Будет больно (СИ) - Страница 7

Мы сверлим друг друга взглядами, пока Лиза снова не цепляет маску милейшей женщины и не спрашивает:

— Завтракать будешь?

Может, взломать медицинскую базу и проверить, не наблюдалась ли она у психиатра? Такие изменения навевают мысль о шизофрении. Тоже взяв себя в руки, отвечаю:

— Буду.

— Сейчас приготовлю.

Господи, не женщина, а милейшее создание. Теперь я понимаю, почему отец не просто трахнул ее пару раз, а женился.

Лиза уходит в кухню, а я снова закуриваю, и тут в кармане вибрирует телефон. Достав его, смотрю на экран. Опа! Вовремя.

— Да, — отвечаю, сдвинув слайдер.

— Привет, дружище, — радостно говорит Антоха. — Пробил я твою мачеху.

— И? — тороплю его, оглядываясь на дом.

— Девичья фамилия ее Калиновская, зовут Елизавета Ивановна. Мамка еще подняла старые записи, свидетельство о рождении тоже есть на это имя. Ну, больше из ЗАГСа ни хрена не достать, ты ж понимаешь. А, ну еще детей у нее нет.

Как будто я сам этого не понял.

— Спасибо, Тох.

— А ты почему сам ее не пробил?

— Я программист, а не хакер.

— Ой, Вадим, ты еще в школе взламывал электронные дневники и правил всем оценки.

Было в моей жизни и такое, но тогда казалось, что это забава, а сейчас осознаешь, что это нарушение закона. Хотя ради такого дела можно попробовать.

Попрощавшись с Антоном, я возвращаюсь в дом. Лиза колдует возле плиты, делая вид, что не замечает моего присутствия. Оно мне и не надо. Молча пересекаю кухню и иду наверх. В комнате открываю ноутбук, пару минут смотрю на экран, сомневаясь, а потом ищу Калиновскую Елизавету Ивановну.

Вроде бы все чисто, но я упорен в своих поисках. После всех баз данных просто вбиваю ее имя в поисковик. Это мне вряд ли что-то даст, тем более что женщин с таким именем может быть много. Добавляю к поиску «Санкт-Петербург», но снова ничего.

Может, я действительно сошел с ума? Может, она на самом деле просто полюбила мужчину, который на тридцать лет ее старше? Отец выглядит для своих лет неплохо. Ему идет седина, фигура как у молодого, он умен…

Я стал поздним ребенком, над которым тряслась мать, но отец был всегда строг. Матери было тридцать пять, ему — тридцать семь, хотя они были женаты уже пятнадцать лет, когда я появился на свет. И мы не были сразу семьей с достатком. Только когда мне исполнилось лет восемь, отец начал строить бизнес. Многим нужны годы, чтобы добиться такого взлета, но у него развернулось все как-то быстро. Теперь батя только успевает открывать филиалы по всей стране. А мама… Мама живет в Швейцарии. Я помню, как они разводились и ее слова: «Не прощу, ты бросил ее».

Я легко пережил их развод, даже слишком легко. И теперь я то здесь, то там. Но больше один — катался по миру, учился у лучших, иногда навещая предков. Но в России не был два года, а тут такая новость: батя женился.

Стук в дверь отвлекает меня от мыслей. Я закрываю ноут и кричу:

— Входи!

Лиза открывает дверь, морщится, глядя на смятую кровать, и говорит:

— Завтрак разогреешь. Я уезжаю.

Усмехаюсь в ответ:

— И ты за этим ко мне пришла?

Она снова морщится:

— Завтра приедет домработница, скажи, чтобы поменяла постельное белье.

— И сказать ей, чтобы использованные презервативы убрала?

— Малолетний идиот, — тихо говорит Лиза, захлопывая дверь.

Вот стерва! Почему она меня может довести одной фразой?

Нахождение под одной крышей с ним ужасно нервирует. Вадим продолжает меня провоцировать, цеплять словами, и быть милой и добродушной становится все сложнее. Я сегодня уже сорвалась, и он увидел другое мое лицо.

Сажусь в машину, выезжаю со двора и направляюсь в сторону города.

Мальчишка собирается меня в чем-то уличить? Узнать, что я скрываю? Что ж, тогда его ждет большое разочарование. Пусть ищет, раз ему так хочется. Поищет, поищет — и успокоится.

