СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Страница 54

— Я бы на твоём месте переживал, что какая-нибудь сволочь директрису захочет на этой почве подсидеть, — заметил Вова.

— Из преподавательского состава?

— Ну, конечно. Исключительно из чистых моральных побуждений.

Мда, такое возможно. Чего ж тут невозможного?

— Да что раньше времени паниковать? Будем решать вопросы по мере их поступления.

— Согласен.

Три дня тянулись невыносимо долго. И это ещё не Иркутск!

На четвёртые сутки (глубоким вечером, в двенадцатом часу ночи) нас перецепили в Красноярске к составу, следующему в Иркутск. Это было просто супер-класс, что именно ночью, потому что оказалось, что новый начальник поезда гораздо более въедливый жук, чем прежний. Но ночью беспокоить пассажиров не комильфо, и он по вагонам не пошёл. А вот утром…

В половине одиннадцатого проводница Ирина забежала в наше купе, вытаращив глаза:

— Сворачивайте быстро полиэтилен! Проверка идёт!

— Охтыжбля… — Вовка бросился сматывать плёнку вместе с газетами.

— Выпрут нас с козлом, — мрачно сказала я. — Хоть сворачивай, хоть нет.

Обидно, блин! Меньше шести часов до дома осталось.

Ирина панически выглянула в коридор:

— Бери козлёнка! Пошли!

Я схватила Ваську, выскочила за ней и не успела спросить: куда пошли-то? — Ирина распахнула передо мной дверь «бельевого купе»:

— Сидите тихо! — и уже закрывая дверь на замок: — И чего он попёрся…

Васька смотрел на меня в полнейшем недоумении.

— А что, я сама в шоке, — ответила ему я. — Располагайся, будь как дома.

Поскольку в Иркутске была уже конечная, использованного белья было гораздо больше, чем чистого. Я немного сдвинула кули и села на лавочку у окна. Васька устроился у меня в ногах и настороженно прислушивался. Через некоторое время в коридоре послышалось движение и несколько переговаривающихся голосов. Слышно было, что низкий мужской голос задаёт какие-то вопросы. Я из-за шума поезда мало что разбирала. Вроде бы, Вовка отвечал.

Васька услышал Вовин голос и приготовился орать. Я судорожно пошарила по карманам. О!

— Васёк, будешь яблоко? — я достала несколько вяленых долек.

Яблоко — это вещь. Можно временно перестать нервничать и спокойно пожевать с ладони, а потом даже лечь между белыми тюками и не бояться.

Спустя минут пятнадцать топочущая процессия прошла обратно, всё затихло, и вскоре нас освободили.

— Думала, помру, — честно сказала нам Ирина. — Вы уж не вылазьте из купе, ссадит ведь. А меня премии лишит, ирод.

Да уж, оба раза приятного мало.

НУ, ПРИЕХАЛИ…

2 сентября 1986. Вторник. Около пяти часов вечера.

Ненавижу долгие поездки в поездах. У меня какая-то особо острая реакция, я потом несколько дней как будто еду, пол в ноги толкается, голова кружится и сами собой выходят непроизвольные приседания. Прямо фу.

Из вагона мы выходить не торопились — чтобы кто-то орал: «Ой, коза!!!» — нафиг, нафиг. Вова собрал и унёс все клеёнки и газетины, мы прицепили Ваську на поводок, и тут я услышала Женин голос:

— Да-да, девочка и мальчик!

Дверь купе отъехала и Ирина спросила:

— Ваши?

— Наши-наши! — радостно заорала я.

Кончились наши мытарства!

Как же я была неправа, кто бы знал…

Мы погрузили Ваську в просторную транспортную будочку, установленную в прицепе, сразу заехали на главный городской телеграф, отбили в Ставрополь: «Доехали благополучно», — и радостно попылили на дачу. Мы с Вовкой с каким-то накатившим азартом рассказывали о наших похождениях, где были, что видали — особенно о Домбае, конечно!

— Фотки хоть сделали? — спросил Женя.

— Потом письмом пришлют.

— А чего ж вы нам не сказали-то, что с понедельника экскурсии начнутся? Ребята бы хоть получше приготовились, а то пришлось выкручиваться на ходу.

— Какие экскурсии? — спросила я, и в животе у меня похолодело.

— Так по подворью… — Женя посмотрел в зеркало заднего вида на моё изменившее лицо. — Вы не в курсе что ли?

— Женя, какие экскурсии???

— Да я не знаю… Арина сперва не хотела их пускать, но они с бумагой пришли, какие-то распоряжения…

— И куда они ходили? — предчувствуя дурное, спросила я.

— Да везде, по-моему.

— И к кроликам⁈

— Олька, я не знаю точно. Да погоди ты расстраиваться! Сейчас приедем, выясним.

Мы, конечно, выясним.

Крандец, блин.