Будни «Чёрной орхидеи» (СИ) - Страница 279

Он знал этот брелок.

Он его помнил, потому что сам и купил во время одной из вылазок.

Стоило нажать на живот этому странному зверю, представлявшему собой среднее арифметическое между обезьянкой и медведем, как оно начинало пищать фразу, состоящую из трёх слов.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я…

Гаррету в магазине, торгующем подобными мелочами, не нравилось. Он тянул Роуза на выход, говоря, что сувениры не обязательно покупать в каждом населённом пункте.

– Она смешная, – заявил Роуз, повесив безделушку на мизинец и покачав ею в воздухе.

– А если тебе палец показать, тоже смеяться будешь? – спросил Гаррет.

– Нет, – произнёс Роуз, прихватывая зубами край нижней губы.

Получилось немного вызывающе.

Гаррет закашлялся, поняв, в каком направлении мыслит Роуз. Как умудрился интерпретировать сказанное, вывернув вопрос наизнанку и превратив его в нечто пошлое.

Роуз усмехнулся и отдал деньги за свою диковинную живность. То ли обезьянку, то ли медвежонка.

– И этому человеку почти девятнадцать лет. Да у тебя же детство в заднице до сих пор играет, – усмехнулся Гаррет, когда они покинули магазин.

Роузу ничего не оставалось сделать, кроме как улыбнуться обезоруживающе. Гаррет потрепал его по волосам и потащил в ту часть торгового центра, где находились многочисленные забегаловки, торгующие фаст-фудом.

Минимум пользы. Максимум удовольствия.

Вспоминая реакцию Гаррета на брелок, логично было предположить, что он к вещице и не прикоснётся. Однако всё получилось наоборот. Гаррет взял зверушку себе, и сейчас она смотрела на Роуза, покачиваясь на застёжке дорожной сумки. Конечно, она могла быть другой, просто идентичной, но Роуз чувствовал: та самая.

Он потянулся, чтобы потрогать игрушку, но в последний момент отдёрнул руку и отошёл на несколько шагов назад. Попятился, словно собирался с минуты на минуту выскочить из комнаты и броситься бежать, как можно дальше и как можно быстрее, искренне надеясь, что Гаррет не кинется его догонять. Гаррет мог так поступить, у него на то имелось немалое количество причин, если говорить начистоту.

Обернувшись, Роуз заметил не менее знакомую, чем брелок, куртку с многочисленными надписями и значками. Пока зачарованно таращился на неё, появился и Гаррет.

За то время, что они не виделись, он не изменился до неузнаваемости. В общем-то, это было закономерно. Прошло всего лишь два месяца, а не два года и уж тем более не два десятка лет.

Гаррет лишь подстригся немного короче, чем прежде и умудрился немного загореть. Скорее всего, отправился в одиночестве на отдых в южную страну, где яркое солнце появляется чаще, чем раз в полгода.

В остальном, он был всё тем же Гарретом Марвелом с льняной чёлкой, достаточно надменным взглядом серых глаз, чуть вздёрнутым носом и небольшой щербинкой между верхними зубами.

Всё тем же Гарретом Марвелом, по которому Роуз невозможно, невыносимо, невообразимо скучал всё это время. И едва ли на стенку не лез от осознания, что собственноручно разрушил отношения, возникшие между ними.

Усилием воли Роуз заставил себя продолжить смотреть на него, благополучно подавив порыв выскочить из комнаты стремительно, сбивая Гаррета с ног и не реагируя на оклик.

– Если посмотреть на все эти необыкновенные явления вместе, скорее всего, с каждым хоть что-то маловероятное да происходит. Я, например, мог бы попасть под дождь из лягушек. Или высадиться на Марсе. Жениться на английской королеве или несколько месяцев в одиночестве болтаться в море, находясь на грани жизни и смерти. Но со мной приключилось кое-что другое. Среди всех многочисленных жителей Бристоля именно я оказался соседом Розарио Чарльза Астерфильда, – произнёс Гаррет, притворяя дверь и прислоняясь к ней спиной, тем самым, лишая Роуза возможности совершить стремительный побег.