Бросаю машину на парковке в центре города и решаю прогуляться. Интересно, а чем сейчас занимается Вадим? Останавливаюсь посреди улицы и трясу головой, чем привлекаю внимание прохожих. Черт возьми! Какая мне разница?

Он стал занимать слишком много места в моей голове, в моей жизни. А память совсем не услужливо подкидывает слова Фила: «Может, тебе с ним переспать?»

Наваждение какое-то, честно слово.

Останавливаюсь у небольшого книжного магазина, смотрю на вывеску, пока в окно не стучит хозяин и не машет мне рукой, призывая зайти. Улыбаюсь и толкаю дверь. Приветливо звенит колокольчик, в нос ударяет любимый запах книг.

— Лизонька, — радостно восклицает Генрих Львович. — Неужели все уже прочитала?

— Почти, — киваю я. — Где у вас нехудожественная литература?

— Вон там одна полочка в углу, не берут особо.

— Спасибо.

Иду в конец магазина и бегло просматриваю надписи на корешках. Возможно, стоит положиться только на интуицию, но подкрепить ее трудом умного человека не лишнее. Нахожу книгу Виктора Шейнова «Искусство управлять людьми» и снимаю с полки. Возвращаюсь к кассе, где Генрих Львович удивленно цокает языком, но молча пробивает товар, а потом спрашивает:

— Не хочешь чая с ромашкой и имбирем?

— Конечно, — улыбаюсь в ответ.

Генрих Львович подходит к двери, переворачивает табличку и, повернув ключ в замке, зовет меня в подсобку. В маленьком помещении поместился только стол и два стула. Я устраиваюсь на одном, прислоняюсь спиной к стене и смотрю, как Генрих Львович колдует над чашками.

Познакомились мы, когда Миша только купил для меня дом в этих краях. Я стала часто захаживать в магазин и вскоре стала любимым постоянным покупателем. Генрих Львович обожает книги, а вот поговорить о литературе особо не с кем, поэтому чаепитие стало нашей традицией. И чай у него вкусный.

Сегодня мы обсуждаем творчество Умберто Эко, но я в разговоре участвую вяло, больше слушаю Генриха Львовича. И наконец он качает головой, когда я допиваю чай:

— Ты сегодня что-то печальная.

Улыбаюсь в ответ:

— Все хорошо. Пойду я, наверное.

— Заходи, Лизонька.

— Конечно.

Домой возвращаться не хочу, и это чувство угнетает. Я как будто человек без своего угла, которому некуда пойти, поэтому приходится скитаться по улицам. А все из-за мальчишки, которому не нравится жена отца.

Я встречала разных людей и многим давала отпор, но этот… Опять залез в голову, черт возьми!

Дохожу до небольшого сквера и, опустившись на скамейку, открываю книгу. Читаю где-то полчаса, пока не понимаю, что ничем профессор психологии Шейнов в моей ситуации не поможет. Придется полагаться только на себя, но я не знаю, как правильно поступить.

Достаю из сумки телефон и, покрутив его в руке, звоню Мише. Он долго не отвечает, и когда я уже почти отчаиваюсь услышать его голос, раздается:

— Да, милая.

— Привет, — выдыхаю я. — Как дела?

— Все в порядке. А что с голосом? — обеспокоено спрашивает муж.

— Ничего, все хорошо.

— Лиза, я же слышу.

— Когда ты вернешься? — добавляю в голос ноток мольбы.

— Не знаю. Как и говорил, через пару дней. Милая, в конце-то концов, что случилось? Я начинаю беспокоиться.

Кажется, момент настал.

— Понимаешь, мне кажется, что твой сын меня ненавидит.

Теперь вздыхает Миша, долго молчит, и я уже думаю, что выбрала неправильную тактику.

— Лиза, он привыкнет к тебе. И даже полюбит. Просто дай ему время.

Вот это вряд ли. И вообще, только любви его мне не хватало.

— Да, — грустно отвечаю, — наверное, ты прав.

— Я вернусь, и мы поговорим об этом.

Прощаюсь с Мишей и задумываюсь. Что ж, вроде бы и не нажаловалась, и никаких ультиматумов не поставила, но удочку забросила. И самое главное — Вадим об этом не знает.

Настроение делает скачок вверх, и я иду к парковке, где оставила машину. По дороге домой прикидываю, что завтра можно будет в разговоре с Мишей вскользь упомянуть, что его сынок таскает непонятных девок в дом. Или вдруг Вадим еще что-нибудь выкинет.