Будни анестезиолога - Страница 8

– Дмитрий Сергеевич, ну чего вы замолчали? Расскажите что-нибудь еще.

– Ну что тебе сказать, Люся, – задумывался Дубровский, – когда я буду тебя е…, я надену два гондона. – И с угрозой в голосе добавлял: – И они порвутся!

Загадка, что такой интеллигентный образованный врач, причем уже не молодой, с опытом работы в серьезных клиниках, делает на «неотложке», мучила недолго: Дима попивал. В течение суток он потихоньку прихлебывал из плоской фляжки, поддерживая себя в тонусе, а после работы уже не таясь выпивал из горлышка поллитровку. Но если тонус в течение дня переходил границу, Дима срывался и начинал сознательно напрашиваться на неприятности. Было, однажды он оказался на вызове у своего старого приятеля. Случайно или нет, возможно, тот сам попросил прислать именно Дубровского, не суть. Суть в том, что встречу решили отпраздновать. После того, как они на троих с фельдшером скушали две по ноль-семь, приятель неожиданно умер. Видимо «Скорую» он все-таки вызывал не зря, оказался у него инфаркт. Реанимировав приятеля, для чего хватило одного разряда дефибриллятора, Дима продолжил вместе с ним праздновать, благо появился еще один повод, пока более-менее трезвая фельдшерица не взяла инициативу на себя и не организовала транспортировку обоих в больницу. В больничном дворе какая-то сволочь из окна наблюдает картину у приемного покоя: подъезжает «Скорая», выходит врач, падает. Тетка-фельдшер выкатывает носилки с больным и падает вместе с ними тоже. По двору ползают уже трое, потом больного волокут по земле и кое-как затаскивают в приемное отделение. Сволочь звонит на 03: тут ваши доктора по двору ползают, на ногах не стоят, как можно? Не иначе пьяны. Тут же линейный контроль, Дубровского тащат на экспертизу. Дима признает: «Зачем экспертиза? Да, в говно, отпираться не буду, поехали сразу к главному». Летом главврач в отпуске, за него оставалась тетка, кажется заместитель по оперативной работе. Только она собралась произнести речь о недопустимости пьянства и принятии самых жестких мер, как Дима подошел к ее столу и, вытащив из штанов свое, по рассказам очевидцев, нехилое хозяйство, разложил его на столе:

– Смотри, Марина, это – х…! Ты это видела? Смотри и запомни, ты такого больше никогда не увидишь!

С заместителем главного врача случается истерика, вопли, нашатырь. Дима хватает фельдшера и исчезает. Про неподписанный приказ об увольнении вспоминают на следующий день, а назавтра Дубровский уже трезв, выбрит, пахнет одеколоном и готов к любой экспертизе. За демонстрацию гениталий руководство уволить его не решилось, да и нету такой статьи в Трудовом кодексе.

Умер Дубровский от рака легкого. Не удивительно, за сутки он выкуривал по 5–6 пачек сигарет. Всем казалось, должен был понять, что у него рак, иди к онкологу, еще есть шанс полечиться, но Дима отправился к знакомому участковому, втер ему, что простудился, заболел пневмоний и выпросил направление на физиотерапию. После очередного сеанса, дойдя до дома, выпил водочки и помер, кажется от кровотечения. Все удивлялись: вот придурок, ну не мог же он не знать, что у него рак, какая тут к чертям физиотерапия? И я тогда поддался общему мнению: совсем Дима пропил мозги. А сейчас сомневаюсь, а может и нет? Может, зная, что его ждет, и решил ускорить конец?

Почти одновременно со мной на «Скорую помощь» пришли двое докторов, оба отставных флотских офицера. Про одного вспомнил недавно, прочитав статью в газете: «Замглавы ХМАО (видимо Ханты-Мансийского автономного округа), выпавшему из лодки, могло стать плохо с сердцем». Естественно, плохо, наверняка ребята перебрали перед поездкой. Не удержался в лодке замглавы и выпал.

Помню, однажды был у меня похожий случай, когда я, будучи еще врачом-интерном, был приставлен к старшему товарищу. Катался с ним на «Скорой», таскал чемодан. В общем, насколько мог старался быть полезен. Каким доктор был специалистом, мне тогда судить было трудно. Мне вначале казалось, что был. Настораживало, что после армии отработав кучу лет в солидной клинике, в кардиореанимации, заканчивал свою жизнь простым врачом «Скорой помощи». Но я был молодой, не лишен иллюзий, нравится человеку работать на «Скорой» – пусть работает. Мне поначалу нравилось. О настоящей причине я, да и никто поначалу, не догадывался. Надо сказать, что доктор выглядел весьма прилично и, что самое странное, разговаривал практически без мата. В общем, производил впечатление интеллигентного человека. Догадаться, что он успел принять на грудь, можно было, только когда водка валила его с ног.

