Будни и праздники - Страница 12

Телефон затрезвонил в половине шестого.

— Как дела? — участливо спросил Карл.

— Нормально, — ответил я. — Несу на машинку.

— Будет готово — зайди.

В первом, забракованном варианте вымарал слово «дамы», вместо «многоуважаемые» вписал «досточтимые» и отнес в тайпинг-офис.

— В шесть ноль-ноль, — сказал я, — должно быть готово.

На этот раз Карлу понравилось все — от начала до конца.

— Совсем другое дело! — удовлетворенно воскликнул он. — Оказывается, умеешь работать. Поздравляю.

— Спасибо, господин Карл. — А что с оповещением?

— Удалось предупредить шестерых. Господин Фикс просил передать — будет обязательно. Господин Брзо — тоже. Но вначале меня обругал.

— А, старый брюзга. Шумит, да бестолку. Когда-то он был моим начальником, вот уж бушевал! Но видишь ли, Чек, времена меняются. Теперь этого Брзо я могу раздавить, как букашку. Кому еще звонил?

— Госпожа Нетке к телефону не подошла…

— Что? Да ты в своем уме? Госпожа Нетке уже двадцать лет как похоронена!

— Но она в списках…

— В качестве почетного члена!.. Неужели и другим… м-м-м… дамам звонил? — с усмешкой спросил Карл.

— Да, но трубку не берут.

— Естественно. Они тоже почетные члены… Да, Чек, с тобой хватишь позора. Весь город завтра будет хохотать. Не над тобой, Чек, надо мной. А надо мной смеяться нельзя. Надеюсь, ты уяснил это.

Карл придавил, как клопа, красную кнопку рядом с телефонным аппаратом, и появилась Ри.

— Пожалуйста, Ри, помоги Чеку оповестить наших многоуважаемых представителей. Чек предупредил кое-кого, но маловато. — Ри с ненавистью взглянула на меня. — Я понимаю, рабочий день закончился. Но что делать! Срывать совещание из-за нерадивых служащих не могу. Не теряйте времени, за работу!

Ри откровенно меня ненавидела. А я старался на ее колкие взгляды не реагировать. Ведь можно девушку понять. Если бы не я, она бы давно отдыхала…

Из глубин своего стола Ри извлекла список с фамилиями и телефонами. В отличие от списка, которым руководствовался я, здесь на полях были пометки: «ум. поч.» (умерший почетный член), «бол.» (болен), «не б.» (не беспокоить). Умершие почетные члены занимали добрую половину состава. Пятеро — больные. Десятерых не беспокоить. Сколько ненужных звонков!

Ри заметно подобрела, увидев, что звонить нужно лишь четверым. Пока она сообщала им о завтрашнем совещании, я наблюдал за девушкой, удивляясь ее умению так виртуозно и музыкально говорить — не слова, а соловьиные трели!..

Сладкие рулады быстро отзвучали, и я сказал Ри:

— В вас можно было бы влюбиться. Если бы…

— Если бы?.. — равнодушно подхватила Ри.

— Если бы в вас было больше доброты и… душевного тепла.

— Это еще зачем? — удивилась Ри и иронично меня оглядела. Ее туфельки быстро заскользили по коридорным коврам, — отправился домой и я.

Ну и денек был сегодня — еле выдержал!

Заметил первую звездочку — она пряталась за облетевшими ветвями высоченного тополя. Так же прячется Роб где-то на безлюдных улицах города… Придет ли он ко мне? Состоится ли новая задушевная встреча?

До самого дома наблюдал за этой симпатичной звездочкой. Из-за черной решетки ветвей она вырвалась вдруг на простор и радостно засияла. На душе стало хорошо, и я поверил, что Роб обязательно придет и, возможно, встретится со своей потерянной любовью… Но правильно ли поступаю я, выискивая тропы в мир ушедшего и невозможного, пытаясь воскресить былые чувства? Не знаю. Мне хотелось, чтобы Роб был счастлив…

Весь вечер я ждал Роба, слонялся бесцельно по комнатам, даже заглянул, стараясь убить время, в сочинения Карла Великого. Роб не появился.

