Будущее есть. Горизонты мечты - Страница 56

Когда флаер завис над скрывающими землю кронами деревьев на высоте метров в тридцать, Лада уже была в грузовом отсеке, пристегивая поясной карабин к кольцу на конце тонкого эластичного троса.

—Опять собираешься лететь? — раздался в ушах голос Самира. Пилот старательно и не без ехидства изображал удивление. В самом деле, любовь к подобным трюкам более приличествует подросткам, нежели женщине в возрасте за тридцать. Но Лада все равно легла на пол отсека, раскинула руки в стороны, закрыла глаза, расслабилась и скомандовала:

—Давай!

Люк распахнулся, и она полетела вниз. Две секунды свободного падения, не подсчитала — просто отметила Лада уже в воздухе. Две секунды — ничтожный промежуток времени при наличии опоры под ногами, и прочувствовать всю его мучительно-сладкую длительность можно только в воздухе. За две секунды можно издать торжествующий крик, ощутить спиной, затылком, руками, всем телом стремительный напор воздуха, почувствовать себя одновременно и центром мироздания, вокруг которого вращается все сущее, и ничтожной песчинкой, затерянной на краю Вселенной. Можно даже определить, когда кончатся эти две секунды, чтобы в нужный момент ухватиться за карабин, изменить положение тела и приготовиться к испытанию на себе силы упругости троса, к унизительному, но, к счастью, недолгому болтанию вверх-вниз, служащему расплатой за абсолютную свободу полета.

Опустившись, наконец, на землю между огромных яблонь, Лада огляделась в поисках уборочного кибера. Тот застыл между двух деревьев, словно в осознании собственной неловкости виновато и недоуменно разведя в стороны манипуляторы. Могучая машина выглядела сейчас жалко, насколько вообще может выглядеть жалко пятиметровый исполин с десятиметровым размахом механических рук. Возле него бестолково толклись казавшиеся совсем маленькими служебные машины.

— Что с ним? — спросил Самир.

— Кажется, полетела система сбора.

— Инструмент спускать?

— Пока не надо.

Лада подошла к киберу спереди, стала на специальную ступеньку и приложила ладонь к отливающему серебром корпусу машины. Перед ней сразу же загорелся сенсорный экран. Когда-то ей было непривычно работать со столь архаичными устройствами, но теперь, после пяти лет на Периферии, она вполне освоилась со старой техникой. Вывод информации на глаз, конечно, удобнее, как и нейроуправление, но требовать подобного от киберов столетнего возраста не приходится.

— И что там? — ее напарнику наверху не терпелось действовать. Лада его понимала. Всего две недели на новой работе, масса свежих впечатлений. Когда-то и она была новичком в Саду.

А дело-то серьезное.

— Критические ошибки в системе сбора и системе сортировки. Плюс механические повреждения, без них в таком случае не обходится. Тут мы ничего не сделаем, надо связаться со станцией, пусть чинят его в боксе. Ходовая в порядке, к ночи он туда доберется.

— Точно ничего нельзя сделать? А служебную технику куда девать?

— Перевести в соседний сектор, я думаю. Ладно, ты пока свяжись со станцией, а я попробую что-нибудь сделать с манипуляторами. В таком виде он далеко не уедет.

Широко раскинутые манипуляторы кибера терялись в кронах деревьев. Ладе приходилось складывать их вручную, что в подобных моделях совсем не легкая задача. К тому же, не на каждую команду машина реагировала. Несколько раз неосторожное движение руки по сенсору вызывало град спелых тяжелых плодов.

— Сегодня завершена очистка океана в районе Босваша, — сказал Самир. — Только что в новостях появилось. То есть теперь Атлантика такая же прозрачная и незамутненная, как в доисторические времена. Здорово, правда? И быстро. У меня прадед Средиземноморье чистил, рассказывал, как тяжело было. Героическая эпоха…

— Угу, — только и ответила Лада, сосредоточенная на борьбе с непокорной машиной.

— Слушай, а если работы завершены, чистильщики не все ведь домой вернутся? То есть на Периферии плотность населения возрастет…

— Нас тут уже чересчур много, — Лада любила поддразнивать пилота таким образом. — На этом участке я бы и сама справилась.