Поздний вечер, просим у диспетчера разрешения заправиться. Водитель предупреждает: бросайте сигарету, подъезжаем к заправке. А в те годы на «Скорой» были исключительно «рафики», продукт латвийского автозавода в городе Даугавпилс, фантастический гибрид автомобиля «Волга» и микроавтобуса. Спереди одно место, остальные сидят сзади, в неотапливаемом салоне, глядя на свет через окошечко в перегородке. О том, что через год эксплуатации еще работали стеклоподъемники, говорить было смешно. Доктор отвечает: «Ага, сейчас», – открывает дверь и выбрасывает окурок наружу. Нас предупреждение не касалось, мы с фельдшером дремали в салоне. Одно плохо – в этот момент водитель совершает резкий маневр, левый поворот с Песочной набережной, где поворот налево был, как и сейчас, запрещен. Поворачивает резко и, естественно, смотрит налево. Дверь, хлопнув, закрывается. Заправились, водитель садится на свое место, выезжает с заправки и, проехав почти до Петровского стадиона, неожиданно тормозит, просунув голову в окошко перегородки, спрашивает: «Слушайте, а доктор что, у вас сидит?» – «Да нет у нас доктора, чего ему у нас делать?» – «А где он?» – «А черт его знает». И действительно, на сиденье в кабине лежит только полушубок, который доктор накидывал на плечи, а вот хозяина полушубка внутри нет.

Поехали обратно к заправке – нету. Спросить некого, вечер, на улицах пусто, мороз. Заправщица отвечает, что вроде проходил какой-то мужичок в белой одежде, но не приглядывалась. Катаемся вокруг – никого. Выхода нет, надо звонить на центр, сообщить, что доктора потеряли. Видимо, мы оказались не первые, у кого возникала такая проблема. Диспетчер только спросил, много ли доктор выпил, посоветовал поискать еще, ну а нет, так нет, езжайте на станцию. Доктор не иголка, хотя тоже может завалиться так, что не найдешь. А где там искать? Напротив заправки суд, дальше какие-то промышленные здания, все закрыто. Поехали домой. На станции уже ждет ЛКС, линейный контроль, начинают допрос: с кем он пил, почему вы этого не заметили, не подали сигнал, как он вообще мог выпасть, почему был не пристегнут? Я интерн, с меня спроса ноль, зато доверяют: «Будешь до утра за доктора. Появится ваш – звоните, приедем».

Так я практически в первый раз стал самостоятельным врачом «Скорой помощи». Уехали на вызов, возвращаемся, диспетчер встречает:

– Нашелся ваш доктор, не волнуйтесь.

– Выпивший?

– В говно! Вон он, спит на топчане.

– Ну что, теперь его уволят?

– А нет, ЛКС снова приезжала, уехала, он оказывается на больничном. У него больничный с сегодняшнего утра. Только непонятно, где он его взял. Так и лежит, накрывшись этим больничным листком.

– А смотрели, ничего не сломано? На приличной скорости выпал.

– Да вроде ничего, пришел сам, сказал, что он везучий, и упал спать. Только рожа поцарапана.

И действительно, доктор храпит на спине, а на груди листок, бюллетень, выданный якобы еще вчера, в районной поликлинике. И диагноз: стенокардия. Не придраться, плохо стало с сердцем. Где он достал больничный, как успел сориентироваться – непонятно, но ничего не поделаешь, действительно опыт. Проверили участкового врача, все чисто, по документам у него накануне на приеме этот пациент был, больничный выдавался. Личных отношений между ними не прослеживалось.

А доктора жаль, доктор был не самым бездарным, хотя и оказался редкостным контрацептивом. Месяца через два его все-таки уволили за пьянку, настучал кто-то из фельдшеров, учуяв запах. Он поболтался еще пару лет по разным «неотложкам», куда в те годы брали всех, и во время очередного запоя залез в петлю. И надо сказать ему спасибо, повесился грамотно, так, чтобы наверняка, не доставив коллегам лишних забот. Разве что заехать, констатировать смерть.