Карл, как ни странно, не потревожил меня ни разу. Зато ночью я вскакивал несколько раз — чудились телефонные звонки и тягучий раздраженный голос…

Новый день начался с небольшого совещания у Карла. Он поручил мне и Ри подготовить зал, припасти карандаши и бумагу, пригласить на заседание клерков из офиса-двенадцать. Мне дал задание: подготовить на самой хорошей бумаге тексты выступлений.

И началась беготня. Офис-четыре — тайпинг-офис — кабинет Карла.

Не самой лучшей оказалась бумага… Слишком узкие поля с левой стороны текста… Обращение напечатано мелким шрифтом… Нужна запятая, не точка…

Каждый раз находились недоделки. К обеденному перерыву, наконец, горячка схлынула. Карл, взглянув на последний машинописный вариант, махнул рукой:

— Придется обойтись этой бумажонкой.

Перерыв принес тишину и покой. Сотрудники торопливо спустились вниз, а я закрылся в своем офисе-четыре. Денег не было, и рассчитывать на обед не приходилось.

Ближе к двум я подумал: а не попросить ли взаймы еще раз? Попробую, попытка не пытка.

Усатый молодой человек за стойкой опять спросил:

— Будете обедать?

— С удовольствием, — вздохнул я. — Только в долг.

— В долг не обслуживаем, — ответил молодой человек и зашуршал бумагой. В этот раз он не отвернулся, изучающе посмотрел на меня. Я поблагодарил его глазами и был искренне рад: даже в этом, насквозь казенном учреждении есть отзывчивые люди…

Пообедать, однако, не удалось. Опять навстречу спускалась Ри и негодовала.

— Господин Карл ищет вас целый час!

Вхожу в кабинет к Карлу.

— Где выступления! — закричал он.

— На вашем столе.

— Покажи!

— Были здесь…

— Скоро заседание, а ты!..

— Сейчас, господин Карл…

Несу в машбюро вторые экземпляры. Девушки начинают печатать. Вбегает Ри.

— Немедленно к господину Карлу!

— Скажите, сейчас.

Ри в ужасе округлила глаза и исчезла. Через минуту появилась опять.

— Вас зовет господин Карл.

— Но еще не готово! — возмутился я.

— Он сказал, выступления нашлись.

Девушки, которым я, наверное, в сотый раз навязал надоевшие тексты, выхватили то, что успели напечатать, и разорвали в клочки.

Около трех в приемной появился представительный, одетый с иголочки господин с двумя молодыми людьми. Карл встретил его сдержанно, но достаточно любезно и пригласил в кабинет.

— Нефтяной король, — с гордостью сообщила мне Ри.

Вскоре пришел еще один босс, тоже с сопровождением, и Ри успела шепнуть:

— Автомобильный король!

Стали заходить еще, еще — один представительней другого. Ри учтиво провожала их в апартаменты Карла, сообщать о них уже не было времени.

Появились высшие военные чины с адъютантами и советниками, и Карл пригласил собравшихся в зал.

В зале я сел на специально отведенное для меня место — за крохотный столик сбоку. Еще один столик заняли две стенографистки. Ри на всякий случай была около меня и успела двумя-тремя словами охарактеризовать почти всех присутствующих.

Высокие представители расположились с двух сторон длинного стола, а карловские клерки сбились в робкую кучку в самом углу зала.

Карл произнес пышную речь. Пока он виртуозно, с большим подъемом читал вступительное слово, я с понятным любопытством приглядывался к вершителям судеб — государства, а может быть, и всей земли. Шутка ли сказать — фирма этого господина строит самолеты, этого — добывает нефть, этого — плавит руду… В сущности, я сейчас видел самых могущественнейших представителей делового мира. Тех, кто поддерживает Карла, и на кого опирается он сам. А ведь самые обыкновенные люди — старые и молодые, толстые и худые, лысые и с модной прической. Одинаковыми у них, пожалуй, были только глаза — цепкие, внимательные, беспокойные. Видят зорко, но прямо не смотрят — никогда не узнаешь, что замышляют руководящие ими мозговые центры… Но вот что поразило больше всего — руки! Если на зеркальном карловском столе проживали два чудовища, то здесь их паслось целое кровожадное стадо.

Начались выступления. По вопросу увеличения оборонной и наступательной мощи вооруженных сил Карл предоставил слово… министру обороны! Да, да, министр обороны тоже участвовал в этом важном заседании. Он резко встал, сверкнул белками глубоко посаженных глаз и стал вдохновенно говорить: