поясу, Анфи пристегнула Нино каску на грудь слева, Нино же в это время проверяла тысячу раз уже выверенную длину ремня автомата. Как всегда, осталась неудовлетворена и чуточку, на полпальца, его подтянула.

— Теперь попрыгать, — скомандовала Анфи, и Нино попрыгала. Результатами обе остались довольны. Завершающим аккордом стал подшлемник, который Нино небрежно, по-мальчишески нацепила на затылок, а Анфи совершенно по-матерински разгладила и натянула на уши. Спорить по этому поводу девушки не стали, и у Нино появилась надежда на то, что удастся выйти из квартиры без ненужных осложнений. Однако это оказалось не так просто...

Целовались они, как всегда, взахлеб и самозабвенно. Маленькая Анфи вставала на носки, отчаянно цеплялась за ремешки разгрузки, Нино упиралась руками в дверь, пытаясь не свалиться под весом своего снаряжения и под напором нежности подруги. Наконец, невыносимо долгий последний поцелуй удалось прервать. Анфи смотрела на Нино снизу вверх, и в этом взгляде уже не было ничего от доброй мамы — теперь она походила больше на обиженного ребенка. Такие метаморфозы до сих пор смущали Нино, но они же и привлекали ее — через два года после знакомства в любимой по-прежнему оставалась загадка, ощущение тайны, и это лишь давало повод к дальнейшему взаимному узнаванию. А загадки еще оставались. Как этот уродливый рваный шрам чуть выше левой ключицы. И еще один, не столь глубокий, но заметный, на правой руке выше запястья. Никакие самые суровые и интенсивные расспросы, похоже, не могли заставить Анфи выдать тайну их происхождения — она уходила в глухую оборону и активно отшучивалась про канцелярские сражения.

— Пятьдесят дней... — с показной кислой миной на лице и задорными искорками в бездонных, золотистого цвета глазах Анфи шумно вздохнула.

— По крайней мере, отоспимся друг без друга, — улыбнулась Нино, и это не было шуткой. Пусть тренировочный лагерь «Демонова гора» и не является самым лучшим местом для отдыха, однако он будет отличным способом отрешиться от житейских проблем и суеты на полный цикл, а это иногда бывает просто необходимо.

— Издеваешься, вредина? — Анфи поймала правую руку Нино своей левой, их пальцы крепко сплелись. Нежно-голубая кожа Анфи выдавала в ней потомка колонистов с Северного Континента, причем очень чистого рода, из тех, что лет тридцать назад с пеной у рта доказывали бы полное отсутствие в своих жилах крови аборигенов. Тонкие аристократические пальцы, столь же тонкие и изящные черты лица — все говорило о знатном происхождении. Впрочем, времена, когда в фиолетовых рабочих кварталах на подобную внешность смотрели косо, давно уже прошли. О какой нетерпимости можно говорить в космополитичном городе, где самое большое в стране количество выходцев не из другой страны даже — с другой планеты?

Полной противоположностью ей была Нино: темно-фиолетовая кожа уроженки центральных гористых областей Острова, лицо, завзятому ценителю женской красоты показавшееся бы грубоватым (для Анфи, впрочем, не было во всем мире лица милее), да и выговор, если прислушаться, типично горский. Много таких молодых людей в последние годы устремлялось по революционному набору на предприятия побережья — объявленная правительством страны вторая фаза построения социализма требовала значительных людских ресурсов. Однако даже в периоды самого интенсивного экономического роста никто не снимал с рабочего класса еще одной ответственной задачи — защиты своей страны. Именно поэтому сегодня Нино собиралась вовсе не на работу.