— Да ну?

Манипулятор, застрявший между двух веток, судорожно дернулся, наверху что-то хрустнуло, и он, наконец, освободился.

— Конечно, — Лада решила дать передохнуть уставшим пальцам.

— А кто ж будет твои прыжки в неизвестность контролировать? — недоверчиво спросил Самир.

— Программу сотворить — две минуты.

— Две минуты? Чтобы ноги переломать?

— Ты прав, — Лада замолчала, делая вид, что серьезно задумалась. — Три минуты — вместе с отладкой и проверкой параметров системы, — улыбнувшись, она взглянула наверх.

— Так ты программисткой была? — спросил Самир.

Улыбка Лады погасла.

— Лада?

Молчание.

— Я помню, о чем мы договорились. Больше не буду расспрашивать тебя о прошлой жизни.

Молчание. Лада вновь сосредоточилась на манипуляторах.

— Извини.

Молчание.

Наконец, кибера удалось привести в пригодное для перемещения состояние. После задания маршрута Лада отошла от него, наклонилась за упавшим яблоком, и в этот момента Самир вновь отозвался:

— Прими картинку. Я тут наблюдал за тобой сверху, вдохновение накатило, и…

Лада невольно улыбнулась, когда вывела рисунок на глаз. Это был шарж в обычной манере Самира: гигантское чудище, представляющее собой смесь паровоза, танка и уборочного кибера, с черной драконьей головой, извергающей струи плазмы, и против него — она сама, с мечом в одной руке и лазерным диагностером в другой, с закопченным лицом и прожженной во всех «деликатных» (как говорили в древности) местах одеждой.

— Ну как? — Лада, конечно, не видела лица пилота, но по голосу почувствовала, как он довольно ухмыляется.

— Очень хорошо, мне понравилось, — невозмутимо ответила она. — Себя ты изобразил убедительно, отличный автопортрет. Я только не поняла — что это на рисунке за девушка и почему она тебя так не любит?

Самир расхохотался.

— Ладно, давай наверх.

— Яблоко будешь? — Лада уселась в кресло рядом с Самиром. Пилот управлял медленно набирающим скорость флаером, одновременно обрабатывая в несколько потоков информацию из Сети. Глаза его были закрыты, тело казалось совершенно расслабленным, и только едва заметное подрагивание век и лежащих на подлокотниках кресла пальцев выдавало напряженную работу мысли. Впрочем, на предложение перекусить Самир сразу же отозвался.

Внизу на десятки километров во все стороны простирался Сад — гигантский производственный комплекс, крупнейший в своем роде в Евразии. Сад снабжал каждый год свежими фруктами весь континент от Британских островов до Камчатки. Но у самого Сада были серьезные проблемы со снабжением. В незапамятные времена он получил статус периферийной зоны, что значило — его развитием Коммуна озабочена во вторую очередь, как объекта, не являющегося жизненно важным для человечества.

— Что смотрел? — спросила Лада у пилота, похрустывая яблоком.

— Дерево обсуждения вокруг дискуссии об анархистах. Сегодня же будут дебаты в Токайдо.

— А, ну да. Нашли проблему, честное слово. Лучше б провели дискуссию по поводу Периферии. Когда у нас, интересно, будет техническое перевооружение? Каждый год эта «битва за урожай». Сколько я тут работаю — ни разу не обходилось без аврала в конце уборочного сезона.

— Ну так на то мы и Периферия. Со времен Первых Коммунаров так повелось. «Наши дети не должны голодать» — главный закон.

— Как будто не мы наших детей кормим, — Лада отмахнулась рукой с огрызком. — Я эти яблоки со времен интерната запомнила.

— Говорят, это все оттого, что управляющие машины, установленные при Первых, были настроены на жесткую экономию ресурсов, мир ведь стоял на пороге экологической катастрофы, а теперь времена изменились и…

— Да, видно настоящего художника! — со смехом перебила Самира Лада. — От машин времен Первых даже блоков памяти, наверное, не осталось — вся информация перенесена на новые носители. Нет, тут дело в другом…