– Флориды. И соседом Марго Рот Шпигельман, – поправил Роуз.

– Это он. А я говорю о себе, – Гаррет одарил его лёгкой полуулыбкой. – Наконец-то я нашёл тебя в этом бумажном городе.

– Ты…

– Все совпадения не имеют ничего общего со случайностями.

– Долго искал?

– Наверное, тут стоило бы рассказать невероятную историю, наполненную многочисленными подробностями, достойными шпионского детектива, но на деле всё гораздо прозаичнее. Счастливое стечение обстоятельств. Удивлю, наверное, но в этом университете работает дальняя родственница моего отца. Потому я давно знал, что ты здесь, однако не стал сразу появляться на пороге. Просто дал время подумать.

– Над своим поведением? – усмехнулся Роуз, понимая, что его отпускает, и дрожь не имеет ничего общего со страхом; просто последствие прогулки под ливнем.

– Над ошибками. Персональными и совместными. И о том, что три попытки даются не просто так. Две, чтобы набраться опыта. Третья, чтобы больше не оступаться и применить полученные знания на практике. Две мы бесславно спалили, осталась последняя, и я не хочу её упускать. А что скажешь ты?

Роуз не ответил. Вместо этого подошёл к дорожной сумке Гаррета, отстегнул брелок и, держа его на вытянутых руках, надавил зверушке на живот, слыша, как по комнате разносится немного писклявый электронный голосок.

Я люблю тебя.

– Вот, что я скажу, Гарри.

*

С некоторых пор он полюбил это место.

Ему импонировало и местоположение – недалеко от академии, всего-то минут пятнадцать медленным прогулочным шагом – и ненавязчивый, а не стандартно-агрессивный аромат кофе, витавший в воздухе, и тишина зала.

Сидя за угловым столиком, Кэндис мог работать в своё удовольствие, не отвлекаясь ни на что. Недолго, на самом деле. Время его пребывания здесь варьировалось от получаса до двух. В зависимости от того, когда именно заканчивались занятия в университете и сколько свободного времени у него оставалось.

После занятий он не ехал домой, предпочитая наведываться сюда, заказывать себе какой-нибудь напиток – не обязательно кофе – и доводить до ума идею очередного романа. Кэндис пока не знал, какая судьба ожидает его новую работу, суждено ли ей будет увидеть свет, появившись на бумаге, или она так останется историей, рассказанной, но не нашедшей своего читателя. Его это мало заботило. Он просто писал, потому что ему этого хотелось.

Теперь, правда, немного иначе относился к процессу творчества, не зарывался в него с головой, убегая от реальности, а больше наблюдал за героями со стороны. Впрочем, меньше любить их от этого не стал.

Сейчас у него на примете было несколько идей, и он прикидывал, какую из них стоит реализовывать первой, прописывал портреты главных героев каждой задумки, размышлял о возможных поворотах сюжета.

«Призрачные мальчики» увидели свет в начале осени и были довольно тепло встречены публикой. О них хорошо отзывались и обычные читатели, и литературные критики. Это вселяло надежду и подталкивало к дальнейшим свершениям. Не топтаться на месте, а продолжать самосовершенствоваться.

Как и полагается, Кэндис получил несколько авторских экземпляров. Почти сразу их раздарил определённым людям. Большинству – лично в руки, и только одному человеку передал через курьерскую службу.

Сомневался, что поступает правильно, но не смог удержаться. В конечном итоге, смирился и решил для себя, что теперь книга его собственностью не является. Не столь важно, как с ней поступит адресат послания. Может прочитать и поставить на полку, может вырвать все страницы и растопить ими камин.

Личное дело.

Пусть сам решает.

Кэндис не рассчитывал на восторженную рецензию. И на скупую похвалу, признаться, тоже. Просто хотел донести до сведения, что не пропал окончательно, не сгинул в водовороте жизни и не начал продавать себя в придорожном баре за порцию дешёвого пойла, как пророчили ему в былое время, отправляя на все четыре стороны из дома.

Книга была, наверное, не таким уж великим достижением – всего лишь первый шажок на пути к успеху, но Кэндис и этому радовался.